Вариация - Ребекка Яррос

с тех пор, как твоя мама провела последний интенсив. Это сколько нам было? — Он оглядел прихожую, словно прикидывая, что изменилось, и заглянул в студию.

Я откашлялась.

— Тем летом мне было семнадцать, а Лине девятнадцать.

— Точно.

Он даже не вздрогнул.

— Итак, что идет вторым пунктом твоего гениального плана? — спросил он Кенну.

— Все немного… — начала она.

— Как ты это объяснишь? — Энн выбежала из гостиной, размахивая оригиналом свидетельства о рождении Джунипер.

— Будем придерживаться плана, ага, — пробормотала Кенна.

Ухоженные брови Эверетта приподнялись. Энн сунула документ ему под нос. Я затаила дыхание. Он пробежал глазами по листку, где Джунипер значилась просто как «ребенок Руссо».

— Ах ты ж… А я почти и забыл.

У меня отвисла челюсть. Внутри все упало.

— И больше тебе сказать нечего?

Он взглянул на меня, потом на Энн. Лицо его смягчилось.

— Ох черт, вы не знали! Раз так, никто не хочет выпить? Перед таким разговором мне и самому не помешает.

Пять минут спустя я налила четвертый стакан лимонада и протянула его Эверетту, который устроился в одном из кресел гостиного гарнитура. Я тоже взяла стакан, села и увидела сообщение:

Хадсон:

Только что думал о тебе.

Несмотря на обстоятельства, я улыбнулась и напечатала: «Будь сегодня поосторожнее с ребрами», а затем сосредоточилась на Эверетте. Он сидел слева от меня и мастерски избегал пристального взгляда Энн.

— Рассказывай, — потребовала она.

— Я сидел на том же месте, где сейчас Кенна, а Лина попросила меня изобразить папочку, — сказал он, проводя пальцем по краю бокала. — Она сказала, что это чисто на бумаге и ответственность будет лежать на мне всего несколько часов. Только чтобы подписать заявление об отказе от родительских прав.

Сердце сжалось. Ему она рассказала, а нам — нет.

— Так ты не отец Джунипер?

— Они так назвали ребенка? Ее родители? — Эверетт сделал глоток, но понял, что все мы смотрим на него в упор. — Конечно, я не ее отец. Для этого мне пришлось бы заняться сексом с Линой. Нет уж, спасибо, — потряс головой он.

Энн обмякла, как воздушный шарик, из которого выпустили весь гелий.

— А то ты не понимала, что шансы невелики, — буркнула Кенна.

— Ты не знаешь, кто отец? — спросила я Эверетта.

— Нет. — Он взял подставку из стопки на кофейном столике. — Она говорила, что, когда приехала в Сан-Франциско, у нее был роман на одну ночь. Она даже имени его не запомнила. — Эверетт положил подставку на край стола и поставил сверху стакан. — Поверить не могу, что вы не знали. Я думал, вы всем друг с другом делитесь.

Энн уставилась на свой стакан:

— Как видишь, нет, так что, пожалуйста, продолжай. Когда это было?

— По-моему, в первую неделю мая, — ответил он.

— И она была здесь?

Я оглядела гостиную, словно от этого Лина появится, как по волшебству.

— Да, — кивнул он. — Сказала, что пробыла тут месяц или около того.

— Видимо, приехала, как только мы вернулись в Нью-Йорк после весенних каникул, — пробормотала Энн. — Судя по записям, Джунипер родилась в окрестностях и осталась в округе Барнстейбл.

— Похоже на правду. Я согласился приехать, как только у нее родится ребенок. Когда это случилось, я подписал все бумаги, которые мне дали юристы.

— Почему ты на это согласился? — спросила я.

— Она была беременна, и ей нужна была помощь. Адвокаты сказали, что усыновление пройдет легче и быстрее, если законный отец даст согласие. Лина говорила, что подобрала идеальную семью. А когда я засомневался… — Он замялся, снял солнцезащитные очки с макушки и тоже положил на стол. — Вы скажете, что я сволочь.

— Я бы ни за что… — Я потянулась через столик и сжала его руку.

— А я бы да, — пробубнила Энн.

— Перестань.

Кенна запустила в нее подушкой, но Энн увернулась, поймала ее и прижала к груди.

— В том году я не попал на летний интенсив «Метрополитена» — признался Эверетт и провел пальцами по волосам так, что они встали дыбом. — В январе был на прослушивании, но не прошел.

— Не может быть, — покачала головой я. — Ты же приезжал сюда летом, а мама допускала только тех, кого приняли на программу…

Легким вдруг стало тесно в груди.

— Да. За это, — кивнул он. — Такова была цена. За это я мог тренироваться с девочками Руссо. Она оплатила мне жилье и еду в городе и обеспечила место в «Классике», чтобы я поучаствовал в конкурсе на контракт с «Метрополитеном».

Я через силу вдохнула и осушила полстакана лимонада, сосредоточившись на его терпком, кисловатом вкусе.

— Даже Макиавелли далеко до вашей мамы, — сказала Кенна.

— Я правда думал, что ты в курсе, — сказал мне Эверетт. — И думал, ты поэтому всегда так ко мне добра.

— Ты мне всегда нравился, потому что ты… это ты.

Уж мне ли винить Эверетта в том, что у него были секреты, когда и у меня самой их предостаточно?

Он перевел взгляд на Энн:

— Мне сказали, все будет конфиденциально. Ваша мама обещала, что никто и никогда не узнает.

— У нее сохранилась только копия свидетельства о рождении — ну, больше я ничего не нашла, — ответила она. — Но тебе не скрыться, Эверетт. Несколько лет назад в закон внесли поправки. Как только Джунипер исполнится восемнадцать, она получит доступ к своим документам.

— Что ж, это… — Он сглотнул. — Приятно слышать.

— Я думала, что понимаю ее, — прошептала Энн. — Но с каждым днем все больше убеждаюсь, что ничего не знала.

— Никто и ни о ком не знает всего, — сказал Эверетт. — Все мы что-нибудь держим при себе.

На дорожке зашуршал гравий, и мы все посмотрели в окно. К дому подъехал черный «ренджровер».

— У нас что, вечеринка, а меня не предупредили? — спросила Энн.

— Это третья составляющая плана, — сказала Кенна, встала и пошла к двери. — Лодыжку я вылечить могу, но тебе нужен преподаватель.

— Она позвонила твоей маме? — прошептал Эверетт.

Она бы не стала… У меня скрутило живот.

— Сомневаюсь, — ответила Энн. — Мама сейчас немного… ушла в себя.

— Что ты сделала? — спросила я Кенну, встав с кресла.

В это время года все мои знакомые преподаватели проводили интенсивы.

— Я бы ни за что не стала звонить вашей маме, — в ответ крикнула Кенна из прихожей и открыла дверь.

— Детка!

В дом вошла Элоиза в красном облегающем платье. Она обняла Кенну и окинула ее спортивный костюм строгим взглядом поверх солнечных очков:

— Что это на тебе надето? Не важно. Сумки в машине. Разумеется, я займу комнату Софи.

Ой-ой.

Нашей маме Кенна звонить не стала. Она позвонила своей.