Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

за веком, снег, накапливаясь, слеживался в нетающий лед. В горных долинах начали образовываться ледники.

По мере продолжавшегося движения Антарктиды на юг солнце летом все ниже поднималось над горизонтом, а зимние ночи становились все длиннее. И вот однажды настал год, когда зимой солнце так и не поднялось над горизонтом и континент на шесть долгих месяцев погрузился в непрерывную тьму. Ледники разрослись настолько, что полностью покрыли вершины гор, в долинах которых они когда-то зародились. Сокрушающими все на своем пути отвесными стенами ледники пришли в низины. Не остановил их и берег континента – льды шли дальше, прямо в океан, покрывая море ледяным панцирем, а отрывающиеся от ледника айсберги еще сильнее охлаждали прибрежные воды.

Покрытый некогда пышной растительностью континент за считаные миллионы лет превратился в высушенную ледяную пустыню, враждебную почти всем формам жизни, кроме самых примитивных – мхов и лишайников, но даже они обитали в Антарктиде лишь в самых защищенных, обращенных к северу местах на окраинах этой части суши. А вот прибрежные воды Антарктики были полны жизни.

На далеком севере повторилась та же история, только вывернутая почти наизнанку. Северные континенты, двигаясь к северу, сжимали кольцо вокруг Северного Ледовитого океана настолько тесно, что теплые течения уже не могли пробиться туда из южных широт. Верхние широты словно бы решили собезьянничать – и тоже обзавелись полярной шапкой, но не такой шикарной, как на юге. Многие миллионы лет Земля была избавлена от полярных льдов – и вот они вернулись.

Последствия этого ощутила вся планета. Наслаждавшаяся до этого почти одинаковым на всех широтах теплым климатом, Земля почувствовала нарастающую разницу температур между тропиками и полюсами. Задули ветра. Климат стал более прохладным, с более ярко выраженной зональностью и сезонностью.

Так прозвучал похоронный звон по той планете джунглей, которую звали своим домом первые приматы[239].

Сплошной массив джунглей распался на изолированные леса. Между ними появились великие равнины, покрытые новым типом растений – травами[240]. Растущую от корня, а не от вершины траву можно постоянно обрезать, не убивая само растение. Любители пользоваться этим странным нововведением появились очень быстро. Но отщипывать верхушки трав гораздо труднее, чем отрывать нежные листья деревьев в джунглях, как травоядные делали раньше. Травы богаты кремнеземом, который буквально сошлифовывает зубы пасущегося животного.

Копытные поначалу паслись в лесах, предпочитая меню из нежных листьев, но постепенно обзавелись крупными челюстями и многобугорчатыми зубами, чтобы справляться с непростой новой пищей. Они эволюционировали и росли, оглашая равнины громом множества лошадиных копыт и топотом носорогов.

Потомки небольших бегемотоподобных созданий, бродивших по африканским болотам и топям, перебрались на твердую сухую землю и стали слонами. Со временем, став еще больше и мощнее, они перебрались в саванну. Вслед за стадами шли хищники.

Приматы тоже приспосабливались. Конечно, многие оставались в отступающих лесах и влачили все более жалкое существование, но некоторые стали разбавлять жизнь на деревьях в лесу вылазками на землю. Как и копытные, они стали увеличиваться в размерах, превращаясь из суетливых обитателей крон в более солидных, твердо стоящих на твердой земле.

К миоцену Старый Свет стал Планетой обезьян. Неуклонно отступающие леса и окружающие равнины были наполнены криками и воплями. В Греции это были уранопитеки[241], в Турции – анкарапитеки[242], Центральная Европа была вотчиной дриопитека, по Африке бродили проконсулы, кенияпитеки и хорорапитеки (близкие родственники которых потом стали гориллами)[243]. В лесах Китая обитал люфенгпитек, в Южной Азии – сивапитеки, чьи потомки однажды вернулись в последние джунгли и, пройдя стадию таиландского коратпитека[244], стали орангутанами.

Некоторые из этих обезьян стали настолько крупными, что уже не могли бегать по ветвям, которые когда-то были их проспектами[245]. Им пришлось изобрести другие способы передвижения – раскачивание под ветвями, уцепившись за них длинными руками, или специфическая смесь лазания и карабканья. Со временем некоторые, подобно данувию, обитавшему в Центральной Европе, приспособились передвигаться в выпрямленном положении[246].

Не все эти попытки прошли проверку временем. Обитатель средиземноморского острова, спустя миллионы лет ставшего Тосканой, ореопитек тоже экспериментировал с прямохождением[247]. Тем не менее он тоже вымер.

Земля же продолжала остывать. Леса продолжали сокращаться, и оставшиеся обезьяны уходили в далекие чащи Центральной Африки и Юго-Восточной Азии[248]. У остальных особого выбора не было: окончательное изгнание из рая – или вымирание. Беженцы уносили с собой немного, в основном – стремление выпрямиться на задних конечностях и идти прямо.

Семь миллионов лет назад изгнанники из рая приноровились к ходьбе лучше, чем к лазанию по деревьям. Изменение климата в сторону похолодания подтолкнуло обезьянок к превращению в человекообразных обезьян, а человекообразных обезьян – к дальнейшему изменению. Как и много раз до того, беспокойная планета опять, ворочаясь во сне, зашуршала тонким покрывалом жизни, и жизнь вновь вцепилась изо всех сил, чтобы удержаться. Под натиском сил, чье могущество они не могли себе и представить, человекообразные обезьяны шагнули по длинной извилистой дороге к человечности.

Прямохождение как норма, а не редкая случайность – древнейший признак гоминин – линии, ведущей к человеку[249]. Самые первые известные гоминины появились в миоцене 7 миллионов лет назад. Одним из них был сахелантроп (Sahelanthropus tchadensis)[250], добывавший себе пропитание на берегах озера Чад в Западной Африке. Когда-то эти места были богаты жизнью – озеро было одним из обширнейших в мире. Но климат продолжал становиться все суше, и озеро съежилось до далекого подобия самого себя несколько миллионов лет назад, а окружавшие его пасторальные пейзажи сменились негостеприимной голой пустыней[251]. Сахелантроп был не одинок. Около 5 миллионов лет назад в Восточной Африке обитали другие приверженцы прямохождения – ардипитек Ardipithecus kadabba в Эфиопии[252], орорин Orrorin tugenensis в Кении[253]. Как и многие другие достижения в древней истории человека, прямохождение приматов началось в Африке[254].

Для нас стоять или ходить – совершенно естественные действия, которые мы выполняем не задумываясь, настолько очевидные, что мы принимаем это как данность. Многие млекопитающие могут стоять вертикально, некоторые могут даже ходить в таком положении. Но им приходится прилагать для этого усилия, поэтому вскоре они вновь плюхаются на четыре лапы – обычное для млекопитающих положение[255]. Но не для гоминин. Для них нормально именно выпрямленное положение – а вот передвигаться на четырех конечностях, используя для ходьбы и руки и ноги, им, наоборот, непривычно и тяжело. Переход к двуногости группы обезьян, обитавших 7 миллионов лет назад по берегам рек и на лесных опушках Африки, стал