Казань и Москва. Истоки казанских войн Ивана Грозного - Павел Канаев

Со временем Турция все же обратила пристальное внимание на Поволжье, что способствовало постепенному охлаждению русско-османских отношений. Как-никак турецкий падишах называл себя покровителем всех мусульманских народов, и бросать бедную Казань в противоборстве с государством кафиров было как-то не комильфо. Да и в стратегическом плане Поволжский регион привлекал османов, ведь через него можно было переправлять войска и артиллерию в ненавистную туркам Персию. Забегая далеко вперед, именно такие цели, согласно турецким источникам, преследовал поход османов в Поволжье 1569 года и их попытки прорыть Волго-Донской канал за четыре века до того, «как это стало мейнстримом». Не говоря уже об экономических выгодах контроля над Волжским торговым путем.

Подливали масла в огонь и крымчане. Долгое время в отечественной историографии господствовала точка зрения, что это Турция «стимулировала антимосковские настроения и в Казани, и в Крыму»[36]. Хотя источники в основном рисуют противоположную картину. Например, крымский хан Мухаммед Гирей активно педалировал религиозный фактор. В своих посланиях турецкому падишаху он пытался ложно обвинить Василия III в притеснениях мусульман и массовом разрушении исламских святынь в Казани.

Турецкая дипломатия же сдержанно реагировала на подобные заявления и даже до определенного момента пыталась сглаживать острые углы в сношениях с Москвой. Так, в преддверии опустошительного татарского нашествия на русские территории 1521 года азовский комендант-диздер вместе с турецким наместником в Каффе предупреждал московское руководство о сборе крымского войска и скором вторжении. Некоторые исследователи расценивают это как доказательство, что Стамбул не одобрял антирусские инициативы зарвавшегося вассала. С другой стороны, готовящийся поход и так не являлся для Москвы новостью: «мобилизационное шило» такого размера было не утаить даже в обширном «мешке» крымских степей. Возможно, своим «дружеским» предупреждением турки хотели сбить Москву с толку и затушевать поощрение агрессивной акции крымчан. Похожие цели могли преследовать официальные заявления того же каффского наместника по итогам похода, якобы Турция сделала все возможное для его предотвращения. Увы, точного ответа насчет турецких мотивов источники не дают.

При этом ряд исследователей выделяет 1524 год как точку невозврата в русско-турецких отношениях, чему опять же способствовал казанский вопрос. Напомним, что тогда волжское ханство было официально объявлено вассалом Османской империи усилиями Крыма. По своим условиям турецкий протекторат в общих чертах напоминал московский. Турция обещала казанцам свою помощь в борьбе с Москвой, а взамен требовала согласования всех кандидатур ханов и определенного контроля над внешней политикой татарского государства.

Летом того же года в Москву прибыл турецкий посол Искандер (Скиндер), который потребовал от великого князя отказаться от любых претензий на Казань. Москвичи настаивали на том, что волжское ханство «изначала юрт государя нашего Василия». Вместо конструктивного диалога получился классический спор о том, «чья это корова и кто ее доит». Поскольку в тот момент крупные московские войска уже стояли на Волге, готовые выдвинуться в поход на Казань, русская позиция оказалась сильнее.

И снова в источниках красной нитью проходит крымский след. Изначально Искандер не собирался поднимать тему Казани во время своего московского визита, который, по идее, носил исключительно торговый характер[37]. Но незадолго до дипмиссии новый крымский хан Саадет Гирей провел разъяснительную беседу с послом, настроив его на обсуждение пресловутого казанского вопроса с москвичами в надежде на эскалацию конфликта. Параллельно правитель Тавриды направил своих представителей в Османскую империю, чтобы вновь попытаться натравить турок на Великое княжество Московское и остановить очередное русское наступление на Казань.

Раздуть ситуацию до казус белли у крымчан так и не получилось. Султан не вмешался в русско-казанско-крымские войны и даже не успел декларировать какую-либо позицию по отношению к новому вассалу[38]. Дальше препирательств дипломатов с обеих сторон дело не зашло. Вскоре все и вовсе позабыли об объявлении волжского ханства турецким юртом. Османы были заняты противоборством с Западной Римской империей и не имели возможности «нырять под поволжский ковер». Хотя данный эпизод стал еще одним кирпичиком в здании будущих русско-турецких столкновений.

Московско-казанско-ногайская дипломатия

Иногда с легкой руки исследователей и публицистов все противники русского влияния в Казани записываются в «прокрымскую партию». Скажи им подобное тогда, они бы очень удивились своей «партийной принадлежности». Тем более до определенного момента основное влияние на ханскую политику оказывали не столько крымчане, сколько ногайцы.

Откуда есть пошла земля Ногайская…

Если Казанское и Крымское ханства хотя и в тумане, но все же маячат где-то в массовом сознании, то Ногайская Орда для многих остается настоящей Тerra incognita. Не каждый профессиональный историк сумеет внятно объяснить, «откуда есть пошла земля» Ногайская. А при изучении источников по теме может сложиться странная картина какого-то аморфного союза племен, который управлялся простыми мурзами и не имел своих городов, за исключением столицы со смешным названием – Сарайчик. И тут же мы видим вполне отчетливые свидетельства того, какое мощное влияние оказывали ногаи на Казань, Русское государство и даже Крым. Как же так получалось?

Прежде чем ответить, совершим краткий экскурс в историю Ногайской Орды. Это образование выделилось в конце XIV века как Мангытский юрт. Воспользовавшись коллапсом централизованной ханской власти в Золотой Орде в связи с нашествием Тимура, темник Эдиге сконцентрировал за Волгой огромные массы ордынского населения: мангытов, кереев, найманов и десятки других, преимущественно тюркских, племен. Помимо железного авторитета самого Эдиге, какое-то время фактически управлявшего всей Золотой Ордой, переселенцев привлекало освобождение от податей в пользу сарайской администрации.

Во главе большинства племен стояли свои «природные» беки (бии), а главным правителем этого пестрого конгломерата был беклярбек, высший военачальник из мангытов. Словом, «ногаи» – это не этническая принадлежность, а политноним, обозначавший всех подконтрольных мангытскому бию кочевников.

Впрочем, вначале ногайцы старались внешне соблюдать правило, согласно которому легитимной на всей территории бывшей Золотой Орды могла считаться лишь власть Чингизида. В конце XV века формальным правителем Ногайского юрта стал сибирский хан Ибак из рода Шейбани. Фактическое же управление осуществляли мангытские беки, Муса и его младший брат Ямгурчи.

Именно они вместе с царем Ибаком обезглавили Большую Орду. В 1481 году ногайцы с сибирцами напали на ставку сарайского хана Ахмата, который после поражения на реке Угре распустил почти все войско и остался зимовать с малой охраной, и убили его. В итоге в 1502 году Большая Орда окончательно перестает существовать, и с этого момента можно говорить о полной самостоятельности ногаев.