Заволоцкая чудь - Пётр Саввич Ефименко

окружено лесом и забором; в средине стоял истукан бога Йомаллы или Юмаллы, сделанный весьма искусно из самого лучшего дерева, истукан был украшен золотом и драгоценными камнями, ярко озарявшими все окружные места. На голове Йомаллы блистала золотая корона с двенадцатью редкими камнями; ожерелье его ценилось в 300 марок (150 Фунтов золота); на коленях его стояла золотая чаша, наполненная золотыми монетами, и такой величины, что четыре человека могли напиться из нее досыта. Его одежда ценою своею превосходила груз трех самых богатейших кораблей. Норвежцы Торер и Карл, отправленные для торговли в Биармию королем Олафом, современником Ярослава, накупив мехов во время славной ярмарки, зашли со своими товарищами на упомянутое кладбище в глубокую ночь, похитили все, что могли, отсекли голову Йомаллы для того, чтобы снять крепко привязанное ожерелье. Во время похищения вдруг раздался ужасный звук и треск. Стражи кладбища пробудились и начали трубить в рога. Воры спаслись бегством. Жители с криком и воплем гнались за ними и со всех сторон окружили их; но будучи не искусны в деле воинском, не могли ничего сделать отважным грабителям, которые благополучно дошли до кораблей своих.

Норвежцы до ХIII века ходили на кораблях в Биармию. Последнее их путешествие к берегам Двины упоминается под 1222 годом.

Несмотря на поэтические прикрасы и некоторые преувеличения, в этих рассказах ясно заметна историческая истина. Первое, что выводится из них, так этот факт, что задолго до IX века Биармия была известна скандинавам, как страна торговая и богатая, с которою они имели частые сношения. Что торговля Биармии была значительно развита, и эта страна служила перепутным пунктом для торговых сношений западных европейцев с камскими Болгарами, а через последних и с восточными народами, ныне подтверждается частными археологическими находками, если не в Архангельской губернии, то в соседних с нею. Так, в разных имениях гр. Строгонова Пермской губернии, населенных пермяками, вырыты были англосаксонские и немецкие монеты X и XI ст. Потом, в его же имении, найден клад, состоящий из серебряных монет сассанидских, (персидских) от V и VI веков. Близ Устюга, Вологодской губернии, также открыт был клад с англосаксонскими и немецкими монетами X-XI веков. Той же губернии, вблизи г. Усть-Сысольска, в «чудском городке» или насыпи на довольно значительном протяжении, сажени в 31/2 вышиной, в числе других археологических находок вырыто две монеты: одна серебряная, саманидская, битая в Бухаре в половине 10 века, другая из смеси свинца и олова, битая в Иашкенте в конце 10 века, тоже саманидская. Даже на берегу Оби, в Самарове, у остяков, в прошлом столетии отыскано было металлическое зеркало с арабскою надписью эпохи халифата Аббасидов, X или XI стол. При тщательных разысканиях, конечно, и в нашей губернии открылись бы клады и древние вещи, лучшие указатели торговых сношений разных народов.

Предметами торговли, шедшими с севера, были меха различных пушных зверей, на которые шел в то время значительный спрос, как на Западе, так и на Востоке; кожи моржей, употреблявшиеся на канаты, и моржовые зубы или, вернее, клыки, по-местному «тинки», которые тогда были очень ценны и заменяли нынешнюю слоновую кость. До сих пор еще моржовые клыки принадлежат ко числу предметов заграничной торговли, вывозимых из Архангельска, хотя в незначительном количестве.

По сказаниям исландцев, центром торговой деятельности северной части Биармии был город, лежавший на беретах Двины. Но в каком именно месте находился этот город? вот вопрос! Скандинавские саги часто упоминают о Голмгарде или Голмаволе, столице севера; поэтому, многие ученые признали, что к этому самому Голмгарду приезжали норвежцы по белому морю и, основываясь на сходстве названий, полагали его на месте нынешних Холмогор. Против этого мнения Карамзин заметил, что под именем Гольмграда норвежцы разумели Новгород, потому что этот город, по их словам, достался Ярославу, сыну Владимира, да и имя самых Холмогор, по письменным памятникам, известно не ранее XIV столетия, именно в первый раз оно упоминается в грамоте великого князя Иоанна Иоанновича к двинскому посаднику. Впрочем, и до Карамзина еще, почти тоже самое было высказано Крестининым. Этот местный историк полагал, что расположение Холмогор на небольших возвышениях или низких холмах, среди селений Мати-гор, Быстрокурьи, Ровдогор и др., лежащих на значительных горах, без сомнения, подало повод первым русским поселенцам к производству названия Холмогор «речением сложным из гор и холмов». Производя же слово Холмогоры из русского языка, Карамзин не может согласиться с тем, чтобы это название соответствовало норманнскому или шведскому Гольмгард. Что название Гольмгард относилось не к Холмогорам, а к другому какому-либо месту, он подтверждает и тем обстоятельством, что даже в XI веке нынешние Холмогоры не были первым посадом на Двине; в противном случае незачем было бы новгородских посадникам жить в Матигорах и Ухт-острове. Однако, Крестинин признает, на месте Холмогор, существование трех древнейших чудских деревень: Курцева, Качковки и Подрокурьи, в которых поселились явившиеся в Заволочье новгородские купцы, и что здесь именно, как в местности удобной для торговых сношений с иностранцами и внутренними частями страны, производилась торговля со времен Чуди.

Но и после сих мнений, высказанным Карамзиным и Крестининым, все почти историки и ученые продолжают держаться первоначального мнения. Вполне соглашаясь с Карамзиным и Крестининым, что одного созвучия имен, слишком мало, чтобы счесть норманнский Гольмгард Холмогорами, они думают, что указание на Холмогоры только в XIV столетии, нисколько не опровергает возможности существования их и ранее, под тем же именем, или под иным. И в доказательство своего мнения одни, как напр. Кастрен, приводят сохранившиеся народные предания о сокровищах славного города и чудские названия местностей, другие, как автор описания г. Холмогор, Соколов, находят подтверждение своего мнения в самом факте приводимом Крестининым, т. е. в существовании на месте Холмогор чудских поселений Курцева (ныне часть города), Качковки (теперь этого названия нет) и Подрокурьи (ныне речка Падера). Вместе с тем г. Соколов находит доказательство существования одного из пяти холмогорских посадов, именно Ивановского, который потом разрушен пожаром и снесен разливом Курополки, рукава Двины, в уставе Святослава Ольговича 1138 г. В этом уставе упоминается в Заволочье, рядом с Ранулой (в 50 вер. от Холмогор) Вихтуем, Пинегой и пр., Иван-погост, с которого новгородский епископ получал сбору 3 сорока кунь. Вместе с прочими соображениями, и народное предание, указывающее на городище, или насыпь, на которой стоят ныне городской собор и монастырь, как на чудское, склоняют его к тому мнению, что Холмогоры старое чудское место. «Пребывание же новгородских посадников, — говорит он, — не в самых Холмогорах, а в Матигорах и Ухт-острове, совершенно