Эшли Дьюал - Свободные (СИ)

- Он – его отец.

Константин поникает и на выдохе покачивает головой.

- Прости. Ты как? Сильно болит? – он касается пальцами моей шеи, а я отнекиваюсь, еле сдерживая слезы. Мне так плохо, что хочется закричать, но я прикусываю губу и оставляю все эмоции в себе, ведь никто их не поймет. Я сама их не понимаю.

- Все в порядке, - улыбаюсь я. – Пошли домой.

Мы выходим из кабинета, и на меня тут же, будто цунами, обрушивается волна людей, микрофонов, вспышек. Все что-то кричат, орут, кто-то хватает меня за руку, но я врываюсь и пугливо иду вперед, вцепившись в локоть отца, как в спасительный круг.

- Вы его убили? – орет женщина.

- Почему он прыгнул? – вопит мужчина.

Стараюсь никого не слушать. Бреду по знакомым коридорам, и не узнаю их в ночном мраке и во вспышках фотоаппаратов.

Неожиданно понимаю: все эти люди жутко меня ненавидят. Они испепеляют мое лицо не удивлением, не жалостью, а презрением, будто именно я толкнула Диму вниз, будто именно я сжимала его ладонь, а затем и отпустила, не проронив ни единого слова. Но это ложь! Парень погиб, потому что сам прыгнул! Сам! Из глаз все-таки катятся слезы. Я неуклюже вытираю их свободной ладонью, бреду вперед и внезапно слышу голос девушки.

- Он просто был сломан! – кричит она. – Ты бы могла его починить, если бы захотела!

Пытаюсь найти ее в толпе, но лишь сталкиваюсь с рядом незнакомых, осуждающих взглядов, которые прожигают мою кожу, пронизывают ненавистью все тело.

- Идем, - шепчет Константин и обнимает меня за плечи.

Уже через пару минут мы оказываемся на улице. Вижу Сашу и непроизвольно бегу к нему, ощутив острую необходимость в его поддержке. Брат сильно избит. Я почему-то нервно усмехаюсь и шепчу:

- Синяки на тебе никогда не заживают.

- Особенности иммунитета, - подыгрывает он.

Его подбородок упирается мне в макушку, и я зажмуриваюсь так крепко, что глаза обжигает легкая боль. Впиваюсь в плечи брата, будто в спасение, в свет, и чувствую, как его руки поглаживают мою спину и шею. Открываю глаза и замечаю вдалеке Болконского. Он смотрит на меня. Привычно уложенные волосы – растрепаны, костюм смят. Мужчина выглядит так, будто, действительно, сожалеет о потере, будто ему, действительно, больно. Не хочу его видеть, но и глаз оторвать не могу. Вдруг понимаю, что виновата. Виновата хотя бы потому, что не протянула руку. А должна была. Все мы должны. В любых ситуациях, при любых обстоятельствах. Но я не захотела. Решила, будет гораздо лучше, если Дима справится со всем в одиночку, однако забыла – очень часто справиться одному невозможно. Людям нужны другие люди, чтобы жить дальше. Им нужен тот, кто протянет руку.

- Зои, - шепчет Саша. – Там Теслер.

- Что?

Растеряно оборачиваюсь. Андрей стоит в тени, недалеко от школы. В парке. На нем темный капюшон, джинсы. Он смотрит на меня, и едва наши взгляды встречаются – делает несколько шагов вперед. Что ему нужно? Почему он пришел?

Порывисто вытираю под глазами мокрые полосы и оборачиваюсь к брату.

- Я должна поговорить с ним.

- Что? Зои, не стоит, - советует он. – Тут столько репортеров! Вас заметят. К тому же, папа вернется с минуты на минуту. Что я ему скажу?

- Пожалуйста. Мне это нужно.

Саша недовольно покачивает головой. Морщится от боли в плечах и кивает.

- Только я больше не буду врать, - шепчет он, едва я собираюсь рвануть с места. Вновь смотрю на брата и замираю. – Я скажу папе правду, Зои. Я не хочу обманывать.

Первый порыв разозлиться до самых кончиков пальцев. Что он такое говорит? Сказать отцу, где я? Признаться в моих чувствах к Теслеру? Это же немыслимо! Такая правда похлеще лжи, похлеще вечного вранья и лицемерия! Однако затем…

- Хорошо, - соглашаюсь я. Мне вдруг становится ясно, что никто не должен ради меня ничего делать. Заставлять брата лгать родному отцу только от того, что я боюсь осуждения? Хватит. Пусть каждый поступает так, как ему позволяет совесть. – Я буду на связи.

- Лучше просто будь в безопасности.

Киваю. Аккуратно пробираюсь сквозь толпу людей, свесив на лицо копну темных, густых волос, и добегаю до парка. Андрей стоит в тени высокого дерева. В черной, простой одежде он похож на пантеру, готовую в любой момент прогрызть врагу горло. Опасный, холодный. Его взгляд падает на меня, когда я подхожу ближе, и тут же припечатывает к месту.

- Ты цела?

Парень оказывается совсем близко и шумно выдыхает. В его глазах горит нечто мне еще незнакомое. Хочу дотронуться до раны на его губе, но вовремя замираю. Любое движение в его сторону сведет меня с ума, а я не хочу больше падать в этот омут. Наверно.

- Здесь нельзя находиться.

- И что ты предлагаешь? – Теслер смотрит мне за спину. Задумчиво стискивает зубы и вдруг берет за руку. От его прикосновений сводит все тело.

- Пойдем.

- Куда?

- Туда, где безопасно.

Меньше всего на свете, мне хочется опять почувствовать себя разбитой от его слов и поступков, однако одновременно с этим, больше всего на свете, мне хочется вновь быть с ним рядом. И поэтому я не сопротивляюсь. Пару раз оглядываюсь и, убедившись, что за нами никто не следит, пробираюсь за Андреем сквозь парк, темные дворы, незнакомые мне улицы. Держать его за руку очень странно. Я смотрю на наши пальцы и не понимаю, что испытывать. Разве он может быть таким: заботливым и обычным? Может сжимать мою ладонь и не задумываться над тем, правильно ли это или же огромная ошибка? Я верю, что может.

Мы подходим к высокому, старому дому. Затем поднимаемся на седьмой этаж. Растеряно смотрю на спину парня, когда тот открывает дверь двадцать первой квартиры, и не верю в то, что он привел меня к себе домой.

С интересом переступаю через порог и замираю, увидев небольшую, красивую квартиру, заставленную новой мебелью. В воздухе до сих пор витает запах ремонта. На полу в коридоре валяются банки с краской, кисточками. Около стены разложены газеты, на которые скинута грязная, пыльная одежда. Задумчиво прикусываю губы и слежу за тем, как Андрей разувается, проходит в зал, совмещенный с кухней.

- Ты хочешь есть?

Голодая ли я? Теслер пригласил меня к себе, теперь еще и чай предлагает? Может, тогда и планы на будущее обсудим? Чувствую себя ужасно неловко, и неожиданно понимаю, что для парня, как и для меня, данная ситуация кажется немалым абсурдом.

Покачиваю головой, а он рассеянно останавливается посреди комнаты. Зал освещен слабо. Как мне нравится. В холле стоит вытянутое зеркало, и, увидев себя, я жутко пугаюсь.

- О, Боже! - лепечу я, заметив подтеки на шее, и царапины по всему лицу. Какой кошмар! Зажмуриваюсь и пытаюсь притвориться, будто ничего подобного не происходило, будто все это ночной кошмар. Черт. Кто бы мог подумать, что сбежав от проблем в родном городе, я только сильнее погрязну в целой веренице новых неприятностей?