Дело о пропавшей учительнице, или Параллельные человечества палеолита - Станислав Владимирович Дробышевский

время он развивает свой суперважный проект, ради которого оставил учёбу. Временно! А зовут его Семён. Ещё вопросы? (Раздражённо.)

А Журавскую недовольством не пронять. Да, да, есть вопросы! Есть! А на каком этаже вы живёте? А сколько у вас сестёр и братьев? А почему работаете в музее антропологии? Так надо. А почему?..

Вот это социальные навыки, думал я. Вот это да. А ещё я понял забавную вещь: спрашивая кучу глупостей, Журавская понемногу сужала круги вокруг таинственного проекта, которым занимался Семён. Интересно, это она случайно или намеренно.

Тут объявили нашу остановку, и мы отправились в музей. Через десять минут мы уже стояли в чулане, где три дня назад так весело развлекалась Журавская.

Кстати, в этот раз чулан был заперт аж на три замка. Пока Семён гремел ключами, я думал: а почему в день экскурсии эта дверь была открыта? Видимо, я думал так громко, что Семён решил объясниться:

– Директор меня сдёрнул. Начал сюда ломиться. Давай, срочно заменяй экскурсовода на школьной экскурсии. Чёрт бы его побрал.

Мы подошли к стабилизатору, переступая через связки каких-то шнуров и кабелей. Семён стянул с него чехол и хмуро сказал:

– Так, ты!.. Как там тебя? Журавская! Показывай, куда нажимала.

– Меня вообще-то зовут Оля, – с достоинством сказала Журавская и начала тыкать во все кнопки подряд, приговаривая:

– Дайте подумать… Сейчас вспомню… Кажется, я нажимала на эту, жёлтую… или нет?

– Господи! – Семён схватился за голову и рухнул на шаткое компьютерное кресло.

Глава четвёртая, в которой мы узнаём кошмарные новости

– Семён! – Я потрогал его за плечо. – Не отчаивайтесь. Она сейчас вспомнит.

– Мне конец, – сказал он. – Мне реально конец, понимаешь?

– Нет, – ответил я. – Пока не понимаю. Что это вообще за аппарат?

И Семён рассказал, что с пяти лет обожал физику. В старших классах страстно полюбил антропологию и, к ужасу деда-физика, поступил на биологический. А потом внезапно перевёлся на факультет прикладной физики (дед ликовал).

– У нас в антропологии сложилась непростая ситуация, – пояснил Семён.

– В каком смысле? – заинтересовалась Журавская.

– Мы находим только камни и кости. А по окаменелостям узнаешь далеко не всё. Как они мыслили, о чём говорили у костра, на каких исчезнувших языках общались? Этого кости не расскажут!..

«А ведь правда!» – удивился я про себя.

– И я подумал, – продолжал Семен, – не, меня это не устраивает. Надо найти способ попасть в прошлое и разведать, где тусили наши предки. Ну и понаблюдать за ними!.. Такая идея была изначально.

– Круто! – восхитилась Журавская, а я спросил:

– И что? Удалось что-то придумать?

Семён сказал, что его дед изучал микроскопические чёрные дыры. И Семён занялся тем же.

– В конце концов, – продолжал Семён, – я понял, как вычислять и стабилизировать те, что ведут в нужное место пространства-времени.

– Потрясающе! – ахнул я. – Стабилизация чёрных дыр!

– Ага, – горько сказал Семён. – И профессора даже соглашались с тем, что мои идеи имеют смысл. Но для того, чтобы мои разработки профинансировали, я должен был сначала сдать экзамены, защитить диплом, через несколько лет – кандидатскую…

– Какая пыльная скучища! – заявила Журавская. – Экзамены! Кому они нужны? Надо было брать и делать эту штуку! Для ловли дыр!

– Ну вот я и сделал!

Семён рассказал, как собирал свой стабилизатор. По три месяца ждал деталей из Китая! Охотился за какими-то редкими полупроводниками. На изготовление и тестирование прибора ушло больше года.

Но! Для того, чтобы прибор заработал, требовалось невероятное количество вычислительной мощности. Поэтому Семён устроился экскурсоводом в музей антропологии при Академии наук. И заодно… ну… подключился к вычислительному центру Академии.

Он запускал стабилизатор (обычно ночами, но случалось и днём) и с помощью ресурсов ничего не подозревающей Академии наук вычислял и стабилизировал микродыры.

Я не верил своим ушам. Подключиться к защищённой линии! Это вообще законно?! Зато Журавская слушала с горящими глазами:

– И? Он реально работает?

– Уверен, что да, – ответил Семён. – Я провёл несколько экспериментов: отправил в прошлое свои кроссовки, мусорное ведро и музейного кота. Кот слетал туда несколько раз. И боюсь, что ваша Наталья Сергеевна пошла по его стопам.

– Антонина Ивановна, – поправил я машинально. – В какое прошлое она угодила?

– Хороший вопрос! Сейчас стабилизатор настроен на палеолит.

– Это что? – спросила Журавская.

– Это 30–50 тысяч лет назад.

– Так АИ прямо сейчас в палеолите? – ахнул я.

