Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

искусством в миниатюрах и все менее мелким — в фресках и портретах. Фатимидский халиф Амир (1101-30) привлекал художников для написания в своих покоях в Каире портретов современных поэтов;22 По-видимому, старый запрет на «нарисованные изображения» ослабевал. Сельджукская живопись достигла своего расцвета в Трансоксиане, где суннитские предрассудки против изображения были разбавлены расстоянием; а турецкие рукописи изобиловали изображениями своих героев. До нас, конечно, не дошло ни одной сельджукской миниатюры, но расцвет этого искусства в последующий монгольский период восточного ислама не оставляет сомнений в том, что оно процветало во времена сельджуков. Тонкие умы и руки создавали все более прекрасные Кораны для сельджукских, айюбидских или мамлюкских мечетей, монастырей, сановников и школ и гравировали на кожаных или лаковых переплетах узоры, тонкие, как паутина. Богачи тратили небольшие состояния на привлечение художников для создания самых красивых книг, которые когда-либо были известны. В некоторых случаях над одним томом семнадцать лет трудились целые бригады бумажных мастеров, каллиграфов, художников и переплетчиков. Бумага должна была быть самой лучшей; кисти, как нам рассказывают, собирали из белых шейных волосков котят не старше двух лет; синие чернила иногда делали из порошка лазурита, и они могли быть на вес золота; а жидкое золото не считалось слишком драгоценным для некоторых линий или букв дизайна или текста. «Воображение, — сказал один персидский поэт, — не в силах постичь радость, которую разум извлекает из тонко вычерченной линии».23

IV. ЭПОХА ОМАРА ХАЙЯМА: 1038–1122 ГГ

Художники этой эпохи, очевидно, были равны по числу поэтам и ученым. Каир, Александрия, Иерусалим, Баальбек, Алеппо, Дамаск, Мосул, Эмеса, Тус, Нишапур и многие другие города могли похвастаться колледжами; только в Багдаде в 1064 году их было тридцать. Через год Низам аль-Мульк добавил еще один, Низамию; в 1234 году халиф Мустансир основал еще один, который по размерам, архитектуре и оснащению превосходил все остальные; один путешественник назвал его самым красивым зданием в городе. В нем располагались четыре отдельные юридические школы, в которых квалифицированные студенты получали бесплатное обучение, питание и медицинское обслуживание, а также ежемесячный золотой динар на другие расходы; в нем были больница, баня и библиотека, свободно открытая для студентов и персонала. Вероятно, в некоторых случаях колледж посещали и женщины, поскольку мы слышим о шайхе — женщине-профессоре, чьи лекции, как и лекции Аспазии или Гипатии, собирали большие аудитории (ок. 1178 г.).24 Библиотеки теперь были богаче и многочисленнее, чем когда-либо в исламе; в одной только мусульманской Испании было семьдесят публичных библиотек. Грамматики, лексикографы, энциклопедисты и историки продолжали процветать. Коллективные биографии были увлечением и сильной стороной мусульман: Ибн аль-Кифти (ум. 1248) написал жизни 414 философов и ученых; Ибн Аби Усайбия (1203-70) оказал аналогичную услугу 400 врачам; Мухаммад Авфи (1228) создал энциклопедию 300 персидских поэтов, не упомянув Омара Хайяма; и Мухаммад ибн Халликан (1211-82) превзошел все другие одноручные работы такого рода в своих «Некрологах знатных людей», содержащих краткие анекдотические жизни 865 выдающихся магометан. Для книги, охватывающей столь широкий круг вопросов, она удивительно точна; тем не менее Ибн Халликан извинился за ее недостатки, сказав в заключительных словах, что «Бог не позволил ни одной книге быть безупречной, кроме Корана». Мухаммад аш-Шахрастани в «Книге о религиях и сектах» (1128 г.) проанализировал ведущие верования и философии мира и кратко изложил их историю; ни один современный христианин не смог бы написать столь эрудированный и беспристрастный труд.

Мусульманская художественная литература никогда не поднималась выше эпизодического пикарескового распространения историй, объединенных лишь постоянством одного персонажа. После Корана, «Тысячи вечеров и одной ночи» и басен Бидпая самой популярной книгой в исламе стал «Макамат» («Рассуждения») Абу Мухаммада аль-Харири (1054–1122) из Басры. Здесь в рифмованной арабской прозе рассказывается о приключениях обаятельного негодяя Абу Зайда, который добивается прощения за свои шалости, преступления и богохульства своим искренним юмором, находчивой смекалкой и заманчивой философией:

Не слушайся глупца, который запрещает тебе сорвать розу красоты, когда в полном цвету ты волен обладать ею; добивайся своей цели, хотя она кажется тебе непосильной; пусть говорят, что хотят; получай свое удовольствие и благословляй его!25

Почти каждый грамотный мусульманин теперь писал стихи, и почти каждый правитель поощрял это. Если верить словам Ибн Халдуна, при дворах Альморавидов и Альмохадов в Африке и Испании можно было найти сотни поэтов.26 На собрании поэтов-соперников в Севилье эль-Аама эт-Тотели (то есть Слепой поэт из Туделы) получил приз со строками, в которых заключена половина поэзии мира:

Когда она смеется, появляются жемчужины; когда она снимает вуаль, видна луна; Вселенная слишком тесна, чтобы вместить ее; но она заключена в моем сердце.27

Другие поэты, как нам говорят, рвали свои стихи, не читая. В Каире Зухейр пел о любви еще долго после того, как его волосы стали белыми. В восточном исламе распад империи на мелкие королевства увеличил число и соперничество покровителей и помог литературе, как и в Германии XIX века. Персия была самой богатой из стран на своих поэтов. Анвари из Хурасана (ум. в 1185 г.) некоторое время рифмовал при дворе Синджара, которого он восхвалял только рядом с собой.

У меня душа пылкая, как огонь, язык беглый, как вода, Ум отточенный, как интеллект, и стих без изъяна. Увы, нет покровителя, достойного моих восхвалений! Увы, нет возлюбленной, достойной моих од!28

Столь же самоуверенным был и его современник Хагани (1106-85), чье высокомерие спровоцировало его наставника на генеалогическую колкость:

Мой дорогой Хагани, как бы ни был ты искусен в стихосложении, один маленький совет я даю тебе бесплатно: Не высмеивай сатирой ни одного старшего поэта; Возможно, он твой отец, хотя ты этого не знаешь.29