Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

Но это же самое поняли и документалисты. Они продолжали снимать, но делали только широкие планы, с природой, но без лиц людей. Когда они вернулись на студию с отснятым материалом (40-60 метров), их уже поджидали замдиректора, начальник 1-го отдела и гэбэшник: все отснятое было изъято, проявлено и забрано в КГБ. Директор, Тимлин и Нахманович получили тогда строгача[753], Тимлину пришлось тогда уехать на три года в Узбекистан — «передавать опыт», а Р. Нахманович тоже около шести лет не работал на студии — только подрабатывал.

Со временем изъятую пленку вернули на студию: ту же четверть века она пролежала в сейфе директора студии Шкурина.

Шкурин, как и Тимлин, об этом помалкивал, и где эта пленка сейчас, неизвестно. Тимлинская же, подматрасная, всплыла в самом начале 1990-х годов: она была использована в фильме Рафаила Нахмановича «Виктор Некрасов на “Свободе” и дома» (1992), в картине Александра Роднянского «Прощай, СССР! Фильм первый. Личный» (1992)[754] и в публикациях Э. Диаманта.

Московская группа — это сотрудники «Центрнаучфильма», прикомандированные к израильскому кинодокументалисту Маргарет Клаузнер[755] (1905— 1975), снимавшей фильм о евреях в СССР (оператором у них был Вадим Львович Лунин)[756]. Марго Клаузнер была основательницей и председателем Израильского объединения по культурным связям с СССР и владелицей одной из первых в Израиле кинодокументальных студий.

В середине 1960-х гг. она совершила несколько путешествий в СССР, и сама идея доброжелательного фильма о советских евреях и об их положении в СССР принадлежала ей. Ее партнерами были студия «Центр-научфильм» и Агентство печати «Новости»[757] — советский пропагандистский орган, работавший на заграницу. Со стороны агентства фильм курировал Георгий Большаков, создавший в агентстве особую редакцию для обслуживания зарубежных компаний, заказывавших документальные киносъемки.

Легко представить, насколько сложной была реализация этого заказа. Работа растянулась на годы, в число которых попала и арабо-израильская война 1967 года! Тем не менее в 1969 году фильм «Мы здесь родились» (1969) режиссера Виктора Мандельблата[758] и сценариста Бориса Шейнина (Ручьева) был готов. Он показывал еврейскую жизнь в СССР как бы глазами евреев-туристов из США и Канады[759]. Нет, он не вышел на экраны, ибо знакомить самих советских евреев с фильмом о них в планы властей не входило, а вот за границей его показывали много и с большим успехом.

Маленькое чудо: в окончательную редакцию фильма попали и те кадры, что были сняты в Бабьем Яру 24 сентября 1966 года[760].

Шейнин (Ручьев) вспоминал об этих съемках позднее:

Сегодня трудно понять, впрочем, и тогда было не легче, почему советские и партийные чиновники делали все, чтобы вытравить из памяти поколения факты сопротивления в гетто нацистским палачам? Почему? Почему любая попытка напомнить о трагедии киевских евреев, расстрелянных в Бабьем Яре, вызывала у украинских руководителей чуть ли не истерику? Возражения были до предела примитивными. Но они тиражировались и в газетах, и по радио: «В Бабьем Яре погибли не только евреи». Да, в конце концов, Бабий Яр стал братской могилой и для тысяч расстрелянных здесь наших военнопленных. Но разве этим перечеркивается факт, что в первые же дни оккупации Киева фашисты согнали сюда ВСЕ еврейское население города. И убивали людей только ЗА ТО, ЧТО ОНИ БЫЛИ ЕВРЕЯМИ!

И еще факт, о котором тоже не желали вспоминать: у гитлеровских палачей в этом деле были не менее жестокие пособники — украинские полицаи. С Маргот Клаузнер мы приехали в Киев в начале сентября — за несколько дней до печальной даты расстрела евреев в Бабьем Яре. Мы узнали, что есть люди, которые собираются отметить эту дату митингом. При нас они развернули и закрепили на кирпичной стене старого еврейского кладбища белое полотнище. На нем буквами еврейского алфавита было написано: «Бабий Яр».

То был дерзкий и смелый выпад против политики властей. За одно только это могли подвергнуть репрессиям. Что кстати впоследствии и случилось... Программа нашей поездки требовала возвращения Маргот в Москву. Я вылетал с ней. В Киеве мы оставили съемочную группу (тогда режиссером был Рафаил Гольдин). О том, что произошло через пару дней, я узнал уже из рассказа Гольдина. Несмотря на неоднократно повторявшиеся призывы властей к жителям Киева воздержаться от участия в митинге, к месту гибели киевских евреев пришло много людей — и евреи, и украинцы, и русские. На митинге выступил писатель Виктор Некрасов, который к тому времени уже находился в опале. Некрасов высказал убеждение, что придет время и жертвам Бабьего Яра будет поставлен достойный памятник. Наш оператор снимал лица людей — потрясенных и взволнованных. Но едва митинг завершился, как нашу группу окружили молодые люди в штатском. Они усадили режиссера с оператором и ассистентами в машину и доставили в отделение КГБ. Здесь отобрали весь снятый материал и велели немедленно возвращаться в Москву.

А через некоторое время в партийную организацию киностудии пришло строгое указание разобраться с «политическим лицом» создателей

фильма. Работал тогда на студии режиссер Мельник. Бывший фронтовик-моряк, он славился тем, что был резок и прямолинеен в своих высказываниях, нередко далеких от объективности. Возможно, однажды он позволил себе непочтительно отозваться о ком-то из коллег, и именно это дало повод обиженному и его друзьям объявить Мельника антисемитом. Так или иначе, но прилипла к нему та молва. И, очевидно благодаря ей, «мудрые» партийные руководители именно Мельнику поручили «разобраться и доложить». Казалось, никто на студии не сомневался, чем закончится его миссия.

Тем удивительнее было то, что произошло дальше. Побывав у Бабьего Яра, увидев своими глазами, как в Киеве методично вытравливают из сознания людей память о страшной трагедии, Мельник написал докладную записку самому Брежневу. Тогда Генсек еще не был маразматическим старцем.

По всем приметам письмо до него дошло. Через некоторое время начальник Главка документальных и научно-популярных фильмов Госкино СССР товарищ Сазонов пригласил нашу группу и высказал извинение за то, что произошло в Киеве. Нам он даже вернул арестованный и даже проявленный киевскими кагебистами материал. Правда, посоветовал в картину его не включать.

А сам Брежнев при очередном посещении Киева побывал у Бабьего Яра и принял участие в закладке камня на том месте, где теперь установлен памятник. Это было официальное признание первым лицом государства исторической важности того, что случилось в сентябре 1941 года. И мы не без гордости связывали такой поворот с нашей работой. Часть кадров из возвращенного нам материала всё же