Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Никто ничего не расследовал! Извините, но если бы было расследование, то первое, что сделал бы следователь — изъял бы все медицинские документы Сталина и приобщил бы их к уголовному делу. А было уголовное дело по факту смерти Сталина? Вот то-то же.
Ладно, может быть без дела расследовал? Оперативную проверку проводил? Тогда опер, который этим занимался, тоже изъял бы все медицинские документы и приобщил бы их к оперативным материалам. Изъяты они были? Нет. В июле с ними спокойно работал Лукомский.
Более того, Василий Сталин, заявлявший, что его отца убили, не был даже опрошен по факту заявления. Дружок Хрущева Булганин его вышвырнул из армии, а Берия упрятал за решетку.
Потом уже, когда поцапались с Мао Цзедуном, похабным ртом Хрущева распустили сплетню, что Сталин сам в своей смерти виноват. Был таким ужасно страшным и свирепым, что даже охрана боялась его охранять.
В завершение. Есть только одни более-менее адекватные воспоминания о последних часах жизни Сталина. Воспоминания одного человека — А. Мясникова, профессора-невропатолога, которого вызвали вместе с группой других невропатологов к Иосифу Виссарионовичу после того, как с больным порезвился кардиолог Лукомский.
Почему воспоминания Мясникова наиболее адекватные? Потому что он был врачом высочайшей квалификации, он понимал, что происходит с больным и вокруг больного. И еще он был довольно оригинальным человеком. Его книга четко рисует характер автора — стебаться очень и очень любил!
Он единственный вспомнил, что до приезда к больному инсультом уже целый день лекарствовал кардиолог. Стебался Александр Леонидович во всю ивановскую.
Начиная с того, что в аптечке у Сталина даже нитроглицерина не было. Для несведущих — комплектование аптечки охраняемого лица — обязанность охраны. Там всё было, на самом деле. И нитроглицерин, и аспирин, и йод.
Это Мясников просто стебался. По его книге видно, насколько ему была противна вся ситуация. Аптечка — ерунда. Дальше — больше. Оказывается, как Александр Леонидович написал, на второй день кому-то пришло в голову сделать Сталину ЭКГ!
Представляете, второй день у кровати больного лучший кардиолог СССР — Лукомский, но ЭКГ только на второй день кому-то пришло в голову сделать! Что сутки делал у постели больного лучший кардиолог страны без ЭКГ?
Сделали ЭКГ и тут врачиха, которая проводила исследование, как только на кардиограмму глянула, сразу заорала: ИНФАРКТ!!!
Вся бригада лекарей выпала в осадок. Представляете, вторые сутки человека лечат от инсульта, на вторые сутки сделали ЭКГ, а там — ИНФАРКТ!
Бледные от испуга врачи молча пялились на женщину-кардиолога. Онемели! Их коллеги еще сидели по камерам за то, что также лечили инфаркты. Финальная сцена из комедии Гоголя «Ревизор».
Спас всех Мясников. Выступил с речью, что такую ЭКГ, как при инфаркте, может и инсульт давать. Все выдохнули. Сразу поверили и стали дальше лечить инсульт. Пиявками!!! Ставят диагноз — кровоизлияние в мозг! И тут же — пиявки вместо препаратов, повышающих свертываемость крови. Это чтобы крови из лопнувшего в мозгу сосуда больше вытекало? Чтобы товарищ Сталин быстрее отмучился?
И строфантин — каждый час!
Конечно, Сталин умер. От инсульта, а не от инфаркта. Вскрытие подтвердило. Пришли на вскрытие те, кто лечил его от инсульта, во главе с министром здравоохранения, который тоже лечил от инсульта, вскрыли труп и увидели, что инфаркта не было, был инсульт. Это вот всё так и было. Особенно вскрытие. Кто ставил диагноз и лечил, тот и на вскрытии присутствовал. Да, и заключение уже в июле 1953 года, после ареста Берии, написал Лукомский. Кардиолог, который Сталина лечил от инсульта.
Так кто медицинские документы Сталина уничтожил так тщательно, что в архиве остались только какие-то разрозненные непонятные бумажки? Есть варианты?
И чего там Берии было расследовать, в детектива Анискина играть? Хватай, сажай — вся банда налицо.
Да, Мясников как только написал мемуар, так сразу в 1965 году умер. Это был первый умерший невропатолог из той бригады. В 1966 году умер второй невропатолог — Н. В. Коновалов. И третий, последний невропатолог И. Н. Филимонов умер (тарарам!) тоже в 1966 году. И их начальник, министр здравоохранения Третьяков (ДЫЦ!) тоже умер в 1966 году.
А кардиолог Лукомский еще долго жил. Это невропатологи про инфаркт языки распускали, а кардиолог молчал, как рыба. И потому долго прожил.
Фантазии ослов-историков о сражении под Прохоровкой.
10 июля, 2019 https://p-balaev.livejournal.com/2019/07/10/
12 июля 1943 года состоялось знаменитейшее сражение Великой Отечественной войны, результат которого привел к тому, что был окончательно поставлен крест на всей наступательной стратегии гитлеровской Германии. После Прохоровки, как выразился главный немецкий танкист Гейнц Гудериан, «…больше на Восточном фронте не было спокойных дней. Инициатива полностью перешла к противнику.»
В этом году дата битвы под Курском, одним из эпизодов которой была Прохоровка, не круглая, не юбилейная, 76 лет. Но даже нет сомнения в том, что 12 июля СМИ нынешней победобесной России уделят ей большое внимание. Будут и телепрограммы, и статьи, всё будет.
Причем, как это на первый взгляд ни странно, две грызущиеся между собой кодлы историков и публицистов, патриоты и либералы, погонят вместе одну и туже волну про тупое советское командование и героический советский народ, благодаря которому была одержана победа. С одной лишь только разницей. Патриоты будут прославлять Сталина, Главкома над тупыми генералами-мясниками, а либералы и Сталина, в который уже раз, забрызгают своими физиологическими выделениями.
Больше всего от этой кодлы либералов и патриотов достанется, конечно же, главному герою Прохоровского сражения Павлу Алексеевичу Ротмистрову, человеку феноменальной биографии. Причем, феноменальной даже не в том плане, что он получил свой первый боевой орден, Красного Знамени, еще за участие в подавлении Кронштадтского восстания, а в том, что с его биографией сотворили наши историки.
Посудите сами. В 1941 году, под Москвой, во время немецкой операции «Тайфун» Павел Алексеевич командует 8-ой танковой бригадой, в архивах, в этих «Ковчегах Завета», как я их назвал в «Троцкизме», историки находят документы, в которых командующий фронтом, в состав которого входила 8-я танковая бригада, Конев, требует отдания Ротмистрова за трусость и бестолковость под суд. Под суд Павла Алексеевича не отдали, но его бригада стала гвардейской.
Потом Ротмистров командует под Сталинградом 7-м танковым корпусом. Командует так, что немцы сжигают все танки этого корпуса. Но корпусу присваивается звание гвардейского.
Потом командование 5-ой гвардейской армией. Снова неудачное. Все танки армии немцы сжигают раза четыре минимум. Некоторые
