Внутри - Катрин Корр

В сотый раз смотрю на свое отражение в зеркале: синие джинсы, белая футболка, белые кеды. Это ведь самое то для вечера в караоке-клубе? Можно дополнить образ длинными серьгами и браслетами, так он станет нежнее и женственнее… А волосы поднять или распустить? Челку на бок или распушить, чтобы лежала прямо?

— Черт! — ругаюсь, рухнув на кровать. — Чего я так нервничаю-то?

Две минуты глубокого дыхания, и я снова встаю перед зеркалом: мой образ меня устраивает. В конце концов, это не какой-нибудь торжественный вечер с платьями и смокингами. Мы собираемся танцевать и петь песни, а удобнее всего это делать в простой и легкой одежде.

— Адель! — встречает меня Кирилл у лестницы. — Прекрасно выглядишь.

— Ты тоже, пап. Мы с тобой будто сговорились!

На нем тоже синие джинсы и белая футболка, а поверх синий в белую крапинку пиджак.

— О! Вы что, сговорились? — спрашивает Ника.

Она идет к нам походкой от бедра в силуэтном платье изумрудного цвета с легкой шифоновой накидкой в тон. Туфли на шпильке, сверкающий клатч, украшения…

— Ты что, едешь не с нами? — спрашиваю, переглянувшись с Кириллом.

— Почему это?

— Дорогая, а ты не сильно нарядилась для караоке?

— Я собираюсь петь лиричные и слегка драматичные песни. Мне необходимо соответствовать выбранному репертуару.

— А-а! Ну, если так, то ты просто молодец!

По пути в город Ника пару раз звонит Аверьяну, но ей отвечают, что абонент находится вне зоны действия сети.

— Его самолет должен был приземлиться сорок минут назад. Говорила же, надо было его встретить.

— Он сказал, что это не нужно и он доберется сам, — напоминает ей Кирилл. — Зайди на сайт аэропорта и посмотри онлайн-табло.

— Я и смотрю, — комментирует Ника, глядя на экран телефона. — Вот! Говорю же! Самолет приземлился сорок минут назад. Почему он не включает телефон?

— Ника, — вздыхает Кирилл. — Ну, забыл он, что ты так паникуешь? А может, познакомился в самолете с какой-нибудь девушкой и влюбился в нее с первого взгляда?

— Твои слова да богу в уши, — смеется Ника. — Я была бы не против увидеть нашего сына с девушкой. Мне даже интересно, какой он, когда любит кого-то? Уехал от нас в восемнадцать, и его годы бурной личной жизни прошли мимо нас.

— Всё ещё впереди!

— Я знаю, дорогой.

— Возможно, девушка-то уже есть. И желательно, конечно, чтобы мы говорили на одном языке, — смеется Кирилл. — Вдруг она окажется иностранкой? И как мы с ней знакомиться будем, учитывая, что мы оба знаем только hello и how are you?

— Если он и впрямь забыл включить телефон из-за девушки, то лично мне всё равно, иностранка она или нет. Я знаю своего сына, если он влюбится, то исключительно в лучшую.

— Да, ты права. И это у него от отца.

— А нам долго ещё ехать? — спрашиваю, напомнив о себе.

Раздражение застревает в горле горьким комком. Нашли о чем поговорить!

Так, стоп. С чего я так злюсь? Может, потому что день с утра не задался и это дает веские основания полагать, что и его завершение окажется не лучше? Например, я зря потратила кучу времени перед зеркалом, потому что Аверьян приедет в клуб в компании какой-нибудь жгучей брюнетки, которая незамедлительно отдастся ему в кабинке туалета, пока Ника будет исполнять какой-нибудь душевный романс!

«Да! Да! Ещё, сладкий! Ты лучший! Да! Да!»

Бог мой. Я уже слышу голос этой девушки…

Постойте-ка! Кажется, это не плод моего воображения, а настоящее воспоминание… Черт возьми, у Аверьяна и впрямь есть девушка, и однажды я стала невольным свидетелем их интимной близости!

— Мы уже на месте, — говорит Кирилл, заехав в парковочный карман. — Приехали ровно в семь.

«Рада была встрече! Надеюсь, теперь мы будем видеться чаще?»

«Непременно».

Что ж, по крайней мере, она не иностранка.

⁂

Безобидный разговор родителей оставляет внутри досадное чувство потери, и потому, поднимаясь по широкой лестнице в заведение, которое до самого закрытия будет исключительно в нашем распоряжении, я с неохотой и обидой признаю: я совсем не хочу, чтобы у Аверьяна была девушка. Не хочу знакомиться с ней, не хочу смотреть на то, как Кирилл счастливо улыбается, когда она начнет любезничать с ним на понятном ему языке, и совершенно точно не желаю видеть, как руки Аверьяна обвиваются вокруг её талии.

— Не забудь, ты должна удивиться, — напоминает мне Ника за несколько секунд до того, как я вхожу в темный зал, который тотчас взрывается от аплодисментов и яркого света.

— Ну надо же! — изображаю я удивление, глядя на сорок с лишним человек… — Мой день рождения через месяц.

— Не беспокойся, мы и его отметим как следует! — смеется Ника. — Но сегодня у нас не менее радостное событие!

— Ты с нами, Адель!

— Ну и заставила же ты всех нас понервничать!

— Можно сказать, что мы отмечаем твой второй день рождения! — заключает Настя, растолкав всех плечами, чтобы заключить меня в крепкие объятия. Прильнув к моему уху, она шепчет: — Я люблю тебя, Адель! И сегодняшний вечер для тебя и ради тебя!

А не слишком ли это всё?

Несколько минут уходит на то, чтобы поприветствовать и поблагодарить каждого, кто сегодня согласился разделить со мной этот чудесный вечер. Именно так я говорю тем, кого пригласили родители, а остальные — мои подруги, ученики и Архип с Дариной — удостаиваются дружескими объятиями и искренним «спасибо». Я правда рада их видеть, и я очень стараюсь не позволять смехотворным чувствам внутри меня влиять на мое настроение.

— Архип, а где Аверьян? — спрашивает Ника, когда мы занимаем места за одним из небольших круглых столиков. Я задаюсь тем же вопросом. — Я не могу до него дозвониться, у него выключен телефон! Самолет уже давно приземлился, а от него ни слуху, ни духу.

— Не знаю, — пожимает Архип плечами. — Мы разговаривали с ним день назад, и он сказал, что после аэропорта сразу поедет… Так вот же он!

Мое сердце подпрыгивает и замирает в воздухе. Не знаю, чего боюсь больше: взглянуть на Аверьяна и лишний раз убедиться, что только из-за него не могу дышать, или увидеть рядом с ним брюнетку, стон которой звучит в моих ушах всё громче и громче? В первом случае я окончательно осознаю, что пропала и, очевидно, уже давно. Ну а во-втором… с болью в сердце признаю, что у меня нет никаких