Прими как есть (СИ) - Дарья Данина

— Ты заблудилась? — послышалось из комнаты перед которой Кристина замерла.

Девушка подкатила глаза и, вздохнув, оторвалась от незнакомых лиц и вошла в открытые двери.

— Смотри, — Стас, спрятав руки в карманах брюк, стоял к ней спиной. И, покачиваясь на пятках, тоже рассматривал фото. Эти стояли в рамках прямо на камине.

— Что там? — Кристина приблизилась и встала у Стаса за спиной. Украдкой выглядывая через его плечо, смотрела на ту же самую женщину. Но здесь она была гораздо старше. Рядом с ней сидела ещё одна незнакомка. Молодая и красивая женщина лет тридцати. И мальчик. И… на этот раз она узнала его. — Это… ты?

В ступоре рассматривала счастливое детское лицо. Открытый и лучезарный взгляд. Тёмные волосы, аккуратно зачёсанные на боковой пробор, и глаза-пуговки такого же черного цвета.

— Угу, — промычал, и кивнул на фотографию, — похож?

Очень.

Но Кристина не озвучила этот ответ. Только пожала плечами и равнодушно произнесла:

— Есть немного.

Поразительно. Как же узнаваем. Если бы она нашла эту фотографию на улице, даже тогда бы поняла, что это Холодный. Разве что… взгляд не тот.

Сейчас он холоден. Бездушен. Пропитан презрением. Но не счастьем. Там нет тепла совершенно.

Не удержавшись, она подняла голову. Он — опустил, глядя на рыжую в ответ. Отступил на полшага, чтобы можно было лучше её видеть.

— Что? — чувствуя, что девчонка хочет что-то сказать.

— Это твоя мама?

— Та, что слева. — подтвердил.

— Красивая, — заключила Тина, переводя взгляд с фотографии на него.

— Да, — кивнул соглашаясь. — Она умерла.

И… это не было новостью для неё. Она слышала о том, что его матери уже нет в живых, но не знала никаких подробностей. Просто не ожидала, что Стас сам заговорит об этом. С ней.

— Я слышала, — и мысленно отругала себя за то, что позволила себе в гневе упомянуть о его матери. Со злостью и порцией яда. А он проигнорировал это.

— И знаешь, — Стас осторожно сдвинул фото, приближая его к центру, — Ты не права… она меня любила.

Любила. И, пытаясь противостоять методам воспитания отца, загнала себя в угол. Она ведь даже развестись с ним не могла. Он создал ей такие условия, что женщина вообще боялась открыть рот. Мать никогда не любила его. И замуж вышла по необходимости. Там мутная история была. Стасу неизвестны все подробности.

Однако… семейка у них была та ещё.

Стас посмотрел себе под ноги и ухмыльнулся, вспоминая как отец вышвырнул его из дома в лютый мороз. Босого и почти раздетого. Просто потому что десятилетний сын пропустил дополнительный французский, и не явился на урок к учителю. Или как его выпороли за то, что он вовремя не покормил собаку. И папаша не просто выпорол его ремнём… нет. Это был бильярдный кий, которым он лупил куда придётся. Систематические избиения стали нормой. Почти ежедневной рутиной. Чаще всего это случалось именно в те моменты, когда матери не было дома.

А мама зализывала ему эти раны. И была бессильна.

Стас понимал это. И уже после двенадцати лет стал скрывать от неё побои. Просто, чтобы не рвать ей душу. Чтобы она не пошла к папаше в попытке защитить сына. Потому что тогда перепадёт и ей.

Знаем. Проходили.

И сейчас до воя было обидно за одну вещь: почему к этой твари Оксане другое отношение? Стас был более чем уверен, что отец и пальцем её не трогает. Сука… они, блядь, даже помечались! Мама, должно быть, в гробу перевернулась. И не только от этого. Узнай она, какую дичь творит её сын… перевернулась бы снова.

А в целом… не такое уж хреновое детство у него было.

Он хотел в это верить.

— Что с ней случилось? — Сдавленно спросила Кристина, вырывая Холодного из воспоминаний. — Если… не секрет, конечно.

— Не секрет, — парень дёрнул плечами и оторвал взгляд от своих ног. Взглянул на рыжую и, подцепив пальцами её волосы, принялся растирать между подушечками шелковистый локон, — угорела.

— Угорела? — её брови взлетели на лоб, образуя на нём несколько глубоких складок.

— Угу, — безэмоционально, — в гараже. В собственной машине. Говорят, со снотворным переборщила. И заснула прям там.

Кристина молча переваривала информацию. Отрешённый взгляд Стаса говорил о том, что он мысленно не здесь. Должно быть, там. В том дне, когда всё это произошло.

— Давно это случилось? — снова покосилась на фотографию.

— Пять лет назад, — сухо ответил отворачиваясь. Давал понять, что не хочет продолжать этот разговор. И, отойдя от камина, рухнул на небольшой буклированный диван. Развёл руки в стороны, укладывая их на спинку и кивнул, указывая на место рядом с собой. — Садись.

Кристина несколько секунд задумчиво всматривалась в лицо Стаса. Казалось, что за последние пять минут оно резко осунулось. Полуприкрытые веки говорили об усталости так же, как и откинутая на диванные подушки голова.

— Я думала, что ты просто что-то заберёшь?.. — она поправила на груди свой пиджак и нервно провела языком по губам.

— Я не спешу, — натянуто улыбнулся, — да ладно тебе, Тина. Садись. Я не собираюсь лезть к тебе под юбку снова.

Хотел бы. Но не сейчас. Ему казалось, что достаточно того, что произошло в универе. Он, честно говоря, даже испытывал некую благодарность к Тине за то, что она подпустила его к себе. С усилием и презрением во взгляде, но факт остаётся фактом. Должно быть, она ненавидит себя сейчас за это не меньше, чем его.

Она сделала глубокий вдох и тяжело выдохнула. Перед тем как опуститься на диван, застегнула на своём пиджаке пуговицу и села рядом, оставляя между ними расстояние. Хмыкнув, Стас отодвинулся ещё дальше. Чем удивил её. Но… счастье длилось не долго. Потому что Холодный, повернувшись к ней спиной, просто вытянул ноги и улёгся ей на колени. Осторожно положил голову, стараясь не касаться местом удара её ног, а после перевернулся на бок. Крепко обхватив рукой девичьи колени, улыбнулся, и произнёс:

— Так-то лучше.

Опешив, поначалу она держала руки на весу. Не зная, куда их деть, уставилась на его довольный профиль и скрипнула зубами.

— Почему… — начал Стас, но замолчал на пару секунд. Словно обдумывая дальнейшие слова и не зная как подобраться к ней без последствий, — мы не можем начать всё заново?

Выгнув брови, Кристина в изумлении открыла рот. Казалось, что его наглость не знала границ. Он вообще отдаёт себе отчёт хоть в чём-то?!

Отдаёт.