Нейрофизиология для чайников. Лечение неполных травм при инсультах, ДЦП, рассеянном склерозе, спинальных травмах. Теория делинизации - Илья Николаевич Вишератин

трешхолда нагрузки и формирования нейросетей, исходя из прохождения или же не прохождения нейронами трешхолда нагрузки, необходимость возбуждения нейросети, получил название теории 3.0.

3.0 предполагал, что для более быстрого и эффективного формирования необходимых нейросетей головной мозг будет иметь механизмы различного рода возбуждений: химические, нейросетевые. Фактически невозможно изначально сформировать хорошие и крепкие нейронные сети, не возбуждая те сети, возбуждение которых было необходимо, и не выстроив их изначальную доминацию. Т.е. по законам нейронного дарвинизма, не обладай человек в момент, когда он будет учиться ходить, сильными нейронными сетями, что будут способны вызывать достаточные доминации в головном и спинном мозге и укрепляться, ходить человек не научится, ибо изначально процесс формирования движения будет слаб и будет доминирован иными процессами в ЦНС. Отсюда же и выходило, что головной мозг в моменты его развития должен будет использовать механизмы искусственного возбуждения нейросетей, механизмы, что будут возбуждать конкретную нейросеть и заставлять тем самым её разрастаться, становиться сильнее и крепче, быстрее обрабатывать информацию. Что, в общем-то, и проявится в самых разнообразных механизмах возбуждения в различные моменты первых лет жизни человека. Что, в общем-то, мы и видим в самых разнообразных механизмах нейротрансмиттеров, когда технически наш головной мозг, его самые различные области доминируются самыми различными нейротрансмиттерами. Этот механизм был сделан затем, чтобы можно было заставить конкретную нейросеть в конкретное отведённое ей окно, в три-четыре месяца, химически перевозбуждаться и укрепляться, затягивать в свою работу новые свободные нейроны. И так как этот механизм императивен, мы всегда будем получать довольно конкретный результат его работы, более серьёзную и сильную конкретную нейронную сеть. Т.е. абсолютно любой механизм: зрение, физическая сила, чувства, математические способности, чёткость и тембр голоса, ориентирование в пространстве и т. д. – абсолютно любая нейросеть изначально может быть усилена механизмами искусственного нейронного возбуждения, что заложены в нашем головном и спинном мозге.

И именно поэтому дети столь гиперактивны, дело даже не в том, что они хотят учиться, или бегать, или прыгать, дело именно в том, что головной мозг, более сильное выделение нейротрансмиттеров не оставляют им никакого выбора. Они будут и бегать, и прыгать, и учиться, и пробовать все на вкус, и всматриваться в самые различные детали и т.д., ибо нейросети перевозбуждены и они уже работают даже до того, как таргетную нагрузку они получили. И именно поэтому наш организм столь неустойчив ко многим химическим соединениям. Технически мы можем перевозбудить конкретную нейронную сеть химически и можем заставить самих себя таким образом чувствовать, ходить, желать, получать удовольствие и т. д. Единственное, что надо понимать, что в детском возрасте перевозбуждение нейронных сетей слабое, не более 30% от нормы, и оно происходит не сразу, не весь головной и спинной мозг одновременно, но по очереди, разные нейронные сети будут иметь разные окна. Нужно это, чтобы сделать, с одной стороны, систему более стабильной, с другой же – не вызвать эффекты привыкания и не развить синдромы отмены.

Также ещё один очень странный эффект, что я замечал и который бы к действию 3.0 (теории возбуждения, как я её называю) я отнёс, был эффект силовых всплесков или же всплесков сонливости. Особенно ярко силовые всплески происходили после гейминга и, в частности, после гейминга не спокойного, но активного, после сетевых игр, игр, где я бы прикладывал значительно много усилий и что заставили бы меня значительно сосредоточиться на процессе.

