В твоих глазах - Амабиле Джусти

«Окей, твоя смерть откладывается. Сначала я хочу понять больше».

— Теперь успокойся и объясни мне, что произошло, — говорю я.

Он хмурится, глядя на меня. Я не пугаю его. В его взгляде нет благоговения или обычного недоверия человека, который меня не знает. У него взгляд того, кто ненавидит меня до глубины души и не боится это показать.

— Ты — Маркус, — говорит он, — но если думаешь, что пришёл забрать её, то ошибаешься. Она моя. И если ты хоть пальцем её тронешь, я выбью тебе зубы, клянусь. Ты меня не пугаешь несмотря на камнеподобное лицо каторжника. То, что у вас было общее прошлое, не является залогом будущего. Франческа теперь со мной. Я буду заботиться о ней отныне и навсегда. И точка.

— Она настолько твоя, что ты даже не знаешь, где она. Послушай, Байрон, или как там тебя зовут, я хочу знать, всё ли с ней в порядке. И как я понимаю, мы хотим одного и того же, давай не будем тратить время на глупые споры.

— Она мне говорила.

— Что?

— Что вы с ней похожи. Два панка-драчуна. Но Франческа на самом деле не такая, вернее, она не только это, у неё внутри миллион эмоций, которые ты даже не можешь себе представить. Никто не знает её так хорошо, как я. Даже ты. Она так долго жила, действуя, чтобы выжить и защитить себя, но со мной она не действует, она сама по себе, ей больше не нужно защищаться, и я люблю её за это.

— Ты любишь её?

Байрон вызывающе смотрит на меня.

— Да.

— Окей.

— Окей?

— Да, окей. А теперь давай выясним, куда она делась.

За несколько минут Байрон рассказывает мне о поездке в Кейп-Код, о том, что на какое-то время он уехал, и вернувшись, не нашёл. Я не могу не подумать, что её дерьмовый отчим снова пытался отравить ей жизнь.

— За вами кто-то следил? — спрашиваю я.

— Кто должен был следить за нами?

Не собираюсь рассказывать ему о вещах, о которых (я без понятия), знает он или нет. Франческа должна быть единственной, кто расскажет ему все свои секреты.

— Не знаю, кто-нибудь хотел насолить ей или тебе. Ты не заметил — она нервничала?

— Нет, она была счастлива. Франческа была взволнована. Она совсем не нервничала. Хотя…

Байрон внезапно замирает, преследуемый мыслью, озарением, которое, кажется, шокирует его.

— Хотя? — подталкиваю его.

— Хотя те перчатки… они были не Франчески. И теперь я знаю, чьи они. Могу поспорить, во всём этом замешана моя стервозная бабушка.

Его бабушка? Окей, всё равно лучше, чем отчим Франчески. Бабушка меня не беспокоит.

— Кажется, я понимаю, что произошло, — продолжает он. У него такое выражение лица, что на месте бабушки я бы испугался, что внук захочет задушить меня и скормить моё тело кабанам. — Я почти уверен в этом. Она всегда сидела у нас на хвосте. Она и её частные детективы. Должно быть, Франческа разговаривала с ней, пока меня не было. Это её напугало.

— Франческа не боится бабушек, уверяю тебя.

— Но, возможно, она… да, она должна была рассказать ей об Изабель.

— А это кто? У меня в голове такая путаница имён, что вы все кажетесь грёбаной мыльной оперой.

— Моя жена. Она умерла в прошлом году.

— И дорогая бабуля хотела, чтобы ты оставался навечно привязан к её призраку?

— Нет, она ненавидела Изабель. Дорогая бабуля хочет, чтобы я женился на выбранной ею кандидатке, и постаралась бы организовать вокруг меня выжженную землю.

— Такая бабуля действительно заслуживает того, чтобы быть скормленной кабанам, — произношу мысли вслух. — Я предлагаю тебе позвонить ведьме и спросить, где Франческа.

— Она, наверное, уже на Мартас-Винъярд. Я позвоню ей сейчас и…

Звонит его мобильный телефон. Он смотрит на дисплей и взволнованно восклицает:

— Франческа!

И сразу отвечает:

— Франческа! Где ты?

Он вскидывает брови, выглядя обескураженным.

— Да, я, но… кто ты? Где Франческа?

Байрон хмурится, всё больше и больше недоумевая.

— Пенни?

Услышав это имя, наступает моя очередь недоумевать. Я выхватываю у него из рук телефон.

— Пенни? Почему ты звонишь этому сюда?

Её голос, даже на расстоянии, способен сделать с моим сердцем такое, чего не делал ни один голос. Он настолько печален, что кажется, будто Пенни на грани слёз. У меня трясутся ноги. Я не боюсь ничего, кроме её несчастья, сомнения в том, что она больна, страха, что я причинил ей боль, подозрения, что я потерял её.

— Ах, ты там, — бормочет она с холодностью, которая мне не нравится. — Можешь сказать Байрону, чтобы он не волновался? Франческа со мной, и с ней всё в порядке.

— Да, но как ты? У тебя такой голос, что…

— Ты тоже не волнуйся. У неё было долгое путешествие, она устала, но с ней всё в порядке.

— Я хочу знать, как ты!

— Мне… нужно поговорить с тобой кое о чём. Когда соизволишь вернуться, скажу всё лично. Это не телефонный разговор.

— Пенни! Дорога займёт больше трёх часов. Пока я доберусь, у меня печень отвалится!

— Это ты решил уехать, так что подождёшь.

— Просто скажи мне, в порядке ли ты.

— Более или менее.

— Проклятье, Пенни, ты специально меня мучаешь?

— У меня нет намерения мучить тебя. Я хочу, чтобы ты пошевелил своей задницей и притащил её сюда, потому что мне нужно поговорить с тобой о чём-то важном.

Её тон жёсткий, твёрдый, даже если на заднем плане я чувствую горечь, тёмную, как бездонный колодец.

— Окей, я приеду как можно быстрее. Не принимай никаких решений до того, как поговоришь со мной.

— И ты тоже, Маркус. И возьми с собой Байрона. Франческа влюблена в него, и тебе придётся смириться.

— Смириться? Что ты имеешь в виду?

— После двух дней таинственных звонков тебе вдруг захотелось поговорить? Ну а я не хочу. Только не по телефону. Увидимся вечером.

На этих словах она сбрасывает звонок. Я знаю Пенни, перезвоню, она не ответит.

«Проклятье, должен был сказать тебе, что люблю тебя.

Я должен был сказать тебе, что делал последние несколько дней.

Я должен был сказать тебе, о чём думал в течение двух месяцев.

О том, что мучает меня.

Я открою тебе это лично, чуть более чем через три часа.

А пока, ей-богу, не вздумай меня бросить, иначе я покойник».