Надвигающийся кризис: Америка перед Гражданской войной, 1848-1861 - Дэвид Поттер

он признался, что «задумал освободить рабов», и предположил, что этого можно добиться, просто выкрав рабов. «Я никогда не собирался убивать или изменять, — сказал он, — или уничтожать имущество, или возбуждать или подстрекать рабов к восстанию, или устраивать мятеж».[670] Позже он изменил это второе утверждение, сказав: «Я хотел донести до людей мысль, что моя цель — поставить рабов в условия, при которых они смогут защищать свои свободы, если захотят, без кровопролития, но не то, чтобы я намеревался изгнать их из рабовладельческих штатов».[671] Несомненно, Браун хотел сказать, что его главной целью было освобождение рабов, а не убийство рабовладельцев. Тем не менее, это было непрочное различие, если сказать, что рабов будут поощрять защищать свою свободу, но не подстрекать к восстанию; или что правительственный арсенал будет захвачен, его защитники будут побеждены, а оружие отобрано, но что измена не предполагается; или что кровопролития удастся избежать, но имущество рабовладельцев будет конфисковано. Отказ Брауна от ответственности был равносилен заверению в том, что никто не будет убит, если не будет мешать тому, чем занимался Браун. В этом смысле любой из «шестерки» мог заявить, что не собирался поддерживать восстание. Но все они знали, что Браун намеревался нанести удар вооруженными людьми, при необходимости силой отобрать рабов у их хозяев, взять заложников и не дать хозяевам восстановить контроль над рабами.[672] Они должны были знать и, вероятно, знали, что это равносильно началу подневольного мятежа, как бы он ни назывался. Паркер и Хиг-гинсон, а также некоторое время Хоу и Смит, похоже, были готовы откровенно признать эту реальность. Они рассматривали само рабство как своего рода войну, которая давала философское оправдание сопротивлению раба.

Примечательно, что слово «измена» впервые применили к ним не их обвинители, а они сами. Не только Хиггинсон, по его собственным словам, «всегда готов вложить деньги в измену»,[673] но и Сэнборн, почти в то же время, заявил: «Союз, очевидно, стоит на последних ногах, и Бьюкенен трудится, чтобы разорвать его на части. Измена будет уже не изменой, а патриотизмом».[674] Тот факт, что «шестерка» не раскрыла план другим антирабовладельцам, говорит об их осведомленности о том, что это сильное лекарство; их осторожные настойчивые просьбы к Брауну воздержаться от информирования их о деталях его плана свидетельствовали об осознании незаконности задуманных им мер.

Однако, возможно, самым ярким свидетельством того, как много они знали, является косвенное. В начале 1858 года на Хау и Сэнборна обрушились две бомбы в виде писем от Хью Форбса.[675] Браун никогда не рассказывал им о Форбсе, но, очевидно, он рассказал Форбсу о них, поскольку Форбс сообщил, что Браун нанял его для обучения войск и говорил о своей финансовой поддержке в Бостоне, но не заплатил ему обещанного. Форбс возложил ответственность за это невыполнение обязательств на сторонников Брауна. Он также пренебрежительно отозвался о суждениях Брауна, потребовал, чтобы ему заплатили или поставили во главе всей операции, и пригрозил продать свои секреты газете New York Herald, если ему не выплатят компенсацию. «Шестерка» не поддалась на этот шантаж, но важно то, что они почти случайно узнали не то, что Форбс знал о Брауне, а то, что он знал о них — то, что мог рассказать ему только Браун. Сэнборн, объясняя Хиггинсону суть дела, написал, что Форбс знал «то, что знают очень немногие, — что доктор [Хау], мистер Стернс и я осведомлены об этом. Как он получил это знание, остается загадкой».[676] Короче говоря, Сэнборн и Хоу знали о планах Брауна достаточно, чтобы быть глубоко обеспокоенными тем, что кто-то ещё должен быть осведомлен об их планах.

Несмотря на многочисленные последующие попытки создать впечатление, что Браун совершил просто «набег», в ходе которого он намеревался лишь захватить несколько рабов и быстро скрыться в каком-нибудь убежище в горах Вирджинии, совершенно очевидно, что его предприятие должно было иметь огромный размах и привести к революционному восстанию рабов по всему Югу. Первым доказательством этого служит «Временная конституция», которую Браун неосмотрительно представил группе из тридцати пяти негров и нескольких белых мужчин в Чатеме, Онтарио, в апреле 1858 года. Этот документ был настолько странным, что должен был возникнуть вопрос о здравомыслии его составителя. Но с его положениями о конфискации всего личного и недвижимого имущества рабовладельцев, о введении военного положения и о создании продуманного правительства на большой территории, он явно предполагал длительную военную оккупацию обширного региона, в котором рабство будет свергнуто. Поскольку Браун никогда не рассчитывал иметь в своём ударном отряде более пятидесяти или ста человек и поскольку впоследствии он дал военные поручения тринадцати из семнадцати своих белых последователей (но ни одному из пяти негров), очевидно, что большая армия, необходимая для этой операции, должна была состоять из рабов, сбросивших своё рабство.[677] Второе доказательство кроется в его решении захватить оружейный склад в Харперс-Ферри, штат Вирджиния. Харперс-Ферри находился в труднодоступном месте, и атаковать федеральную собственность было гораздо рискованнее, чем частную. Единственное, что можно было получить, захватив оружейный склад, — это оружие, а поскольку у маленькой группы Брауна уже было гораздо больше оружия, чем им требовалось, можно сделать вывод, что он намеревался дать оружие в руки большому количеству рабов.

Если бы все шло по плану, Браун нанес бы удар летом 1858 года, но в последний момент Хью Форбс пригрозил сорвать проект, раскрыв все секретные планы. Форбс присоединился к предприятию, полагая, что Браун сможет сделать его очень прибыльным за счет использования больших богатств Новой Англии (возможно, Браун и сам когда-то верил в это). Позже, когда Браун смог дать ему всего несколько сотен долларов за многомесячную службу и когда он разочаровался в ошибках планирования Брауна, он дезертировал и обратился к сенаторам Генри Уилсону (лично) и Уильяму Х. Сьюарду (по письму) с информацией о заговоре. В ответ Вильсон направил Хау очень резкое письмо, в котором задавал вопросы о том, почему Канзасский комитет оказался замешан в подобном деле, и предупреждал, что это нанесет серьёзный ущерб делу борьбы с рабством.[678] «Шестерка» быстро провела спешные собрания, на которых они передали имущество Канзасского комитета Стернсу, чтобы отрицать причастность комитета, а затем, несмотря на протесты Хоу и Хиггинсона, дали Брауну указание приостановить свой план и уехать на запад.[679]

Хиггинсон считал, что предприятие никогда не будет возобновлено, и, если бы во главе его стоял кто-нибудь, кроме Брауна, оно, вероятно, и не было бы возобновлено. Конечно, отсрочка была опасной не только