Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана

В душе, как мать, я могу его понять. Фаина могла бы гордиться сыном, который стоит за нее горой и готов защищать от любых напастей. О таком ребенке и правда можно только мечтать, но я ей не завидую. У меня есть собственный защитник, который в этот момент встает передо мной, словно хочет укрыть от ярости, горящей в глазах Семена.

– И ты ошибаешься, бабуля, – последнее слово он выплевывает, явно с наслаждением глядя на то, как Евгения Петровна багровеет от злости, что он ее так называет. – Тест ДНК был сделан еще девятнадцать лет назад, так что можешь не тешить себя иллюзиями, что сможешь в чем-то убедить своего сыночка. Он все эти годы прекрасно знал, что я его наследник.

– Наследник? – шепчу я тихо, но все остальные молчат, так что меня прекрасно слышно.

Я цепляюсь за это странное слово, которое он произносит, ведь Семен мог бы использовать иное определение. Сын. Ребенок. Но использует то, за что цепляется мой мозг. И неспроста.

Семен снова смотрит на меня, затем переводит взгляд на Тимофея и оскаливается, словно раненый зверь, наконец, почуявший запах охотника, который его подстрелил.

– Да. Наследник. Я прекрасно слышал ваш с Антоном разговор, Дина. И знаю, что компанию он планирует забрать полностью себе, не оставив ни вам, ни детям ни процента в ней. Догадываетесь, для кого он готовит кресло следующего генерального?

– Закрой свой рот, Семен, и убирайся. Рассказывай свои бредни в другом месте и нам тут мозги не пудри, – довольно спокойно и холодно произносит Тимофей и кивает брату на выход.

Я перевожу взгляд на бассейн, который хорошо просматривается через витражи, и вижу, как Адель периодически с тревогой посматривает на нас. Чувствует витающее вокруг напряжение.

Семен щурится и снова открывает рот, явно желая оставить последнее слово за собой, но в этот момент снова вмешивается свекровь, которой сказанное им явно не по душе. Она не верит ни единому его слову, а вот я… Я стараюсь об этом не думать. Имеет ли это уже значение?

Антон изменил мне и объявил о разводе. Даже вещи свои не забрал, как есть, так и уехал к Фаине. Вся моя жизнь состоит из обмана и чужой жалости, так что одним фактом предательства больше, одним меньше – это уже неважно.

Единственное, что колет меня изнутри и не дает покоя – это мебельная компания, в основу которой положены мои дизайны. И даже если Антон так сильно хочет лишить наших детей всего, что мы нажили с ним в браке, то пусть своей долей и подавится, а мою отдаст мне.

Я вгрызусь в нее зубами и костьми лягу, но не отдам ему ничего своего. Фаина и ее сынок обойдутся, не получат то, во что я вложила столько труда.

– Мне плевать, что вы думаете, и верите ли мне, – усмехается Семен и цокает. – Я пришел сюда только из-за видео, и делаю вам первое и последнее предупреждение. Не знаю, кто из вас разместил его в сети, но удалите его, или я заставлю мать написать на вас заявление.

– Заявление? – хмыкает Тим и делает шаг вперед, угрожающе хрустя кулаками. – И что же твоя матушка там напишет? Что сношалась с чужим мужиком перед кучей народа? То-то менты оценят это откровенное видео. Я так и представляю заголовки СМИ. “Престарелая вдова скорбит, а брат покойного ее утешает в силу своих скромных возможностей”.

– Тим! – предупреждающе произношу я и трогаю сына за локоть, дергая его к себе, когда он перегибает палку. – Успокойся.

Несмотря на то, что он сильнее Семена, но последний в такой ярости, что может броситься на моего сына и, кто знает, на что будет способен разъяренный зверь, загнанный в угол.

Их взгляды скрещиваются, отчего во все стороны летят искры, но напряжение вдруг разряжается жалобным агонизирующим всхлипом.

Свекровь начинает плакать, и я не двигаюсь с места, так как впервые вижу ее такой сломленной. Она будто постарела на несколько лет. Прижимает руку к груди и сипит. Не сразу я разбираю, о чем она говорит.

– Господи… Господи… Так вот почему умер Гарик. А я-то дура, не поверила. Господи…

Глава 8

Тимофей выгоняет Семена из дома, несмотря на его сопротивление, а я битый час пытаюсь успокоить истерику свекрови. Она ничего толком не говорит, лишь завывает, а вскоре успокаивается и сама. Вот только наотрез отказывается говорить о том, что тут недавно произошло.

