Его Мишень - Евсения Медведева

– Вот скажи честно, ты меня прикончить хочешь? – захныкала я, смотря вниз. Скалы… Скалы… Так и вижу свое распластавшееся тело на них.

– Я тоже прыгну.

– Прыгну? – взвизгнула я. – То есть, это не шутка? Прыгать?

– Да, – Гера целовал меня в шею, прижимал к себе крепко-крепко, словно сил давал. – У нас насыщенная программа. Минимум один прыжок.

– Минимум?!!

– Да, идем…– Гера улыбнулся посетителям, бросающим в нашу сторону понимающие и осуждающие взгляды.

Мы шли молча ровно до того момента, как оказались на площадке, откуда начинался подвесной мост. – Смотри, Сеня. Этот мир принадлежит тебе. Ты сама решаешь, радоваться ему или жить так, чтобы не высовываться. Только ты…

– Ты считаешь, что разбиться с миллиона метров о скалы – это способ выделиться? Так сказать, стать ярким и незабываемым пятном на планете?

– Чёрный юмор? Прелестно. У твоего первого прыжка всего шестьдесят девять метров, – хохотал Гера, подталкивая меня вперед.

– Сколько???

– Сеня, я покажу тебе свободу, – Гера толкнул меня к краю небольшой выемки на мосту, обнял, чтобы я не рухнула с инфарктом. – Смотри… Это и есть свобода.

– Там машины…– под нами пробегала трасса, а автомобили на ней были крохотными, со спичечную коробочку, будто и вовсе игрушечными.

– Это мелочи, Сень. Главное – свобода. Первый прыжок – должок, второй – по желанию. Идем! И помни, минетиком не отделаться… Ты говорила про твердую почву, привязанность. А я тебе покажу, что свобода в действиях намного круче ограничений и условностей.

Я пошла, и, наверное, даже не потому, что должна, просто плелась следом, не отпуская его руки. Страшно было так, что внутри все сжималось, голова кружилась, а легкие пылали каким-то диким пламенем. Но Гера! Он был спокоен, расслаблен, и с лица не сходила такая мягкая, красивая улыбка, что страх куда-то уходил.

Мы любовались видом, Гера будто приучал меня находиться на высоте, смеялись и целовались, как придурошные девятиклассники. Я даже на какой-то момент перестала думать о том, что земля так далеко…

Но стоило мне лишь войти в первую на нашем пути капсулу, как умиротворение лопнуло. К нам вновь вышел парнишка, проснувшийся сквозь толпу зевак.

Он потащил нас на инструктаж, там же на нас надели снаряжение, действуя с такой скоростью и точностью рук, что я даже «мяу» сказать не успела, как оказалась в обвязке.

– Все в силе?

– Да, я первый, – Герман снял переброшенную через плечо толстовку, отдал свой телефон мне и так смело переступил через открывшееся стеклянное ограждение. – Стой тут. Вот увидишь, я вернусь!

– Скажи, Керезь, – я поймала его за руку и дернула на себя, переваливаясь через ограждение. – Это способ слинять от меня?

– Ваши версии, Сень Дмитриевна, диаметральны. Определитесь уже, чего я хочу? Убить или слинять? – он чмокнул меня в нос, не обращая внимания на толпу, и сел в кресло, с абсолютно скучающим видом слушая последние наставления сотрудников.

Я смотрела с тревогой, а когда встал и пошел по мостику к крайней точки, и вовсе перестала дышать. Пялилась ему в затылок, моля, чтобы он повернулся.

«Гера… Посмотри на меня…!»

И он дернул головой. Наши взгляды встретились и дыхание вновь вернулось. Мужчина, стоящий на краю пропасти определено знал, что делает. Даже будучи в обвязке, прикованным страховочным тросом, он излучал силу такую, будто горы ему подчинялись, ветер и все стихии этого мира. Гера подмигнул, а ещё через мгновение взмыл, сильно оттолкнувшись от края.

Я взвизгнула, потеряв его из виду, но уже через мгновение тишина ущелья взорвалась его восторженным рёвом раненого льва. Он свистел пуще Соловья-разбойника, веселя публику заливистыми звуками восторга…

– Прыгну… – вдруг уверенно для самой себя сказала я, зарываясь лицом в его толстовку, чтобы запах вдохнуть.

Я даже не поняла, как оказалась на том кресле, а потом и вовсе на краю помоста. Машинально кивала сотрудникам, но слышала я только его… Геру выгнали из зоны прыжка, поэтому он загнанным зверем метался вдоль ограждения. Его зычный голос невозможно было перепутать, и не услышать было невозможно. Он будто внутри меня сидел. Подбадривал, вселял уверенность.

– Свобода! Свобода! – скандировал он, перекрикивая музыку, а ещё через мгновение растерянная толпа стала повторять за ним.

Я сделала глубокий вдох, смотря на горизонт, вдали виднелось море, уходящее в бесконечность.

– Свобода… – прошептала и сделал шаг, даже не сомневаясь…

Это было незабываемо! Я ещё никогда в жизни не ощущала такого сильного внутреннего взрыва. Меня будто на атомы расщепило, выбросило лишнее и заново собралось. Вроде я, но уже другая, дзен познавшая. Визжала, даже не думая закрыть глаза. Я с жадностью вбирала шум ветра в ушах, впитывала звуки, цвета и запахи, словно это пипец как важно было! Задирала голову, надеясь увидеть его! Но видела лишь бесконечно голубое небо и белоснежные барашки облаков. Это счастье… Вот оно! Было во мне! Оно не может быть приобретенным, наигранным, потому что настоящее счастье.

– Ты такая молодец! – орал он, когда меня поднимали на тросе обратно. Я смеялась, покачиваясь, и с сожалением смотрела в ущелье, что было таким опасным до, а после ставшее прекраснейшем оттиском воспоминания.

– Сень Дмитриевна! – Гера практическими вытащил меня, перебросил через плечо и стал кружить.

– Ты думал, я струшу? – заливалась я смехом.

– Ну как тебе моя свобода? – он прижал меня к себе, а я обвила его ногами за бедра. – Ветер успел тебя обласкать?

– Он ещё тот проказник…

Мы ещё долго обнимались, Герман слушал мои всхлипы, эмоции, не перебивая, улыбался, следил за мимикой и сжимал руку, пока я не выговорилась.

– А хочешь, я покажу тебе настоящую свободу? Семь секунд свободного падения и полный отрыв башки?

– Хочу… Гера, покажи мне свою свободу?

Я хохотала, как ребёнок, сидя в ресторане, в машине по пути домой и даже бредя вдоль берега, по которому мы решили прогуляться перед сном.

– Это было сказочно, – обняла его, прижалась ухом к сердцу, наслаждаясь размеренным тук-тук-тук.

– Это ты сказочная. Я ещё не видел ни одной такой смелой девушки. Честно…

– Жаль, что нельзя прыгнуть вместе! Тогда бы это была наша свобода. Да?

– Она и так наша. Идем, завтра трудный день. Вернее, уже сегодня, – Гера бросил взгляд на часы и нахмурил брови. – Нам спать ровно шесть часов. А если ты вовремя не наденешь длинную сорочку и асексуальный чепец, то пять…

Мы вошли в дом, я сразу побежала в душ, а Герман остался на террасе, чтобы ещё раз пройтись по плану завтрашнего мероприятия.

Я стояла под холодными струями воды, упиваясь внутренним восторгом,