Рецепт для соперников (ЛП) - Стоктон Кейси

Как я и предполагала, когда я позвонила Картеру утром, чтобы договориться о встрече, он уже был в Нью-Йорке. Этот эгоистичный трус сразу же развернулся, уехал обратно в Даллас и первым же рейсом вернулся домой. Он не получил того, за чем приехал, а ещё, думаю, его слегка напугало то, что я начала подозревать, что он обманул меня при разводе.

Это было и горько, и сладко одновременно, но мне не нужны были его деньги, чтобы дать детям хорошую жизнь. У нас до сих пор не было телевизора, и мы прекрасно справлялись.

Осознание того, что он снова поставил себя выше своих детей, ударило меня, как пощёчина. В этом не было ничего нового, но свежий удар всё равно был болезненным. В то же время это упростило мне задачу – я наконец удалила скриншот его сторис и убрала его фото из контактов. Я не стала заменять его на что-нибудь злое вроде цикады или дьявольского эмодзи, хотя очень хотелось. Дети будут отвечать на его звонки и видеть это изображение, а я хотела сохранить нейтралитет в их отношениях с отцом. Если с Дасти всё сложится, у них появится здоровый пример мужской фигуры в жизни.

Надеюсь, однажды Картер научится ставить их потребности выше своих амбиций.

Я засунула руки в карманы своего флисового свитера и направилась к дому Джиджи, чтобы забрать детей. Прохлада утреннего воздуха скоро должна была смениться мягким весенним теплом, и мне начинало нравиться техасское межсезонье. Здесь было не так холодно, как мы привыкли.

Мой телефон зазвонил, и сердце подпрыгнуло, когда я увидела имя Дасти на экране.

— Алло?

— Привет, — его голос был таким тёплым и мягким, что проникал в меня, словно смесь кофеина и лаванды – бодрил и успокаивал одновременно. — Просто хотел узнать, как ты.

Я рассказала ему о том, как Картер исчез, и услышала в ответ парочку крепких выражений.

— Да, но дети об этом никогда не узнают, — сказала я.

— Верно, — ответил он. — Защищай их любой ценой.

У меня затрепетал живот. Мы говорили, пока я не подошла к дому.

— Мне пора забирать их, но спасибо, что позвонил.

— Конечно. До связи, Нова.

Я услышала, как из дома доносится пение — Джиджи с детьми распевали названия дней недели под мотив из Семейки Аддамс. Я замерла у двери, подняв кулак, чтобы постучать, и просто впитывала их счастливые голоса. Эти дети даже не подозревали, что их отец был буквально через дорогу вчера ночью, но решил не задерживаться даже на двенадцать часов, чтобы увидеться с ними. В животе вспыхнула злость. Им не нужно об этом знать.

Натянув улыбку, я дважды постучала и открыла дверь.

— Доброе утро!

— Мааам!

— Мамочка!

Дети выскочили из кухни и врезались в меня так, будто я уехала на год, а не на одну ночь. Их маленькие ручки обвились вокруг моей талии, ноги. У меня заслезились глаза, хоть я и пыталась сдержаться. Я вскинула голову, чтобы слёзы вернулись обратно. Честно, как можно не хотеть этих чудесных малышей в своей жизни?

Картер — полный идиот.

— Так! — хлопнула в ладоши Джиджи. — У нас на столе ждут французские тосты с беконом. Все за стол, ковбои!

— Есть, мэм! — крикнул Бен и помчался в столовую.

Элис последовала за ним, делая сальто. Ну, это у нас всё ещё в ходу.

Джиджи прислонилась к стене, крутя в руках кухонное полотенце и внимательно наблюдая за мной.

— Хочешь поговорить?

Слишком многое произошло, и я даже не знала, о чём именно она спрашивала. Я шагнула назад и села на подлокотник кресла.

— Картер приезжал прошлой ночью, — прошептала я, чтобы дети не услышали. Они были заняты спором о сиропе, так что, скорее всего, нас не слушали.

Джиджи застыла.

— Он сейчас придёт?

— Нет, он уехал. — Я покачала головой и усмехнулась. — Он правда уехал. Было поздно, и я не хотела беспокоить детей до утра, но на самом деле это была попытка давления, которая не сработала. Он уже в Нью-Йорке. Его самолёт приземлился полчаса назад.

Её лицо стало жёстким.