В частности, всплески возбуждения я ловил после МОБА игры «Дота» и «Дота 2», и забавно, что я был далеко не один такой. Игровая зависимость вполне конкретная вещь, которой страдают многие подростки, и она императивна. Такое чувство, что сложносоставной игровой процесс с реальными противниками и задачами, которые надо решать быстро и эффективно, увеличивает выбросы дофамина в головном мозге, что вводят его в возбуждение. И именно поэтому мои симптомы рассеянного склероза значительно улучшались на период примерно получаса после игры. Я в прямом смысле этого слова после часа игры в «Доту» скидывал на тридцать минут порядка от 0,5 до 1 балла ЕДСС, и это было так странно. Вот буквально полчаса назад я едва ползал по дому и у меня все болело, была дикая слабость и сонливость. И вот час игры в «Доту», и я буквально хожу, держусь за стены и перемещаюсь по дому, хрустят суставы ног, но боли я не ощущаю, сознание свежо и чисто, желания спать нет. Почему?

Потому что технически дофамина из-за гейминга, из-за самого процесса, в головном мозге стало больше, и он стал лучше работать, увеличил силу нейронного импульса и притупил боль, страх. Дофамин в прямом смысле этого слова активировал большие объёмы головного мозга, что в нормальной ситуации были бы не активны, и это привело к всплеску силы.

Но да, читатели, что уже побежали покупать дозы опиоидов у барыг, я спешу вас остановить, нейротрансмиттеры – это всего лишь часть картины, и их большие дозы не решают проблемы, но проблемы создают. Тот же дофамин в нашем головном мозге используется не только как средство для получения и усиления нейронных сетей, но и как средство мотивации и удовольствия. И если вы думаете, что есть какая-то вещь в жизни императивнее высоких доз опиоидов, то вы ошибаетесь. Люди с химической зависимостью в прямом смысле этого слова будут готовы убить, изнасиловать, ограбить, отрубить себе конечности, заниматься терроризмом и разбоем – и все это просто ради одной очередной дозы. Именно поэтому наш головной мозг столь осторожен с химическим возбуждением, не более 30% и не более чем несколько областей головного мозга за период в несколько месяцев, иначе будет беда. Иначе разовьётся зависимость и будут очень яркие проблемы с мотивацией и поступками, с психическим состоянием.

Также забавно, что этот эффект, эффект всплеска нейротрансмиттеров, прослеживается при любой работе, что требует значительной концентрации и внимания. Т.е. он по сути является естественной реакцией пластичности головного мозга при нагрузке и направлен на то, чтобы сформировать быстро и эффективно новые связи. Чем больше, как следствие, областей головного мозга будет задействовано, тем быстрее и эффективнее механизм нейропластичности будет происходить, в том числе и из-за нейротрансмиттеров. И именно поэтому я сейчас пишу эту книгу, не потому что могу, но потому что хочу. Потому что тот обширный опыт жизни с нейронными травмами, обширные знания из книг, та жизнь, что я построил через поиск решения проблемы рассеянного склероза, они мне просто не дают с этой иглы слезть. Мне нравится, когда я получаю нейротрансмиттеры, я чувствую себя живым, чувствую себя сильным, быстрым, здоровым. Я, мой мозг жаждет их, следовательно, он должен работать, должен подключать обширные нейронные сети в работу, должен их запускать, ибо их работа приведёт к выработке нейротрансмиттеров и ещё более эффективным, запараллеленным нейронным сетям. Я мастер над тем, и я раб того, что в своём головном мозге я построил. Я есть тот, кто я есть, тот, кого создать в себе я позволил.

Вернёмся к вопросу 3.0, если предполагать, что механизмы возбуждения центральной нервной системы крайне важны для её полноценного формирования, то что бы я мог с этим тогда сделать? Ну, технически я мог передавать умеренное нейронное возбуждение в головной мозг и влиять на процесс нейрогенеза, ускорять его. Я бы мог, скажем, играть в «Доту» две игры в день, примерно полтора часа времени в день, утром и вечером, и я бы мог попробовать заизолировать функцию движения ног в постоянном возбуждении, попробовать её спазмировать, зажать в конкретной точке пространства и заливать в неё нейронный импульс пять-шесть часов в день. Механизмы же химического возбуждения различного рода веществами извне использовать было глупо, я не знал ни доз, ни препаратов, у меня нет никаких механизмов доставки их в конкретную нейросеть. С другой же стороны, трешхолд возбуждения конкретного нейрона пробить, как я думал, было относительно просто (но да, это была ошибка, о чём чуть ниже). И все ж