Найди - Фэя Моран

потеют ладошки от волнения, потому что я ужасно боюсь снова видеть беспомощность. Боюсь снова понять, что именно из-за меня он оказался в таком положении.

Я вхожу в комнату.

Взрослая женщина в белом халате поворачивается в мою сторону, едва я переступаю порог. Это большая спальня, исполненная в тёмных тонах. И тогда сразу становится понятно: спальня Гая. Видно, в дни, когда ему приходится ночевать в доме отца, он остаётся в своей комнате.

У меня пересыхает во рту, когда взгляд падает на кровать. Гай спит, на нём нет рубашки. Рука высунута из-под одеяла: к ней закреплён катетер, через трубочку которого в вену поступает кровь с висящего около кровати контейнера.

— Мисс Норвуд? — спрашивает, вероятно, медсестра.

Я уже отвыкла от своей настоящей фамилии, поэтому даже сперва замираю, вспоминая о своём происхождении. Словно я всю жизнь принадлежала одному Гаю всё это время.

— Да... Как он? — дрожащим голосом интересуюсь я.

— Мальчик потерял немного меньше литра крови, — сочувствующе отвечает женщина. — Три литра – летальный исход. Потерял бы больше, если бы не ваша повязка. Вы спасли ему жизнь.

А до этого едва не убила, выстрелив в него, хочу добавить я, но сдерживаюсь от подобных высказываний. Сейчас не время для самобичевания.

Я подхожу ближе и касаюсь кожи Гая. Сейчас я напрочь забываю о том, каким могущественным и опасным его все считают, какую власть он имеет, на что вообще этот парень способен. А сейчас он выглядит таким беспомощным, таким беззащитным, что мне хочется перенять на себя его раннюю роль и оберегать его от злодеев.

— Он ведь поправится? — спрашиваю я, чувствуя, как в глазах уже накапливаются слёзы.

— Да, конечно. — Медсестра мягко мне улыбается. Я уже успела отвыкнуть от добрых людей, видя столько зла вокруг, так что стоящая передо мной женщина вовремя доказывает, что добро всё ещё существует даже в стенах такого ужасного места как поместье Харкнессов. — Он пролежит пару дней точно, а мы проследим за тем, чтобы вернуть потерянный объём крови.

Значит, Гай не будет знать о том, что мне указал делать его отец, куда я сейчас поеду и чем буду заниматься. От этих мыслей мне и легчает и становится тревожнее одновременно. С одной стороны, у меня нет выбора, а Гай обязательно попытался бы что-то сделать, чтобы уберечь меня, этим гневая отца сильнее, а с другой — пока он спит и спокоен. Лучше второй вариант.

Я сперва глажу его каштановые мягкие волосы, открывая лоб, а потом наклоняюсь и оставляю маленький поцелуй. Обычно это он целует меня в лоб, а сейчас это делаю я. Такой милый и невинный поцелуйчик, полный нежности и заботы. Хочу, чтобы он оставался спокоен и отдыхал. Он заслуживает этого.

— Спасибо, — произношу я, вытирая всё же покатившуюся слезу с щеки. — Пожалуйста, позаботьтесь о нём как следует.

— Конечно, — кивает женщина. — Он будет в порядке, когда вы вернётесь.

Хочу уже отойти, оставить Гая и выйти из комнаты, пытаясь понять, как мне выполнить приказ Вистана, как вдруг мою руку кто-то хватает. Медсестра удивлённо переводит взгляд на кровать, я оборачиваюсь.

Гай всё ещё очень слаб, но ему удаётся приоткрыть веки и держать меня за запястье.

— Каталина? — произносит он тихо. — Это ведь ты? Пожалуйста, не уходи.

Я сглатываю ком в горле, приближаясь обратно к нему. Опускаюсь на колени перед кроватью, чтобы моё лицо было на уровне его.

— Ты очнулся, — улыбаюсь я. — Значит, не так всё плохо.

— Всё плохо, — шепчет он в ответ, пытаясь усмехнуться. — Я не могу сейчас обнять тебя так крепко, как мне хотелось бы.

Медсестра сообщает, что оставит нас поговорить на пару минут, и исчезает за дверью. Я благодарна ей за возможность побыть пару мгновений с человеком, рядом с которым весь остальной мир перестаёт для меня существовать.

— И снова ты думаешь обо мне, — произношу я, протягивая руку к его красивому лицу.

— Как я могу думать о ком-то другом, моя Роза? Ведь ты первая, о ком я думаю, когда просыпаюсь, и последнее, когда засыпаю. Ничего не изменилось с тех пор.

— Ты такой романтик, — хихикаю я.

— Только для тебя одной.

Я опускаю взгляд на его руку, к которой подсоединён катетер, и всё внутри снова сжимается. Мне так жаль, что это всё с ним происходит.

— Выздоравливай скорее, — говорю я, прижимая его ладонь к щеке. — У нас, кстати, теперь парные шрамы, как у настоящих романтических парочек.

И после моих слов он кратко смеётся, и видно, что ему тяжело даже просто смеяться, поэтому я кладу руку ему на грудь и говорю:

— Не мучай себя так, а я больше не буду тебя смешить.

— Я люблю тебя, Каталина.

Эти слова так быстро вырываются из его уст, что я сперва замираю, неуверенная в том, что правильно расслышала его. У меня учащается сердцебиение, и я никогда бы не подумала, что простые три слова: «Я люблю тебя» могут быть произнесены таким образом и вызвать такие ощущение глубоко внутри.

Он впервые говорит, что любит меня. До этого дня об этом говорили лишь его поступки, а теперь и его язык и голос.

Гай еле поднимает руку и заправляет прядь моих чёрных волос за ухо, потом гладит щеку.

— Раньше я боялся признаться в этом даже самому себе, — тихо продолжает он, беря мою ладонь и поднося её к своим губам.

— И что же изменилось? — спрашиваю я.

— Наверное, я впервые наконец набрался мужества принять это.

Он целует мою ладонь, словно я — королева, перед которой он преклоняется.

— Я люблю тебя, — повторяет Гай, будто ему очень нравится то, как звучит эта фраза. — Безумно. — Он целует мою руку снова. — Так, как никогда ещё не умел. — Его речь сопровождается поцелуями моей ладони. — Ты действуешь на меня похлеще любого наркотика. Ты сводишь меня с ума.

Я приближаюсь ближе к нему, не скрывая улыбки. Внутри у меня будто распустились целые бутоны ярких разноцветных цветов. Каждое его касание губами моей кожи вызывает дрожь по всему телу.

— Гай, — шепчу я, — прошу тебя, поправляйся быстрее.

— Поправлюсь, — отвечает он. — Разве у меня есть выбор?

— Я буду тебя ждать.

Гай убирает