Найди - Фэя Моран

было ли это лишь его глупым оправданием своей невнимательности или он и в самом деле что-то затеял. Но наёмный убийца не даёт никаких знаков для того, чтобы я убедилась в том, что в действительности слышала тогда его слова. Сейчас он продолжает держать голову опущенной и заполнять бумаги.

Возвращаю взгляд на Вистана.

— Теперь ты член нашей семьи, — говорит он. — Дочь моего врага – член моей семьи... Как смешно звучит, правда ведь?

Я не отвечаю, потому что считаю, что смешно было бы, если бы он сейчас подох у меня перед глазами.

— Я видел, что ты сделала с Хью. — Вистан отпивает немного вина из хрустального бокала, глядя на меня будто и сурово и с восхищением одновременно. — Очень искусная красивая работа. Я впервые сотворил нечто подобное в свои пятнадцать.

Меня тошнит от того, с каким удовольствием он вспоминает убийство, учинённое им в таком молодом возрасте.

— Заслуживал ли Хью такой участи? — спрашивает Вистан меня.

Я поднимаю голову.

— Да, заслуживал, — зло бросаю я.

— Возможно, ты и права. — Он кивает, потом жуёт свой завтрак. — Но ты оставила женщину без мужа, а детей без отца. Как тебе такая ноша?

Я неосознанно округляю глаза и сжимаю челюсть от негодования.

У Хью, как оказалось, была жена и дети...

Во мне теперь нарастают смешанные чувства. Я молчу, глядя в зелёные глаза Вистана, которые моментами вспыхивают в голове знакомым взглядом. Как же всё-таки Гай похож на своего отца. Но, к счастью, только внешне.

— Им будет легче жить без такого мужа и отца, — уверенно выдаю я, не зная, какого ответа он от меня ждал.

Джаспер вдруг поднимает голову и издаёт смешок. Однако я на него внимания не обращаю.

— Хью просто выполнял свою работу, — продолжает Вистан с таким тоном, будто ему действительно жаль своего человека. — А ты его так жестоко убила.

Снова злость. Снова желание превратить его в кучку праха.

— И именно этим я восхищён, — неожиданно добавляет он, улыбаясь шире. — Я тебя недооценивал. Как недооценивал тебя и Хью, ведь так опрометчиво повернулся к тебе спиной. Кто же знал, что после таких пыток ты не сломаешься и попытаешься дать отпор. Видать, в тебе снова сыграла кровь серебряного.

Кровь серебряного... Мой папа был когда-то одним из членов Могильных карт. Не просто членом мафии, но и одним из самых приближённых к боссу. Я снова об этом вспоминаю и снова желаю зарыться головой в землю, чтобы этого не слышать.

— Знаешь, я никогда не забываю предательств и не оставляю безнаказанными тех, кто нанёс вред моей семье или моим людям. — Он поднимает два пальца и добавляет: — Ты заработала уже два наказания. Сперва я подумывал отправить тебя в самый гадюшный бордель где-нибудь в Неваде. Думаю, это послужило бы наказанием и для моего сыночка тоже: вряд ли он оставался бы доволен, зная, что его жену по кругу пускают разом несколько мужчин. — Вистан хохочет, а я сглатываю от ужаса. — Но ты слишком красива для такой работы. А красота – очень сильное оружие. Было бы глупо от неё отказываться, верно, Мендес?

Джаспер скучающе отвечает, не отрываясь от своего дела:

— Как скажете, мистер Харкнесс.

Вистан делает ещё пару глотков вина, глаза уже блестят, губы не перестают кривиться в ухмылке, а голос полон издевательства.

— Мой неотёсанный сыночек никогда не был падок именно на внешнюю оболочку. В таком случае он давно трахнул бы каждую вторую знакомую нашей семье девушку – ведь все они восхитительно красивы. Вместо привлекательного личика этот глупец в первую очередь выбирает что-то другое. Впервые он выбрал себе в спутницы Алексис Брайт, чей отец успел насолить мне в прошлом. Я не желал видеть её в нашей семье, а он не послушался. Хотел умотать с ней куда-то, как ручной щенок. Пока за дело не взялся Мендес. А она совсем не была против поскакать на друге своего жениха.

— Зачем вы мне это рассказываете? — в презрении спрашиваю я, щурясь от омерзения к истории, которую уже слышала.

Вистан ухмыляется и делает мне замечание:

— Глупая девочка, впредь не смей перебивать меня, когда я говорю, хорошо? Иначе не обойтись нам без проблем.

Джаспер качает головой в каком-то неодобрительном жесте и усмехается моему поведению. Бумаги он уже сложил в одну аккуратную стопочку, а рядом ровно лежит ручка. Одна рука без перчатки.

— Мне интересно, что такого он нашёл в тебе. — Вистан ухмыляется, осматривая мои волосы, переходя к лицу, к глазам, потом опуская взор к моей шее. Он будто разглядывает меня как экспонат в музее. Мне становится неуютно. — Да, ты, несомненно, красива, но этого для него недостаточно. Как можно было полюбить дочь врага? И как можно продолжать верить в любовь после предательства избранницы? Любви не существует. Люди используют его как инструмент для порабощения.

Какой абсурд...

Я прочищаю горло и снова заговариваю:

— Если вы не верите в любовь, зачем тогда придумали этот план? Зачем решили мстить моему отцу за смерть своей жены?

Вистан будто бы был готов к этому вопросу. Он в довольстве складывает руки в замок, отодвигает в сторону пустую тарелку, и вовремя подоспевает горничная, унося грязную посуду со стола.

— Потому что отняли мою собственность, — громким чётким голосом проговаривает Вистан. — Наши жёны – наша собственность, вещи, предметы, которые находятся под нашей властью. Как принадлежащее нам имущество. Я надеялся привить это и своему сынку, но он вдруг решил, что ты – отдельная личность. — Он кратко смеётся. — Какой вздор! Он начал считаться с твоим мнением, прислушиваться, тогда как ты должна беспрекословно выполнять все его приказы. Как рабыня. Потому что наши женщины и есть наши рабыни.

Совсем непохожи, думаю я, слушая всё это.

Эти двое — одна семья. Отец и сын... Но они совсем непохожи. Я вспоминаю, как Гай разговаривает со мной, как касается меня, как спрашивал разрешения прежде чем поцеловать. В каждом его движении чувствуется уважение ко мне... Натали Харкнесс была настоящей королевой, раз сумела вырастить такого сына. И мне так жаль, что ей пришлось пройти через такую тяжёлую судьбу.

Я сжимаю кулаки под столом от злости, стискиваю зубы.

— Хочу я этого или нет, но Гай – мой единственный наследник, и, я думаю, есть способы