Его Мишень - Евсения Медведева

class="p1">– Ещё и бабку напоить надо было? Чё сразу-то не сказала, старая, что ты у меня алкоголичка тихая? – прокряхтел дед, не сумев решить то ли поставить стопку обратно, то ли получил верховное благословение на спасительные пять капель перед сном. Так и сидел, смачивая губы медовухой, пока я наливал бабушке. Старушка опрокинула обжигающую настойку первой, напряженно осмотрев каждого, взяла деда за ухо и потянула к дому.

– Гера, а у ворот уже час стоит какой-то джип. Кажется, местный, – она ободряюще подмигнула мне и захлопнула за собой дверь.

– Пойду посмотрю, – Максим поднялся с кресла, уже намереваясь двинуться в сторону главных ворот.

– Иди спать, а то Светка уже минут десять в кустах сидит, – усмехнулся я.

– У меня ружьё в машине, Гер, – он кивнул на свой фургон, зевнул и пошёл по тропинке к своему дому и так вовремя споткнулся о каменную кладку, будто случайно завалившись в кусты, откуда послышался женский визг и тихий смех.

Поднялся, подошёл к двери в свою комнату, чтобы убедиться, что спит Сенька, и только тогда с какой-то нереальной лёгкостью двинулся к навесу. Щёлкнул пультом, приоткрывая створки ворот, закурил и вышел.

За рулём новенького «крузака» сидел Витман собственной персоной. Мужчина вздрогнул, заметив меня в темноте, включил габариты, словно хотел убедиться в этом, а потом медленно вышел из машины, словно это я к нему припёрся в гости на ночь глядя.

Двинулся навстречу и я, не желая впускать его за границу своего идеального мира. Казалось, что он может всё испачкать своей гнусной ложью, в которой уже не было ни капли сомнения. Смотрел на его наглую, чуть прищуренную морду и испытывал облегчение. Вот теперь-то и поговорим…

– Керезь… – выдохнул он мою фамилию облаком табачного дыма.

– Говори, – я обошёл его тачку, чтобы убедиться, что он один, и вышел снова к нему в лоб.

– Это ты говори, – Игорь усмехнулся, чтобы выразить свою напускную браваду, вот только трусливо бегающие глаза его выдавали. – Какого хера ты копаешь? Её зачем притащил?

ЕЁ? Это его такое пренебрежительное обращение к женщине, что отдала ему все свои лучшие годы молодости, больно царапнули меня по самому живому. Я громко рассмеялся, напугав этого подонка так, что тот вздрогнул. Мой смех ещё долго гулял грозным эхом меж стволов деревьев, пугая уснувших птиц.

– Давай короче?

– Я тебя сразу считал, ещё несколько недель назад, когда таскался у моего дома, вынюхивая, как ищейка. Правда думал, что ты умнее окажешься и больше не появишься на моём пути. Но ты опять тут, ещё и её притащил? Зачем?

– Это тебя уже больше не касается.

– Как это? А если я вновь всё вспомню и нарисуюсь в городе? Жёнушка моя ещё поди любит меня, да? Плачет по ночам? Некрасиво получится, смотрю и булыжник ты уже ей на пальчик нацепил, а она всё слёзы по мне льёт. Тебе, как мужику-то, как вся эта ситуация? Хуй ещё не сник?

– Так ты за хуй мой переживаешь? – снова рассмеялся я. – Поэтому ночью припёрся? Показать, может, а то не уснешь?

– Другой бабе показывать бу…

– А я буду показывать тем, кому захочу, – я затянулся и выплюнул облако дыма в его морду самодовольную. Отошёл к припаркованной за воротами машине деда, достал свёрток, что приготовил ещё перед вылетом. – Ты за этим?

– А ты смышлёный, Керезь. Ну? На сколько ты оценил её? – нервно хохотнул Витман и протянул ручишки к свёртку. – Лямов пять хочу, а то мои сбережения уже тают, а на шее у тестя не хочется сидеть.

– Готовишься снова стартовать? Уже приметил какую-то глупышку, что поверит в твою амнезию длинной в шесть лет? – я сдёрнул пакет с толстой пачки денег и, как сторожевому псу, махнул ей в воздухе.

– Дорого ценишь, – закивал Игорь, как завороженный, наблюдая за сокровищем.

Я даже не сомневался, что он появится. Из собранного досье было понятно, что траты Витмана были несоизмеримы с его доходом, что и навело на мысль, что транжирит он те самые деньги, что успел накопить за несколько лет работы на Мишиных. Жадный Игорь. А я таких терпеть не могу… Презираю. И его презираю, поэтому и эмоции свои перестал контролировать, чтобы он сполна ощутил себя блохой, которую можно раздавить одним щелчком пальца.

– Дорого? – я пожал плечами, рассматривая пачку, потом сдёрнул резинку, расслабляя купюры. – Вопрос в том, насколько дорого ты ценишь свою семью? Что если твоя супруга узнает, что всё это время жила с лжецом? А как же твои сыновья? Не боишься?

– А ты не лезь, Керезь, куда не просят, – Игорь снова протянул руку, наивно полагая, что я могу торговать своей любимой женщиной. – Гони бабло, и разъедемся пока. А там посмотрим и на твою любовь к Ксюше Витман, и на щедрость.

– Да пожалуйста, – я чуть не подавился от несовместимого сочетания её красивого имени и этой отвратительной фамилии, что несёт в себе только ложь и предательство. Я медленно откинул крышку золотой зажигалкой, поджигая уголок пачки.

– Э! Ты чего? – заорал он, пытаясь вырвать из моих рук деньги, но я вовремя схватил его за горло, зафиксировав на вытянутой руке, как кошку-зассанку.

– Смотри… Смотри, Игорёк, – тихо посмеивался я, с наслаждением сжимая его индюшачью шейку. – Красиво горит… Да? Оценивать можно то, что ничего не значит. А за неё я задушить могу, и даже ни одна мышца не дрогнет. Одной рукой твою шею сверну, и ничего мне не будет, потому что Игоря Витмана уже давно нет… Но чуть позже…

Как только купюры истлели наполовину, я бросил их на землю. Витман хрипел, дёргался, делая себе только больнее, но ему важны были только шуршащие банкнотики. Ничего не ценил этот придурок. В глазах его сверкал разгорающийся костёр из бездушной бумаги, сухих еловых иголок и пепла собственных сгоревших надежд на лёгкую наживу.

Я наслаждаюсь Сенькиными трогательными манипуляциями, пропускаю укоры родителей, родных и друзей, готов простить им всё! Но этой мрази я не позволю ни шантажировать меня, ни пачкать своим присутствие светлое счастье, что по кирпичикам собираю и собирать буду ещё очень долго. Пальцы сжимались всё крепче, смотрел на беснующиеся вены на его шее, на бурую морду и раздувающиеся ноздри. Он не чувствовал, что не может дышать, смотря на безвозвратно сгорающие бабки у своих ног. Как только от денег не осталось ни следа, я отпустил Витмана, отталкивая к капоту его тачки. Затоптал горку пепла, на которую у него были планы.

– Ты, сука, сейчас садишься в джип своего тестя и едешь домой,