Довод для прощения - Ария Тес

мимолетного касания, и я завишу даже от его природного, чуть сладковатого запаха. Как иначе то?

Жалкая, глупая девочка…влюбленная в своего мужа, который ее даже не помнит! Плевать. Даже если ты ее действительно любишь, о чем я больше, клянусь, никогда спросить не решусь — плевать. Я знать об этом не желаю. И разве это не выход? Просто спрятать голову в песок, как прячут миллионы женщин?…

Однако, слезы собираются в уголках глаз, а в груди опять давит. Мне больно. Представлять их вместе, видеть тем более — это больно. Всегда было, но раньше я хотя бы понимала, как обстоят дела и тушить свои порывы было как-то проще. Сейчас же его душа для меня потемки, поэтому и рвет на части мою.

Я в собственном теле, как в клетке, но метания из одного угла в другой — только мое дело. Просто сильнее прижимаюсь к нему, когда чувствую, как Влад наспех стягивает мягкие, серые спортивки, и растворяюсь в моменте, когда я его чувствую.

Забавно так получается…чисто на тактильном уровне ничего не изменилось. Он наполняет меня резким, четким движением, а потом замирает — нежно целует. Молча. Что важно! Когда мы молчим — все так, как раньше…

Я запускаю пальцы ему в волосы и слегка тяну за них, Влад сразу понимает, что это значит «старт» и начинает двигаться. Он хватается за мои бедра так же жадно, также красиво стонет и подрыкивает, а я, как и всегда, продолжаю растворяться.

И в запахе, и в его руках, и в его душе.

Без слов она с моей общается куда лучше. Пусть так и будет. В смысле…хотя бы так мы говорим, и этого уже много. Я не хочу сейчас думать и гадать, терзать себя и взвешивать те или иные поступки.

Ничего не хочу, кроме него.

Этот момент и без того длится так мало — когда мы снова те люди из прошлого, которые друг друга очень сильно любят…

***

После того, как Влад заканчивает мне на живот и скатывается рядом, тревоги и мысли накатывают новой волной. Вместе с ними какая-то больная, абсолютная жалость к себе и своему бедственному положению.

Хочется рыдать.

Но я себе не позволяю расклеиться! Тем более при нем. Дышу часто, смотрю в потолок, даю время взять в руки эмоции, а потом тянусь за салфетками. Вот и все: каникулы кончились, настали тяжелые будни.

Сажусь.

Трусики, которые в пылу страсти я даже не сняла, неприятно трут, а как будто орут в рупор о том, что только что произошло, и как в очередной раз я сглупила.

Да нет. Не то чтобы сглупила, на самом то деле, потому что я не жалею. Ни разу не жалела обо всем, что между нами когда-либо было, и сейчас не хочу. В конце концов все наши отношения произошли не по принуждению. Меня никто не заставлял. Я сама на все соглашалась и сама шла к нему. Следовала за ним. Любила его…и люблю.

Последнее досадно вдвойне. Как же это нечестно! Что память отшибло ему, а не мне…

Хочу встать, так как чувствую, как самоконтроль окончательно утекает из моих рук, но Влад вдруг резко перехватывает меня за талию и укладывает обратно. Обнимает. Даже не так! Наваливается всем телом, и пошевелиться теперь экстра-сложно.

Я снова злюсь.

— Пусти! — шиплю, а он проводит губами по моему плечу и тихо усмехается.

— Секс — это очень хорошо, маленькая, но я тебя сюда привел не поэтому.

— Привел?! Притащил!

— Пусть будет так.

— Отпусти.

— Нет.

Пытаюсь вырваться сама, только руки, как переваренные макаронины, безвольно трепыхаются под гнетом его загребущих лап! Еще и ногу сверху положил, чтобы мои зафиксировать, а еще и ржет! Козел! Прямо на ухо, чтобы точно слышала!

— Да отпусти!

— Успокойся.

— Влад!

— Я хочу поговорить! Успокойся!

Размякаю окончательно, хмурюсь, чтобы не зарыдать, упрямо смотрю на лампу, а он шумно вздыхает.

— Знаю, что тебе не понравилось то, как прошел вчерашний вечер…

Фыркаю громко! Улыбается…по голосу чувствую…

— Возможно, тебе показалось, что я допустил что-то непозволительное…

МНЕ ПОКАЗАЛОСЬ?! Нет! Ты просто охренел! Показалось мне!

Говорят, словом можно убить, но иногда словом можно выдать столько силищи и ловкости, что, как в моем случае, поможет избавиться от капкана. Я выкручиваюсь непонятно как, сажусь и взглядом его прожигаю, убирая волосы с лица.

— Мне «показалось»?! Да пошел ты!

Снова хочу встать, но снова оказываюсь на лопатках. Влад нависает сверху, крепко держа за запястья, смотрит в глаза серьезно.

— Хватит бегать!

— Хватит меня держать!

— Тогда ты слиняешь, — весело парирует, и это так дико!

Ему серьезно смешно! Мне обидно, больно, а он ржет! Ну не козел?! Еще и снова оккупировал меня! Загнал под себя в ловушку…

Раздосадовано пыхчу, но понимаю — сделать с этим все равно едва ли что-то сумею, поэтому надуваюсь, как ребенок, и смотрю в окно.

А слеза-предательница вырывается и противно щекочет кожу, пока катится по щеке, как по своему раздолью.

Чтоб тебя!

— Женя, не плачь… — звучит мягкий шепот, затем Влад аккуратно ее стирает и поворачивает мое лицо на себя, — Пожалуйста. Не надо.

— Какое тебе вообще дело?!

— Большое.

— Да прям!

— И прямо, и вкривь, и сверху, и снизу. Прекрати.

— Ты меня даже не помнишь!

Молчит, а я некрасиво всхлипываю. Подбородок начинает дрожать…да чтоб тебя трижды!

Жмурюсь. Так стыдно, что хочется сквозь землю провалиться, но я никуда не исчезаю — все там же, все под тем же.

Незнакомец, которого я люблю так сильно, что, кажется, ни один мужчина в мире никогда не сможет его затмить…

— Скажи, ты злишься поэтому? Что я тебя не помню?

Обреченно стону. Нет, ты серьезно спрашиваешь такую тупость?! Естественно я злюсь на это! Потому что нечестно! Так нечестно…мы же могли быть вместе, воспитывать сына, может быть, у нас был бы еще один ребенок…

Он хотел много детей. Говорил, что в детстве ему было одиноко, и он всегда завидовал своим друзьям, у которых имелись братья и сестра.

Мы решили назвать дочку в честь моей мамы — Валерия…

Боже…

Эти теплые воспоминания сейчас, как кинжалы, пронзают мое сердце, и я не могу держаться. Начинаю уродливо рыдать и сразу попадаю в объятия.

Сейчас это снова неважно. То, как сложилась наша судьба — пустое. Я прижимаюсь к нему, утыкаюсь в