Внутри - Катрин Корр
Внутри читать книгу онлайн
Адель всегда чувствовала себя чужой. Её удочерили, когда родной сын преуспевающей бизнесвумен и известного хирурга уехал учиться за границу. И все эти годы она слышала осуждающий шепот за спиной: «Если бы не эта девчонка, Аверьян бы вернулся домой! Ему просто нашли замену!»
***
Дети Вероники и Кирилла Кох незнакомы. Они никогда не виделись, не общались и не пытались это изменить. Но всё меняется, когда их сын Аверьян решает вернуться на родину спустя четырнадцать лет. Он не придавал особого значения девочке, которую удочерили его родители много лет назад. Но теперь, когда все вокруг называют Адель его сестрой, а лучший друг буквально одержим ею, Аверьян вынужден противостоять не только всеобщему мнению, но и бороться с самим собой, ведь его «не сестра» оказывается слишком хороша.
В темноте хорошо. Спокойно. И чувства голода здесь нет, и неприятных запахов, и страха. Тишина прекрасна и целительна.
— Ты мне очень нужна, Адель. Прошу тебя, вернись ко мне…
Насколько необъятна эта темнота? Есть ли у нее границы? Я всё иду и иду, а конца и края этому нет.
— Почему ты такая мелкая? — раздается чей-то голос. — Сколько тебе, одиннадцать? Тебя что, не кормили никогда?
— Аверьяну всё это не понравится. Ты не понравишься. Когда он вернется, а это обязательно случится, от тебя избавятся, подкидыш!
— Но Таггарт и не думал идти у нее на поводу. Эта самонадеянная шотландка явно переоценивала свою роль смотрительницы замка либо искренне считала, что имеет на родовое поместье больше прав, чем он.[4]
— Грязная маленькая мерзавка!
— Тебе здесь не место!
— Ты что, надеешься занять его место? Аверьян тебя уничтожит!
— Ты никто!
— Завяжи ей руки покрепче!
— Расскажешь кому-нибудь, и я приду к тебе ночью, чтобы отрезать твой грязный язык!
— Деточка, ты только взгляни на эту красоту: осетинские пироги с пылу с жару! Ты не можешь их не отведать!
— Дорогая! Дорогая, Аверьян возвращается! Господи, как я рада! Наконец-то ты познакомишься со своим братом!
— Пожалуйста, Адель… Если ты слышишь меня, дай мне знак. Прошу тебя. Я должен знать, что ты здесь. Что ты не исчезла, не заблудилась, что ты… здесь, со мной. Прошу, Адель.
— Грязнуля!
— Твои ученики передают тебе привет, милая. Ждут не дождутся начала занятий.
— Пару недель поживешь у тети Ксюши. У нее придурковатый брат, так что с ним даже не связывайся! Сиди тише воды, ниже травы!
— Куриные крылышки в соусе барбекю! Чуешь аромат, спящая красавица?
— Если не хочешь сдохнуть, жри кашу, идиотка!
Замолчите!
Замолчите!
Замолчите все!
— Я люблю тебя, Адель, — сквозь густую тьму и мертвую тишину, как легкий дым, проникает бархатный мужской шепот. — И я буду ждать тебя столько, сколько потребуется. Только не оставляй меня, ведь я без тебя уже не смогу.
23
Сегодня ночью мне приснилось, что Адель не помнит меня. Она очнулась, и об этом на весь дом объявила Зоя, уронив на пол огромное блюдо с шоколадными кексами, которые рассыпались по всему коридору. Я тотчас бросился в комнату на первом этаже, раздавив несколько штук горячей выпечки, а Адель, сидя на постели и обнимая маму, взглянула на меня с неловкостью незнакомки и тихонько спросила её: «А кто это? Мой врач?»
Я и подумать не мог, что такая вероятность существует, пока о ней не заговорил отец. Если тринадцать лет назад сработал защитный механизм психики, избавив маленькую Адель от жутких и болезненных воспоминаний, то с чего бы этому не случиться и сейчас? Вдруг за эти восемь дней, что она спит, её мысли обнулились, а вместе с ними и похолодело сердце? Что, если Адель не вспомнит ничего из этой своей жизни, где есть родители, её любимая работа и достижения? Не говоря уже обо мне.
С этими неспокойными мыслями я возвращаюсь домой после утренней пробежки. Небо всё такое же серое и тяжелое, и под стать ему над землёй стоит густой туман. Всё как в фильме ужасов с тоннами крови, резни и расчленёнки.
К счастью, звонок Архипа не позволяет моему воображению разыграться. После того, что мне рассказала мама, я часто даю ему волю: представляю, как маленькая девочка сидит в шкафу, видя через щель в дверцах, как страшный мужик рубит топором конечности своей сестре. Это худшее, что я когда-либо слышал.
Ударяю пальцем по экрану смарт-часов, и голос друга раздается в моих наушниках:
— Привет, Авер.
— Привет.
— Ты не дома?
— На пробежке, но уже возвращаюсь.
— Есть новости?
— Я бы сообщил.
— Кхм. Ясно.
Останавливаюсь, смахнув пот со лба, и спрашиваю:
— Ты хотел мне что-то сказать?
— Я у Богдана был. Он сейчас в следственном изоляторе…
— Я знаю, где он, — перебиваю, пнув ногой маленький камень.
— Его адвокат передал, что он хочет видеть меня.
— М-м, — возобновляю шаги. — Дай угадаю, просил быть к нему снисходительнее на суде? Дать ему положительную характеристику?
Архип тяжело вздыхает и убитым голосом произносит:
— Вообще-то, всё как раз наоборот. Он признаёт свою вину.
— Ещё бы ему этого не сделать!
— И он собирается ответить за всё, что совершил.
— А был какой-то другой вариант? — бросаю с раздражением.
— Он уничтожен, Аверьян! — говорит Архип. — Раздавлен! Убит! И я его не оправдываю, не защищаю и не пытаюсь смягчить его вину!
— А по-моему, позвонив мне в восемь утра и сообщив о визите к нему, ты делаешь именно это.
— Я сообщил об этом, потому что он всё ещё наш друг.
— Он твой друг, Архип.
— Богдан наш друг, и точка! Он признаёт свою вину и жалеет о том, что натворил!
— Жалеет он! — смеюсь, почесав нос.
— Слушай, я знаю, ты сейчас не в себе, и это нормально. Это объяснимо, учитывая состояние Адель…
— Это ненормально! — взрываюсь на весь парк. — Ненормально, слышишь?! Я вторую неделю слоняюсь у кровати, в которой она неподвижно лежит, и жду чуда! Может, пальцем шевельнет, может, дрогнут её веки или температура хоть на половинку чертового деления поднимется! Но ничего не происходит, и меня это убивает! Я злюсь на себя, злюсь на родителей, которые, зная больше, чем все вокруг, не заметили, не обеспокоились, не предвидели возможной угрозы! С каждым гребаным днем надежда во мне угасает и сменяется яростью, от которой рвется на части всё мое тело! Это меня расплющивает бетонная плита неизвестности, это меня она убивает! Богдан признаёт свою вину? Отлично! Тогда пусть понесёт заслуженное наказание, а не ноет о том, как ему хреново и стыдно за то, что он натворил!
Ударяю пальцем по красной иконке на часах, и телефонный разговор завершается. Мои нервы и без того на пределе, а я ещё должен беспокоиться о состоянии ублюдка, благодаря которому все мы сейчас как в аду, из которого никак не выбраться.
Уничтожен он.
Раздавлен.
Убит!
Богдан сейчас в самом последнем вагоне многокилометрового поезда, и его судьба меня не волнует.
