Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

— Нет, не надо! - Мой слишком резкий выпад на простую шутку заставляет Славу еще больше насторожиться.

Вижу, что он собирается забросать меня вопросами, поэтому мысленно даю себе отмашку «пора» и начинаю говорить - быстро, четко, с преувеличенным, почти маниакальным восторгом. Рассказываю про «Синергию». Про масштабы, про перспективы, про то, какой это невероятный шанс для меня. Использую все те слова, которые говорил Форвард-старший, приправляя их своими собственными, еще более пафосными. Я рисую перед ним картину своего головокружительного взлета, фантастического, невероятного триумфа.

Он слушает, и его лицо постепенно меняется. Тревога сменяется недоумением, потом - напряженным ожиданием. Слава как будто чувствует, что за всей этой красивой сладкой глазурью скрывается очень горькая начинка. Он слишком хорошо меня чувствует. Всегда это умел, даже когда мы были просто виртуальными приятелями по книжному клубу.

— Это… очень круто, Би, - говорит он, когда я делаю паузу, чтобы перевести дух. - Я… даже не знаю, что сказать. Ты крутышка. Серьезно. Дашь автограф?

— Это проект твоего отца, Слава, - наконец, перехожу к дерьму, которое только что так обильно поливала сладкой глазурь. - Мое участие - его протекция.

Тишина. Лицо Славы медленно меняется - сонные, расфокусированные еще минуту назад глаза, превращаются в два темных кусочка ртути.

— Он лично настоял на моей кандидатуре, - наношу следующий удар. И следом - еще один. - Мы будем работать вместе. Это огромная ответственность. И…

— И… что? - Его голос становится жестким.

— Это очень важный шаг в моей жизни. Такие шансы… Ты должен понимать, что такие возможности выпадают только раз в жизни. Я не могу просто взять - и отказаться от всего этого. Никогда себе этого не прощу.

Слава, который несколько секунд назад как будто собирался забросать меня вопросами, молчит, хотя напряженное лицо и плотно сжатые челюсти выдают его мысли с головой. Слабость, которую я все-таки не до конца выкорчевала, вдруг слишком резко подкатывает к горлу, мешая дышать и запрещая говорить. Как будто внутри меня идет непрекращающееся противостояние разума и чувств, и умирающие, почти капитулировавшие чувства, бросили в бой последнее, что у них осталось - маленьких беспомощных диверсантов, способных хотя бы ненадолго заткнуть мне рот.

Но на этот случай у меня тоже кое-что осталось - последнее средство.

Резник - его всплывающее в памяти перекошенное яростью лицо и обещание испортить Славе жизнь. Подлое и гадкое, но абсолютно точно - правдивое.

Я сглатываю, набираю в легкие побольше воздуха и пускаю в ход свое последнее - разрушительное, подлое оружие. Искренние слова Славы, сказанные им в минуту поддержки. А теперь я просто… использую их против него же.

— Помнишь, на смотровой площадке? - Я прохладно улыбаюсь, давая понять, что тот вечер не был чем-то особенным. - Ты говорил, что понимаешь меня. Что если моя мечта - карьера, то я должна идти за ней.

— Би, слушай… давай я вернусь и мы…

— Сейчас тот самый момент, Слава, - мой голос звенит от холода. Удается даже изобразить что-то типа раздражения на то, что он не понимает очевидного. - Я на пороге своего Эвереста. Ты должен меня понять. И отпустить.

— Отпустить? - Он хмурится еще больше, тянется за сигаретой, закуривает. - Что за бред, Би? Ты, блять, серьезно?!

— Абсолютно. - Стараюсь зацепиться взглядом за спинку кровати у него за плечом, за смятый уголок подушки, за что угодно, лишь бы не смотреть на его лицо. На то, как он сжимает губами фильтр. Не дать себе ни единого шанса вспомнить, как я дурею от его поцелуев, и что уже сейчас не представляю, как буду без них жить.

— Мы же можем… мы можем все обсудить. - Дубровский нервно прочесывает пятерней волосы, но они все равно непослушно падают на глаза. - Би, блин, это не проблема. Вообще. Я подожду. Я…

— Нет, - перебиваю. Жестко и безжалостно, потому что не могу позволить ему говорить. Если он продолжит, я просто сломаюсь. От моей ледяной брони уже и так почти ничего не осталось, мне уже сейчас снова так адски больно, что просто отключиться и закончить «нас» на окончательной точкой, а трусливыми многоточиями. - Я уже все решила, Слава. Сейчас я должна полностью сосредоточиться на работе. На двести процентов. Без отвлекающих факторов. Без… романтических увлечений.

— Романтических увлечений?! - В его голосе звучит отчаяние. - Би, я люблю тебя! Я, блять, люблю тебя! Ты для меня важнее любой работы, любого проекта. Ты никакое не романтическое увлечение, Би! Скажи, что мне нужно сделать? Я сделаю, обещаю. Работа, карьера, ок - без проблем. Будем видеться когда у тебя…

— Я тебя не люблю, Слава, - слышу чей-то чужой голос. Даже слегка удивляюсь, откуда в моей запертой на все замки квартире взялась посторонняя женщина. С опозданием, но все же доходит, что это - мой голос. Такой противный, мертвый и покрытый трупными пятнами. - Господи, ты же не серьезно, да? Это же была просто… приятная интрижка.

Мне хочется прикусить собственный язык, так, чтобы брызнула кровь. Отомстить ему. Как будто это не я, а он произносит эти ужасные мерзкие слова.

— Би… Я…

— Мне жаль, что каким-то своим неосторожным поведением, я дала тебе повод думать, что наш… секс, может означать что-то большее. - Пожимаю плечами. Тоже как будто не своими. Меня вообще здесь нет, вот это тело - мертвое и совершенно высохшее, точно не мое. Оно просто функция, которая выполняет свое единственное назначение. - Нам было хорошо вдвоем, и трахаешься ты просто как бог, но это ничего не значит. Не принимай на свой счет - в моей жизни и раньше были мужчины, которые приходили и уходили. Я совершенно не готова к серьезным отношениям в ближайшие годы.

Слава больше не пытается говорить.

Он просто смотрит на меня - и его лицо медленно, но безжалостно «закрывается». Становится гладким, лишенным абсолютно всего. Даже губы становятся жесткими, а мне отчаянно хочется потянуться, дотронуться до него хотя бы кончиками пальцев, даже если это просто экран телефона.

Но я собираю в кулак остатки воли - и просто смотрю, как мои слова медленно-медленно нас убивают: его - там, меня - здесь. Хотя, кажется, я умерла еще до того, как нажала на кнопку вызова.

Тишина становится настолько оглушительной, что я не выдерживаю.