Очень краткая история жизни на Земле: 4,6 миллиарда лет в 12 лаконичных главах - Генри Джи

положенного размера. Так животные приспособились к тяжелым условиям обитания, где не всегда удается добыть пропитание. Попавшая в трудное положение сумчатая самка может легко избавиться от своего потомства, чтобы позже, когда – и если – обстоятельства позволят, обзавестись новым.

В ископаемой летописи сумчатые появляются так же давно, как и плацентарные[231], их история длинна и славна. Особенно хорошо они чувствовали себя на небольших изолированных континентах – там они достигали удивительного разнообразия форм. Большую часть кайнозойской эры вотчиной сумчатых была Южная Америка, где они обитали на равных с очень странной группой плацентарных – неполнозубыми, включающими ленивцев, муравьедов, броненосцев и подобных им зверей. Но властвовали в этом царстве сумчатый аналог саблезубого тигра тилакосмил (Thylacosmilus) и его свита, различные боргиениды, обликом и повадками напоминавшие волков и медведей. Вторжение плацентарных после столкновения Южной Америки с Северной уничтожило их практически полностью.

Впрочем, некоторые южноамериканские млекопитающие дали отпор и перешли в контрнаступление, возглавляемое гигантскими наземными ленивцами и броненосцами. Авангардом стали опоссумы, которые до сих пор неутомимо рыщут по мусорным бакам Америки. В наши дни сумчатые в основном обитают в Австралии, к засушливым условиям которой их образ жизни отлично подходит.

Так что гибель динозавров млекопитающие, закаленные миллионами лет эволюции, встретили во всеоружии. Их эволюционный взрыв был подобен хорошо выдержанному шампанскому, хорошенько встряхнутому и неумело открытому.

Однако их уже ждали главные хищники постапокалиптического мира – птицы. Фороракосы – огромные нелетающие родственники (хотя и отдаленные) соколов и воробьев, чьи головы были размером с лошадиные, они легко могли снести одним ударом голову любому млекопитающему, у которого хватило бы безрассудства выглянуть из норы. Словно тираннозавр вернулся.

Но и этот кошмар растаял в пыли палеоценовых прерий, и млекопитающие – особенно плацентарные – расцвели, породив множество видов разнообразнейших форм и размеров. Первые попытки, впрочем, выглядели неуклюже и бесформенно, словно они никак не могли определиться с направлением своего развития. Пантодонты и диноцераты, арктоциониды и мезонихии – все эти давно вымершие группы сочетали в себе черты хищных и травоядных. Пантодонты и диноцераты были крупными травоядными, став одними из первых травоядных млекопитающих, достигших таких размеров. Некоторые пантодонты были размером с носорога, отдельные диноцераты вырастали до слоновьих габаритов. Стопроцентные травоядные, они тем не менее обладали устрашающими клыками. У арктоционидов удивительным образом сочетались медвежьи клыки и оленьи копыта.

Столь же противоречивы были и мезонихии. В их лице фороракосы встретили достойных соперников. Ужасающий эндрюсарх (Andrewsarchus) был ростом в холке как взрослый человек, ширина его головы была больше, чем у медведя-кадьяка длина, а волчий череп он мог бы втянуть в ноздрю. На ногах у него были копыта. Крупнейший наземный млекопитающий хищник напоминал огромную свирепую свинью[232].

В конце мела Земля, несмотря на недавний астероидный удар, была теплым уютным местом. Но, когда палеоцен завершился и сменился эоценом, спокойное тепло сменилось изнуряющей жарой. Леса и степи сменились джунглями. Одновременно с этим на смену ранним противоречивым млекопитающим пришли их потомки, которые уже определились с выбором цели. Вышли на сцену копытные, хотя в дни эоцена они напоминали скорее белок, мельтешащих среди деревьев. Возможно, причиной было желание не попасться титанобоа (Titanoboa) – змее размером с автобус[233].

Среди самых ранних парнокопытных были формы, которые решили проблему бегства от опасностей радикально – они вернулись в воду, став китами. Причем сделали они это с воодушевлением и, по эволюционным меркам, весьма резво.

Первые признаки «китовости» – хорошо наблюдаемые у быстрого волкообразного хищника пакицета (Pakicetus) и его лисообразного родственника ихтиолеста (Ichthyolestes) – проявлялись в удлиненных зубастых челюстях, что часто встречается у рыбоядных зверей, и различных изменениях анатомии внутреннего уха, которые могут способствовать восприятию звуков под водой[234]. Черты водного образа жизни были еще отчетливее выражены у похожего на морского льва или выдру амбулоцета (Ambulocetus), чьи конечности, хотя и полностью сохранили функциональность, но стали существенно короче[235].

Китам не понадобилось много времени, чтобы стать полностью водными созданиями, хотя даже 20-метровый базилозавр (Basilosaurus), от носа до хвоста воплощавший сказания о морском змее, в память о своих сухопутных предках сохранил крохотные рудименты задних конечностей[236].

Теперь их уже ничто не могло остановить. Киты сменили гигантских морских ящеров – чья ниша оставалось вакантной с тех пор, как в конце мела вымерли плезиозавры и мозазавры. Киты оказались чрезвычайно успешной группой, став одними из самых умных животных, а синий кит – самое большое животное, когда-либо существовавшее на планете. Тем сильнее впечатляет скорость этого превращения – весь путь от абсолютно сухопутных форм до полностью водных был пройден за 8 миллионов лет[237].

Другое превращение, пожалуй, еще поразительнее – тем, что стерло почти все следы произошедшего.

Отделившись в меловом периоде от Южной Америки, Африка стала изолированным континентом. В изоляции ей удалось пробыть 40 миллионов лет. Ранние африканские плацентарные млекопитающие, оказавшись предоставленными сами себе, эволюционировали в настолько разные формы, что не осталось никаких внешних признаков общности их происхождения[238]. Величественные слоны, водные сирены – дюгони и ламантины, трубкозубы, тенреки, златокроты, прыгунчики и даманы – все это они, афротерии, которые развивались параллельно со своими северными родственниками лавразиатериями – копытными, китами, хищными, летучими мышами, панголинами и прочими насекомоядными.

Любая классификация кого-то оставит за бортом. В случае млекопитающих при делении на афротериев и лавразиатериев (и южноафриканских неполнозубых) за бортом остались эуархонтоглиры – ворох всякого хлама наподобие крыс, мышей, кроликов. Ах да, чуть не забыли приматов. Мелкие торопливые создания с направленными вперед глазами и цветным зрением, чей мозг склонен к любопытству, а руки – к экспериментам, выглянули из возвышающихся тропических лесов эоцена, чтобы посмотреть на быстро меняющийся мир.

Временная шкала № 4. Эпоха млекопитающих

9

Планета обезьян

Танец дрейфующих континентов неспешен, но неумолим.

Около 30 миллионов лет назад Антарктида, отколовшись от Пангеи, настолько сильно сместилась к югу, что оказалась полностью окружена океаном. Это единственное событие возымело сильнейшее – и длительное – воздействие на климат Земли. Впервые океанические течения смогли беспрепятственно циркулировать вокруг нового континента. Эта циркуляция закрыла доступ теплых вод из тропиков к тогда еще теплым берегам Антарктиды. Холод повис над острыми, поросшими деревьями хребтами Трансантарктических гор, одной из самых величественных горных систем на планете.

Однажды выпавший зимой снег так и не смог полностью растаять к следующей весне, а пролежал весь год. Поверх его лег новый снег, и так, слой за слоем, век