Странник... мой? - Юлия Резник

мог за пять секунд пересрать мне все настроение. Подойдя к окну, я с трудом распахнула рассохшуюся от времени раму. Высунулась по пояс на улицу, чтобы не напустить дыма, и подкурила.

– Может, они решили, что я слишком мелкая сошка, и захотели послушать кого-нибудь посолиднее.

– Тебе надо было сразу мне позвонить!

– Ты мне запретил звонить тебе по ночам.

Вавилов выругался. Я глубоко затянулась, вглядываясь в открывающийся пейзаж. Андрей еще что-то говорил… Сбиваясь и торопясь вывалить на меня все свое дерьмо. А я, мысленно отстранившись от этого разговора, любовалась солнечными лучами, которые, проникая сквозь густые кроны елей, отражались в стремительных водах реки.

– Я тебя поняла, Андрей. Не поняла только, что конкретно ты мне предлагаешь сделать? Бегать за каждым представителем прессы и умолять их не беспокоить высокое начальство?

– Не перекручивай!

– Я просто не знаю, что тебе сказать.

– Ладно, я тебя понял. Ты прости, я, наверное, вспылил. Просто заебало все. Этот проект как будто изначально прокляли. Что ни сделай – все через жопу.

– Надеюсь, ты сейчас имеешь в виду не окончившийся неудачей поджог.

Я это брякнула просто так. Без задней мысли.

– До. Связи. Дарья Михайловна.

Андрей отбил вызов. Я с удивлением покосилась на экран. По позвоночнику пробежал сквознячок. Почему он не обвинил меня в том, что я несу бред? Не рявкнул, как обычно? Ну не потому же, что он был причастен к поджогу! Да нет. Будь у начальства действительно такой план, меня бы наверняка поставили в известность… Или… Я затушила сигарету и поежилась, зябко растирая ладонями плечи. По-хорошему, надо бы закрыть окно. Но пусть проветрится.

Шестеренки в голове пришли в движение. Если честно, до этого разговора я и мысли не допускала, что пожар действительно могли организовать наши люди. В конце концов, что нам это даст? Вот если бы пожар произошел на самой стройке, тогда да… Можно было бы скрыть, скажем, отсутствие оплаченных материалов, ну, или какую другую растрату. А также получить компенсацию от страховиков. Но нам это все зачем? У нас все чисто. Или…

Рука дернулась позвонить помощнице, чтобы запросить отчеты по движению средств. Но я вовремя себя остановила. Мой интерес мог привлечь к себе ненужное внимание. И вопросы, за каким фигом я лезу в ту сферу, которая меня ну вообще никак не касается. Лучше бы мне придумать какой-то другой способ развеять свои подозрения.

Черт, да я даже в нашу CRM-систему с удаленки не могу войти без того, чтобы каждый мой шаг не был зафиксирован. Понятно, что вряд ли кто стал бы их отслеживать, но сам факт того, что это возможно – нервировал. Пусть я действовала в рамках своих полномочий, мой интерес мог вызвать подозрения и спугнуть тех, кого я надеялась вывести на чистую воду.

Надо бы как-то осторожненько, чтобы даже если за моими действиями кто-то следил, у них не возникло бы понимания, что я под кого-то копаю. Но как?

Господи, я что, правда допускала мысль, что в фирме, где я работаю, кто-то не брезгует отъявленным криминалом? Черт с ним – с лесом. Но ведь могли пострадать люди!

Я до того разнервничалась, что аж затошнило.

– Дашенька, – прерывая мои размышления, в дверь постучала Надежда Дмитриевна.

– М-м-м?

– Давай обедать. Я супчик сварила.

– Вы настоящая волшебница, – вздохнула я.

– Ой, скажешь тоже!

На кухню я зашла, улыбаясь. Наверное, это было невозможно, но мне показалось, что в воздухе еще сохранились ароматы гари, пусть к ним и примешались запахи еды – чуть-чуть острого перца, чуть-чуть каких-то травок: петрушки, укропа и еще чего-то неуловимого.

Перед глазами неизбежно встали картинки минувшей ночи. Если бы не Надежда Дмитриевна, местные вполне могли бы устроить надо мной самосуд. Было ли мне страшно? Наверное. Но у меня и мысли не было поделиться своими страхами с Вавиловым. Знала ведь – он решит, будто я нарочно преувеличиваю проблему, чтобы обратить на себя внимание. Тут, наверное, возникал вопрос, почему я мирилась с таким к себе отношением? Не уверена, что разобралась с этим до конца. Может быть, потому что, несмотря на всю свою интровертность, я, как и все, боялась тотального одиночества. Но скорее из опасения пойти по рукам. Наличие какого-никакого любовника все же позволяло держать в узде живущую во мне нимфоманку. Пусть даже мой психолог и утверждала, что нимфоманкой не может быть женщина, у которой за всю жизнь было два любовника.

– Давайте я помою посуду…

Руками. Как в старые добрые времена. Благо у Надежды Дмитриевны был установлен небольшой бойлер.

– Я все думаю, как хорошо, что мы успели своими глазами увидеть рисунок, до того как он пострадал.

– Как пострадал? – я резко обернулась. Посуда в допотопной раковине звякнула.

– Так ведь в пожаре.

– О господи! Сильно?!

– Весь левый край. Там с утра опять столпотворение… Такой ажиотаж. Никифор говорит, что к нам пришлось пускать дополнительный автобус.

Я судорожно втянула воздух, словно рассчитывая потушить им вспыхнувшее внутри пламя. Но не помогло. Ощущение было такое, будто лесной пожар добрался и до меня, превращая сердце в тлеющий уголек. Боль разливалась по венам тягучей лавой…

Дрожащими пальцами пододвинула к себе телефон. Открыла галерею и не смогла сдержать вздоха облегчения. Хоть так, но работа Странника сохранилась.

– Как жаль…

– Не то слово! – покачала головой старушка. – Ты сегодня опять на стройку?

– Нет. Там пока делать нечего. Поработаю из дома.

– Ну и правильно.

Я заварила себе кофе и, расположившись с ноутбуком на веранде, нырнула в программу. Счета, счета, счета… Отчеты. Планы… Графики. Не все сразу, а по чуть-чуть, чтобы не привлекать внимания, как я и задумывала.

Через пару часов кропотливой работы меня начало клонить в сон. Лесной чистый воздух так на меня действовал – не иначе. Но зная себя, я не торопилась прилечь, а вместо этого натянула кроссовки и, крикнув Надежде Дмитриевне, что пойду прогуляться, сунула в уши наушники и побежала.

У меня не было какой-то конкретной цели. Важен был сам процесс. Но ноги помимо воли принесли меня к дому Архипа. В сумерках он смотрелся так же впечатляюще, как и ночью, выхваченный из темноты удачно подобранной подсветкой

Ступая на цыпочках по мягком мху, я добрела до крыльца. Постояла так, затаив дыхание, а потом, отругав себя (ведь, ну правда, какого черта?!), убрала в футляр наушники