Развод. Цена искупления - Анна Гранина

минуту, когда он сам начинает говорить.

— Вот только первый класс. Потом этот пубертат, вечный бардак в комнате, эти его бесконечные споры… А теперь он собрался жениться, — говорит он, резко взъерошив волосы. Пятерня задерживается на затылке, а потом скользит к шее, которую он начинает нервно растирать.

Я чувствую, как внутри всё переворачивается. Его слова должны звучать как обыденное родительское изумление, но я знаю, что за этим скрыто нечто большее.

— Максим, — я делаю шаг ближе, прислоняюсь к раковине рядом с ним, — ты о чём сейчас?

Он резко смотрит на меня взглядом глубоким, как колодец, но в нём нет дна, только чернота.

— Я просто… не могу это понять, — говорит он, с трудом подбирая слова. — Это так быстро. Как будто всё произошло мгновенно.

— Это не просто из-за его свадьбы, правда? — спрашиваю я, осознавая, что мой голос становится тише.

Он опускает взгляд. Его руки сжимаются в кулаки, а потом расслабляются.

— Я не знаю, что со мной, — признаётся Максим, отступая на шаг назад. — Всё это… я не готов к этому.

— К чему? — спрашиваю я, чувствуя, как внутри всё холодеет.

— К тому, что всё снова возвращается, — говорит он, бросая на меня короткий, острый взгляд.

Эти слова пронзают меня, как нож. «Всё снова возвращается». О чём он? О прошлом? О ней?

Максим снова трёт шею, а потом выдыхает, как будто решил не говорить больше ни слова. Его пальцы задерживаются на часах, он проверяет время, не замечая моего пристального взгляда.

— Макс, ты уверен, что это всё из-за Ромы? — наконец произношу я.

Он кивает, но этот кивок неубедительный, как сдавленный ответ школьника, который не выучил урок.

— Да, конечно, — отвечает муж, но его голос звучит как эхо из другого мира.

Я молчу, хотя внутри всё кричит. Я хочу, чтобы он открылся, но чувствую, что каждый мой вопрос только толкает его дальше от меня.

Максим уходит в душ, оставляя за собой ощущение незаконченного разговора. А я остаюсь одна со своими страхами, с этой навязчивой схожестью Алисы и Дарьи, с его отдалением.

И впервые за долгие годы мне страшно. Не за сына, не за его выбор. А за нас. За нас всех. Что дальше будет? я не понимаю и не знаю.

Выхожу, тихо прикрывая за собой дверь. Ложусь на кровать, чувствуя, как мягкий матрас поддаётся под весом моего тела. С потолка на меня смотрит темнота.

Мои мысли — как спутанные нитки, которые невозможно распутать. Всё смешивается в голове: Алиса, её лицо, похожее на Дарью; слова Максима, которые звучат в моих ушах глухо, обрывисто; его холодное прикосновение, отсутствие тепла.

Страхи выползают из темноты, как тени на стенах. А если это не просто моя фантазия? А если она действительно не случайно здесь? Я пытаюсь убедить себя, что это невозможно, но чем больше думаю, тем отчётливее понимаю: нет ничего невозможного.

Максим выходит из ванной. Шум воды сменяется тихими шагами, едва различимыми в полумраке комнаты. Он молча подходит к своей стороне кровати. Он ложится, но не притягивает меня, как обычно. Даже не смотрит в мою сторону. Я чувствую.

Я закрываю глаза, пытаясь убедить себя, что это просто усталость. Но тишина между нами словно гудит, заполняя всё пространство. Я лежу на спине, буквально физически ощущаю, как тяжелеет грудь от груза этих мыслей, и не могу остановить себя.

Поворачиваюсь к нему.

— Максим… — мой голос едва слышен.

Но он не отвечает. Его дыхание ровное, глубокое. Он спит. Или делает вид.

Я смотрю на его профиль, едва различимый в свете луны, что пробивается сквозь шторы. Его черты спокойны, как будто всё это время, пока я задыхалась от тревоги, он был на другом берегу, где нет места страху.

«Может, я действительно накручиваю себя?» — думаю я, но этот вопрос не приносит облегчения.

Лежу так ещё не знаю сколько времени, пока не чувствую, как тело постепенно становится тяжёлым, а мысли ускользают, будто проваливаются в чёрное озеро сна. Но даже во сне мне мерещится её лицо. Лицо, которое я пыталась забыть. Лицо, которое теперь живёт под нашей крышей.

Глава 11

Виктория.

Саунд к главе: PEGAS “ Не обнулиться”

Сначала вокруг только тишина, но потом я слышу шёпот — далёкий, знакомый..

Передо мной появляется парк. Наш парк. Я узнаю его по старым, скрипучим качелям, которые всегда были покрыты облупившейся краской. Здесь мы с Максимом гуляли в молодости. Всё выглядит как тогда, но что-то не так. Воздух холодный, липкий, как будто осень решила замереть на мгновение.

Вижу троих — себя, Максима и… её. Молодую Дарью, с её густыми волосами и глазами, в которых всегда было слишком много… много всего: жизни, энергии, эмоций. Они стоят рядом, смеются. Максим что-то рассказывает, размахивая руками, а Дарья кладёт ему руку на плечо и смотрит на него так, как будто весь мир исчез.

Я пытаюсь подойти ближе, сказать хоть что-то, но ноги вязнут в земле, будто её хватка не хочет меня отпускать. Моё сердце сжимается. Это неправда. Этого не может быть!

— Макс! — зову я, но мой голос застревает где-то в горле. Спилю, как рыбка, шевеля сухими губами.

Он не слышит. Он даже не смотрит в мою сторону. Даша улыбается, её пальцы крепче сжимают его плечо.

Внезапно всё вокруг меняется. Парк исчезает, и я оказываюсь в незнакомом доме. Громадная гостиная с высоким потолком, стены, увешанные старыми картинами, и большой камин, в котором горит огонь. Свет от него странный, не согревающий, а какой-то угрожающе пылающий. Один “пых” и вокруг все воспламенится…

Максим стоит у окна. Его спина прямая, но я вижу, как его плечи будто подгибаются под тяжестью чего-то невидимого. Он смотрит в дождь, который стекает по стеклу, но его взгляд будто не здесь, уходит за пределы реальности.

— Ты знаешь, что я всегда любил только её.

Эти слова обрушиваются на меня, как удар. Каждое слово острое, будто скальпель, разрезающий мое тело на части.

Я открываю рот, чтобы сказать, что это ложь, что он выбрал меня, что все эти годы были реальными, но слова не выходят. В горле пусто.

Позади меня раздаётся шорох. Я оборачиваюсь и вижу Дарью. Она улыбается, но её улыбка и взгляд