Трансформация статуса белорусской сельской женщины в ХХ – начале ХХI в. - Ирина Васильевна Романенко

г. Фото М. Я. Гринблата. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

Во второй половине 1940-х – 1960-е гг. большинство женщин, как правило, учитывали мнение родителей при заключении брака [221, с. 401]. Например, жительница д. Малинники Бобруйского района Могилевской области Л. М. Шутовец, 1930 г. р., православная, вспоминала, что на ее выбор будущего мужа большое влияние оказала мать: «У мяне быў жаніх, але ён маёй маці не нравіўся, бо быў з другога пасёлачка. Таму мяне маці ўгаварыла пайсці за другога, сказала, што “любоў да вянца”, а мой дзед быў з нашага пасёлачка з харошай сям’і. Я і паслухала маці, бо тады такая скромная, ціхая была» [15, л. 3–4].

Во второй половине 1940-х -1960-е гг. браки по договоренности родителей практически исчезают. Кроме того, сами респондентки считали, что такие браки были, как правило, «несчастливыми». В случаях, когда девушку выдавали замуж насильно, женщина могла самостоятельно расторгнуть брак, пусть даже и неформальным образом. Например, М. А. Федоренко, 1931 г. р., жительница д. Гряда Житко-вичского района, рассказывала, что первый раз ее выдал замуж отец в 17 лет в 1948 г.: «Не я, не ён не хацелі, але пажаніліся, праўда, я ў першую брачную ноч і ўбёгла, і болей не вярнулася. Праз 7 год я выйшла за другога па сагласію» [15, л. 1].

Сельские девушки, д. Милославичи Климовичского района Могилевской области. 1955 г. Фото Н. И. Комсюк. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

В западных областях Беларуси в большей степени, чем в восточных, сохранялось влияние традиций, определявших поведение девушки, ее самостоятельность в выборе будущего супруга, что подтверждают и полевые материалы, собранные в 2009–2011 гг. На вопрос «Как раньше заключались браки?» белорусские сельские жительницы западных областей 1920-1940-х гг. рождения часто давали следующий ответ: «За каго мне тата (бацька) або маці сказалі, за таго і пайшла». На наш взгляд, устойчивость данных традиционных представлений во многом была связана с религией, влиянием духовенства, стремлениями сельчан, особенно представителей старшего поколения, следовать нормам христианской морали, церковным предписаниям.

В 1970-1980-е гг. добрачные установки сельских женщин продолжали трансформироваться. С ростом уровня образования уменьшается количество ранних браков, несколько увеличилась доля браков, заключенных девушками в возрастной группе 25–29 лет. Согласно переписи 1989 г., большинство сельских девушек выходили замуж в возрасте 20–24 года [82, с. 242]. Опрос респондентов показал, что большинство сельчанок 1940-1950-х гг. рождения придерживались мнения, что «выходить замуж или нет» является личным делом каждого. Исчезали традиционные прозвища, которыми называли девушек, не вышедших замуж или вступивших в брак в более позднем возрасте. Расширялись жизненные приоритеты сельчанок: важными становились не только замужество и семья, но и получение образования, интересная работа и др. Активное участие сельских женщин во всех сферах общественной жизни измененило круг их интересов, мировоззрение, потребности. По результатам социологических исследований, советские женщины свою главную жизненную задачу видели не только в организации семейной жизни и воспитании детей, но и в профессиональной деятельности [407, с. 70]. Данные нашего опроса белорусских сельских женщин 1949-1960-х гг. рождения свидетельствуют, что первое место среди их жизненных приоритетов занимала семья – 87,5 %. Однако были и такие женщины, для которых более важными являлись самостоятельность и независимость, интересная работа, карьерный рост-2,3 % [14].

Регистрация молодоженов, д. Соковщина Воложинского района Минской области. 1969 г. Фото П. Н. Захаренко. Архив Института искусствоведения, этнографии и фольклора им. К. Крапивы НАН Беларуси

За советский период произошло дальнейшее снижение роли родителей при заключении браков в деревне. Данные этносоциологического опроса 1986 г. белорусских жителей ряда сельских населенных пунктов показали, что 68,2 % опрошенных сельских девушек и юношей при вступлении в брак посчитали необходимым посоветоваться с родителями, выказывая тем самым уважение отцу, матери [137, с. 123].

В современный период усиливаются те тенденции в добрачных установках сельских девушек, основа которых была заложена в советское время. По мнению большей части опрошенных молодых сельчанок (1980–1991 гг. рождения), семья является наиболее важной среди их жизненных приоритетов (79,7 %). В то же время увеличивается количество тех, кто на первое место ставит работу, карьерный рост, самостоятельность и независимость (11,3 %) [14].

Как показало исследование, среди замужних сельских женщин 1969–1991 гг. рождения в последнее десятилетие происходит дальнейшее снижение роли родителей при заключении брака. Так, половина из них (50,4 %) не советовалась с родителями, принимая решение о замужестве [14]. Таким образом, в современный период трансформация добрачных установок сельских женщин продолжается.

На протяжении XX в. произошли существенные изменения в институте приданого, которое в начале столетия имело большое значение для девушки, так как должно было способствовать ее скорейшему и удачному замужеству С одной стороны, приданое демонстрировало уровень достатка семьи, с другой – хозяйственные навыки самой девушки: ее мастерство ткать, прясть, шить. Приданое готовилось задолго до заключения брака. Подготовка приданого была одной из важных задач незамужней девушки. М. Ф. Пилипенко выделяет три части в составе приданого у белорусов в начале XX в., каждая из которых имела свое предназначение. Первая часть состояла из одежды, которую невеста с помощью матери готовила еще задолго до свадьбы, постели, обуви. Эта часть приданого называлась «бодня», «бадья», «коробье», «кубел», «кухар», «куфар», «камода», «скрыня». Второй частью приданого был скот как помощь молодым в создании своего хозяйства. Третья часть состояла из денег. Последняя часть получила распространение у зажиточных белорусских крестьян во второй половине XIX – начале XX в. Приданое традиционно считалось собственностью невесты [303, с. 16–17; 304, с. 107].

Женщина сама распоряжалась одеждой, вещами. Скотом пользовалась вся семья. В случае ухода жены из семьи мужа она забирала свой скот обратно. Денежным приданым распоряжались либо муж с женой совместно, либо только муж [304, с. 107; 416, с. 77]. Приданое невесты обычно осматривали и оценивали односельчане, когда молодую привозили в дом мужа. А. Д. Горбач приводит пример, который был распространен и в 1920-х гг.: «Вялікая ганьба, калі дзяўчына ідзе замуж, а яе куфар, які яна прывозіць з сабою, легка могуць зьняць з возу два чалавекі, тады сяляне сьмяюцца і звычайна кажуць: “толькі дзясятак верацён браскацела на дне ў куфры, а палацён, мабыць, зусім няма”. Зусім іншая справа, калі куфар прыходзіцца зьнімаць з возу 4, а то 5–6 чалавекам; “вось”, – кажуць, – “навезла гаспадару ўсякага дабрышча, гонар і слава такой дзяўчыне”» [65, с. 47]. Можно было выходить замуж