— Самовлюблённый…

— Да, — перебила я её, прежде чем она разразилась ругательствами. Дети могли не слышать нас в течение всего разговора, но если проскользнёт хоть одно крепкое слово — тут же поднимут уши.

— Я не знаю, как защитить своих малышей, Джиджи. По закону я должна придерживаться условий соглашения, но Картер их не ставит на первое место. А я не хочу, чтобы они чувствовали что-то, кроме безусловной любви.

Она пересекла комнату и села на край кофейного столика, так, чтобы оказаться прямо передо мной. Её губы сжались в тонкую линию, а идеально уложенные белоснежные волосы торчали, как ватная палочка — каждая прядь на своём месте.

— Они знают, что их любят. Полностью и безусловно. Ты не можешь контролировать чужие поступки и уж точно не можешь защитить их от боли. Единственное, что ты можешь — быть для них тихой гаванью. Любить их всем сердцем, чтобы у них никогда не возникло сомнений в своей ценности. Что бы ни случилось в жизни, в каком бы возрасте они ни столкнулись с трудностями, они будут знать, что их любят. И это самое главное. Всё остальное — не в твоей власти.

Слёзы текли по моему лицу, и я даже не пыталась их скрыть. Я быстро вытерла глаза, но понимала, что она права.

— Часть меня хочет, чтобы он вообще исчез из их жизни, — призналась я. — Но другая понимает, что его присутствие, пусть и в таком виде, всё равно полезнее, чем полное отсутствие.

— Ты хорошо справляешься, Нова. Твоя задача — просто быть связующим звеном между ним и детьми.

— Даже в этом он непостоянен. Бен вообще больше не хочет с ним разговаривать. Из-за этого Картер и приехал в Техас.

— Установи границы. Ты должна быть посредником, но тебе не обязательно жить по его графику. Дети с тобой, значит, ты решаешь, когда и как будет проходить общение. Если он звонит не в установленное время — ты не обязана поднимать трубку. Это нормально.

Это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Думаю, я справлюсь с границами.

— А ещё тебе нужно поговорить с Беном. Он злится, я так думаю.

— Он что-то тебе сказал?

— Он упомянул, что его папа скоро заведёт новую семью и ему больше не будет до него дела.

В животе похолодело.

— Почему он так думает?

— Я не стала расспрашивать, — сказала она, мягко сжав моё колено. — Но ты можешь.

— Да… — Я закрыла глаза и выдохнула.

— И ещё он сказал, что слышал, как ты говорила по телефону, что тебе не нравится работать на кухне в закусочной.

Мои глаза тут же распахнулись, щеки вспыхнули.

— Все жалуются на свою работу.

— Может быть, — протянула Джиджи, внимательно наблюдая за мной.

— Дело не в закусочной. Просто я люблю выпечку, а не готовку. Это две разные вещи, знаешь?

— Конечно, знаю. И ещё я слышала, что твои родители собираются вернуться домой раньше.

Мы посмотрели друг на друга. В воздухе повисло что-то не высказанное. Возможность моего переезда обратно в город, ухода из Техаса.

— Мне нравится наша жизнь здесь, Джиджи.

— Я рада, солнышко. Я просто хочу, чтобы ты знала — я не держу тебя. Если ты решишь вернуться в Нью-Йорк, когда твои родители приедут, я не буду тебя осуждать. И если решишь остаться и сменить работу — это тоже нормально.

— Я уже решила остаться.

Её белые брови взлетели вверх.

— Ты сказала родителям?

— Да, но они хотят, чтобы я ещё немного подумала, так что через пару дней скажу снова. Мы скучаем по дому, но Аркадия Крик тоже стал для нас домом. Я готова пустить здесь корни.

— Ты думала снова заняться печеньем?

— О, ты про мои милые печеньки? — я рассмеялась, вспоминая презрительный тон Картера. Но его голос больше не имел власти надо мной. Это осознание принесло удивительное спокойствие. Я сосредоточилась на разговоре. — Это никогда не было настоящим бизнесом. Этим я не смогу оплачивать жильё.

— Может, и нет, но алименты должны это покрывать. Ты могла бы остаться в закусочной на полставки, а в остальное время заниматься выпечкой. Попробовать, посмотреть, как пойдёт. — Её глаза сузились. — Или тебе нравится официанткой работать больше?