– Ну да, где-то там. Зависит от того, какое окно удалось стабилизировать твоей подружке.

Я покачал головой (а подружку решил пропустить мимо ушей – хотя какая она мне подружка!). И тут Журавская спросила:

– А кот?

– Что кот?

– Он вернулся? С ним всё хорошо?

– Да, бодр и светел! Живее всех живых, я бы сказал.

– Так, значит, и АИ вернуть можно? – спросила Журавская. – А то мне завуч уже надоела.

– У кота был ошейник с коннектором. – Семён показал прибор, похожий на наручные часы. – Стабилизатор находил кота по сигналу и выдёргивал обратно в наше время. Когда подходящее окно подворачивалось.

– Понятно, – кивнул я. – А у Антонины Ивановны только топор с собой.

Семён вздохнул:

– Ну, и до кучи – неизвестно, сколько локаций нужно проверить. Потому что твоя подружка… Чёрт знает, сколько раз она запустила стабилизацию!.. Может, она миллион окон наоткрывала.

– Слушайте, так у вас же логи должны сохраниться, – сказал я.

– Они бы сохранились! Если бы вы не устроили короткое замыкание!.. От диска одно название осталось. Я отвёз его однокласснику, тот никаких прогнозов не даёт. Может, неделю придётся восстанавливать, а может, и год, говорит.

– Так! – Журавская зажмурилась. – Сейчас я вспомню… Сначала я просто стояла и смотрела, как всё мигает… Я думала – где тут выключатель… ну, чтобы свет везде погасить… – Она открыла глаза. – А потом зашёл Садовский – и я быстренько нажала большую кнопку Enter! Раза два. Может, три. Не больше пяти раз – это точно!

– Ка-кой у-жас! – обречённо сказал Семён. С ударением на каждую букву.

А я обрадовался:

– Погодите! Семён, погодите! У меня идеальная память! Я вам точно могу сказать, при мне Журавская нажала на кнопку всего три раза.

– Ха! – бодро сказала Журавская. – Так сгонять в три места – это недолго!

Семён непонимающе уставился на неё:

– О чём ты вообще говоришь?!

– Я говорю: надо слетать за АИ – и дело с концом. Найдём её, и домой! Мы ведь сможем вернуться обратно?

– Ну, кот возвращался. Человек теоретически тоже может вернуться.

– Ну так погнали! – воскликнула Журавская. – Вернём АИ – и все всё забудут!

– Ты не понимаешь, о чём говоришь, Оля! – сказал Семён. – Во-первых, я понятия не имею, куда ты её забросила. Во-вторых, она расскажет об этом полиции – и я её прекрасно понимаю!

– А мы с неё обещание возьмём! – легкомысленно отмахнулась Журавская. – Ничего никому не рассказывать. Ей, небось, тоже домой хочется!

Тут Семёну пришло сообщение. Он взглянул на экран и немного оживился:

– Есть шанс, что завтра восстановят первую локацию! Ладно, рискну. Вдруг ваша АИ и правда ещё жива. Тогда я её найду и верну. А потом пусть сажают, если хотят.

– А чего это вы говорите «я» да «я»? – возмутилась Журавская. – Я с вами!

– Даже не думай! – замахал руками Семён. – Я ребёнка с собой не потащу! Это не обсуждается. Вы отправляетесь по домам!

– А я всё маме расскажу, – ласково сказала Журавская.

– Что?! – возмутился Семён. – Это же шантаж!

– Я еду – и точка, – подытожила Журавская. – А дома пусть Садовский сидит. У него домашки полно.

– Ещё чего, – почему-то сказал я. – Разбежалась. Я с вами.

Семён застонал.

Глава пятая, короткая, в которой мы с Журавской обмениваемся любезностями

– Во-первых, я тебе не Мика. Я Миша. Во-вторых, я еду не с «вами», а с Семёном. Никаких «вас» нет и не было. Более того, тебе я настоятельно советую в это не лезть.

Удар попал в цель. Журавская побледнела от ярости:

– Это потому, что я – девочка?

Это потому, что ты дурочка, ответил я про себя. А вслух сказал:

– Ты хочешь попасть в прошлое, чтобы развлечься. А это не аттракцион. Это спасательная операция. Не говоря уже о том, что это серьёзный научный эксперимент.

– И что?

– Участие в научном эксперименте такого значения пригодится мне в будущем. А вот тебе – нет. Для тебя это просто опасно. Оставайся дома и спокойно снимай «тиктоки».

– Да что ты вообще обо мне знаешь? – разозлилась Журавская.

– Ну, я знаю твои четвертные и годовые оценки за последние несколько лет. На интерес к науке это не похоже.

– А-а! Ты думаешь, ты у нас самый умный?!

– Я не самый умный, – ответил я. – Но я хотя бы примерно представляю степень своего невежества. В отличие от тебя.

– Ну, Садовский!..

– Ну что, Оля? – сказал я миролюбиво. – Что? Тебе ведь правда совершенно не интересно то, как устроена жизнь на Земле. Не говоря уже о Вселенной.

Журавская замолчала. Мы