Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Но у Мурашко были сильные позиции в УФСБ, его прокурору тронуть было совсем не просто.
А когда мне мои оперативники говорили: «Может, не будем пока задерживать, подождем, подработаем, а то опять в ДВОТе орать будут, что без лиц дело возбуждаем», — я рычал:
— Брать! Не вздумайте пропустить!
Да ведь преступление обязательно нужно пресекать, а потом раскрывать, а не давать преступникам совершать его многократно, набирая доказательства!
Ну и то, что с такой борьбой с преступностью, очень удобно крышевать эту самую преступность. Через границу идут потоком сотни вагонов и контейнеров с контрабандой, а мы всё с ней активно боремся, прослушивая телефоны контрабандистов, ожидая пока они прямым текстом не наговорят себе статью.
Я пробовал протолкнуть схему работы оперативников по раскрытию преступлений по горячим следам, когда задерживался контрабандный груз и были неизвестны исполнители и организаторы. Схема предусматривала проведение всего комплекса оперативно-розыскных мероприятий в сжатые сроки, по горячим следам, оперативнику нужно было только заполнить формализованные бланки на санкционирование этих мероприятий, в ДВОТе они должны были быть рассмотрены в кратчайшие сроки, в течение нескольких часов, после которых оперативно-техническое и оперативно-поисковое подразделения ДВОТ, обслуживающие таможни региона, должны были немедленно приступить к работе по заданиям.
Бесполезно. Интереса не вызвало. Но зато на этой почве у меня пошли конфликт за конфликтом с Мурашко и его заместителем по оперативной работе Рябовым, когда я командовал ОРО-2. Я отказывался участвовать в том, что было принято в оперативной таможне — не пресекать контрабанду, имея информацию о ее ввозе, но еще не получив доказательств по организаторам.
Дальше я стал натыкаться на то, что Рябов дает мимо меня указания оперативникам, прямо противоречащие моим. Ребята были поставлены в крайне двусмысленное положение. Исполнять указания Рябова — ссориться со мной. Исполнять мои — неприятности от Рябова. Так с людьми поступать нельзя. Я молча, не предупреждая Мурашко, снова переделал свою должностную инструкцию, исключив из нее пункт о руководстве ОРО-2.
Шатал я ваш ДВОТ! И перестал в нем появляться. Ненадолго. Наступал конец очередного отчетного полугодового периода, к которому ДВОТ подходил с провалом в работе, с резким сокращением числа возбужденных уголовных дел. Ожидалась соответствующая реакция на снижение показателей из ГУБК.
Вызывает к себе Мурашко:
— Петр Григорьевич, пока Тюпин на больничном, Рябов будет исполнять его обязанности, а вас назначим на место Рябова, заместителем по оперативной работе. У нас проблема с уголовными делами, нужно ДВОТу помочь…
* * *
…Шевелев Дмитрий Борисович. Это еще один кадровый прикол Мурашко.
Парень Дима, когда я пришел во Владивостокскую таможню, был инспектором отдела административных расследований. Примерно через полгода после моего появления, отдел кадров проводил проверку соблюдения законодательства в плане соответствия сотрудников квалификационным требованиям и выявил, что у Шевелева нет юридического образования. Встал вопрос о его увольнении. У меня уже был начальником отдела административных расследований Александр Валерьевич Деревнин. Приходит он ко мне с вопросом о Шевелеве:
— Григорьич, это вообще… Парень третий год работает и только теперь очнулись.
— Он же, по-моему, у тебя нормально работает.
— Не без странностей, но тянет. Особо сложные дела ему не поручаю, но вполне средний сотрудник. Да не по человечески это как-то — увольнять его.
— Ладно. Понял.
С криком и руганью, под личную ответственность я Шевелева отстоял. Но парень, действительно, был со странностью. Некоторые литр водки выпьют и ведут себя адекватно окружающей обстановке, а другим понюхать пробку хватает…
Говорят, на рабочем месте выпивать нельзя. Да, в рабочее время и без повода — нельзя, а вне работы и по поводу — почему нет? Есть же праздники, например. Люди в коллективе должны не только во время работы общаться, но и… Что плохого в корпоративах? Рестораны — дорого, не у всех на это деньги есть, дешевле дома приготовить салатики и после работы в кабинете накрыть стол, выпить по несколько рюмок и пообщаться в неформальной обстановке. Если столы после этого не заблеваны, стекла не выбиты и никто в состоянии опьянения не бегал по кабинету с ножом — ничего плохого.
А вот парня Дмитрия Шевелева всё тянуло после пары рюмок на какие-то странные выходки, его начальнику Саше Деревнину приходилось постоянно пресекать потуги подчиненного совершить какой-нибудь нестандартный поступок. Но ладно, если это было в отделе — связали ремнем руки, на такси отвезли домой и сдали жене под расписку. Так ведь была опасность, что он может в свободное от работы время на территории города Владивостока накушаться без присмотра бдительных товарищей… Потом разгребай всё это.
Тут как раз приходит письмо из ДВОТ с указанием поделиться кадрами с целью укрепления кадров ДВОТ, нужен был человек в отдел организации административных расследований оперативной таможни. Сидим с Деревниным думу думаем, как бы никого ДВОТу не дать, всех жалко отдавать. И особо никто не хочет уходить туда. Отдел организации административных расследований — это почти отсутствие живой работы, проведение проверок и контроль, бумагомарание.
И тут Деревнина осеняет мысль:
— А давай им Диму Шевелева отдадим? Ну его на фиг! Еще залетит куда-нибудь с его умением напиваться.
Вызываем Диму:
— Хочешь в ДВОТ, в отдел организации административных расследований?
— Хочу!
— Правильно, Дима! Нужно расти, не топтаться на месте!
Сбагрили проблемного сотрудника. И скоро нас сначала начальник отдела организации таможенных расследований ДВОТ, а потом и заместитель начальника по организации дознания и расследований стали даже благодарить, почти при каждой встрече говорить мне и Деревнину:
— Спасибо за товарища Шевелева! Вы нам, наверно, самого лучшего своего сотрудника отдали. До чего ж он грамотный товарищ!
Мы с Валерьичем старались смеяться, только отойдя в сторонку.
А Дима изменился. Есть поговорка «из грязи в князи». Князь! Все бывшие коллеги Шевелева из Владивостокской таможни ухахатывались. До ухода в ДВОТ Шевелев говорил фальцетом, там у него прорезался бас. Да не просто прорезался, он только басом теперь и говорил. Такой важный стал — грудь вперед, попа назад, шаг размеренный. С проверками по таможням региона ездит, учит народ правильно дела расследовать. Птица большого полета.
Досмеялись. Прошло пару лет, ко мне заходит дознаватель Юра Стрельников, улыбается, как будто кино с Чаплиным только что посмотрел, кладет мне на стол копию кадрового приказа ДВОТ.
Читаю: Дмитрий Борисович Шевелев назначен начальником отдела организации дознания ДВОТ.
Для тех, кто не совсем в теме: административные расследования, которыми Шевелев занимался, это несколько в стороне, почти перпендикулярно дознанию, уголовному производству. Т. е., вопросами организация дознания в регионе стал заниматься человек, который не то, что уголовной практики не имел… ну вообще у него