– Евгения Петровна, смерть Игоря – это несчастный случай, – говорю я, вспомнив ее последние слова перед уходом Семена, но она смотрит на меня таким режущим взглядом, что я осекаюсь и решаю больше не лезть.

– Хватит кудахтать надо мной, словно наседка, Дина. Принеси мне воды и мой телефон. Мне нужно позвонить.

Я даю знак Тиму, который стоит неподалеку, и вскоре он возвращается со стаканом воды, а я беру с подлокотника дивана ее смартфон.

– Кому? – спрашиваю я, впрочем, догадываясь и без ее ответа.

– Сыну своему. Мать при смерти, а он шляется не пойми где.

К счастью, она не просит меня сделать это самой, так как, видимо, понимает, что мне он не поверит и не приедет, а вот ее послушать может.

Я стискиваю челюсти, так как видеть Антона сегодня снова у меня нет никакого желания, но и выгнать свекровь из дому в таком состоянии я не могу. К тому же, она в этой ситуации на моей стороне, и я элементарно чувствую стыд, лишь подумав о том, что ей бы уйти к себе домой и там привечать своего великовозрастного сынка.

Когда она подносит телефон к уху и ждет ответа с той стороны, я надеюсь, что Антон проявит благоразумие и просто не примет вызов, но мои надежды тщетны.

– Антон, быстро приезжай. У меня поднялось давление из-за Семена. Он устроил мне безобразный скандал.

Несмотря на ее строгий тон и требовательность в голосе, в нем есть и жалобные нотки, которые всегда действовали на ее сыновей безотказно. Вот и сейчас, когда ее губы слегка подернулись в полуулыбке, я понимаю, что ее манипуляция сработала.

Я оставляю Тима рядом с бабушкой на случай, если ей, действительно, поплохеет, и ухожу к дочерям в бассейн. Адель с тревогой смотрит на меня, а мне нечем ее утешить. Она с детства была папиной дочкой, так что предательство отца ударит по ней сильнее, чем по мне или Свете с Тимом.

Я сажусь на шезлонг и бездумно смотрю на то, как резвится в бассейне Света. Вскоре к нам присоединяется Маша, а за ней следом и Кеша.

– Тетя Маша, смотри, что я умею, – хохочет Светка и прыгает с мостика в бассейн солдатиком.

Она всегда была храбрая, но мое сердце всё равно делает испуганно кульбит при виде ее трюков.

– Умница, Светуль, – улыбается ей Маша, а затем кладет руку мне на колено. – Ты в порядке, Дин? Может, тебе чаю успокаивающего заварить?

– Да толку. Сейчас Антон приедет, так что покой мне только снился.

Я прикрываю ненадолго глаза и не понимаю, как так вышло, что с утра мы были любящей крепкой семьей, а сейчас от нас прежних остались лишь ошметки. И я даже не знаю, с чего начать эту новую пресловутую жизнь. Словно прошлое не желает меня отпускать.

– Машунь, вы, наверное, домой езжайте, а то боюсь, если Антон с Кешей еще раз столкнутся, беды не миновать. Ты же знаешь, что они оба довольно конфликтные. Еще и Тима бы в комнате запереть.

– Может, Антон заберет мать и уедет? – с надеждой спрашивает Маша, и я качаю головой, даже не надеясь на подобный исход.

– Ты думаешь, Евгения Петровна позвонила ему лишь бы увидеть его или чтобы он отвез ее в больницу? Ее здоровью нам с тобой остается только позавидовать, ее бы даже в космонавты приняли. Я вижу ее насквозь, она просто хочет нас помирить. Не понимает, что Антон – не ее теленок, который не может оторваться от вымени.

Я морщусь, так как сама мысль о том, что мы снова будем вместе, так коробит меня, что я осознаю, что моя любовь к нему испаряется буквально за несколько часов. Словно и не бывало ни нашего брака, ни наших чувств. Нет. Только моих чувств, с горечью признаю я и сглатываю вязкую слюну.

– Ладно, Дин, мы и правда пойдем. Кеша уже не в том возрасте вот так драться, лучше уведу я его, пока он делов не наворотил. Ты мне позвони к вечеру, что и как, а завтра я приду, приготовлю вам что-нибудь вкусненького.