Божественная одержимость - Кристина Руссо

последних этажей, где меня провели внутрь. Пройдя по паре коридоров, мы добрались до помещения, похожего на офис. Окна от пола до потолка и вид на Центральный парк. Большие, впечатляющие книжные полки, занимающие стены.

И стеклянный стол, заваленный папками и контрактами, за которым сидел Сальваторе Моретти.

Как только мы вошли, он встал. — Наталья.

Я вежливо улыбнулась в ответ, хотя и довольно неловко, поскольку не знала, чего он мог от меня хотеть. Может, я и дружила с Кали, но я почти ничего не знала об их мире — о сверхбогатых миллиардерах. — Мистер Моретти. Вы хотели меня видеть?

Он мгновение изучал меня, прежде чем опустил взгляд и покачал головой. — Ты не знаешь.

— Чего не знаю?

— Ну, это нелегко сказать. — Он рассеянно провел рукой по галстуку. — Анализ крови, который тебя вызывали сдать два дня назад? Я это устроил.

Я получила сообщение от своего врача, что у меня просрочен контрольный анализ крови. Они спросили, свободна ли я в тот день, и так и было… Итак, я пошла.

— Зачем?

— Милая,.. У тебя та же фамилия, что и у меня, это не совпадение. — Кровь шумела у меня в ушах, пока его ужасно похожие карие глаза смотрели в мои собственные. — Наталья… Я твой отец.

У меня защипало глаза. Зрение затуманилось.

— Я… Я не понимаю...

Я почувствовала, как у меня подкашиваются колени, но уже через долю секунды он был рядом, чтобы подхватить меня в случае необходимости. Сальваторе Моретти взял меня за руку и подвел к одному из кресел.

Он присел передо мной на корточки, держа мои руки в своих больших ладонях.

— Девятнадцать лет назад у меня был роман с женщиной по имени Анабелла Риччи.

Сквозь туман в глазах я посмотрела на него.

Он сочувственно улыбнулся мне. — Твоя мать.

Анабелла.

Я никогда не знала имени своей матери. Я была слишком мала, чтобы спросить или вспомнить.

— Она забеременела тобой, и вот ты здесь.

Внезапное воспоминание поразило меня. Моя мать никогда не носила колец.

— Вы двое так и не поженились?

— Твоя мать… Она не хотела быть частью моего мира. Однако, когда мне, наконец, пришлось жениться на другой, чтобы возглавить семейный бизнес, она сорвалась. У нее начались проблемы с психикой… И она сбежала с тобой. Я потратил недели на поиски вас обоих. Когда я нашел ее в какой-то захудалой квартирке в Бронксе, она была мертва. Передозировка. Я потратил годы на твои поиски, Наталья, но с исчезновением твоей матери не осталось никаких зацепок...

— Я понимаю.

Мертва. Передозировка.

Я бы солгала, если бы сказала, что часть меня все еще не представляла, что однажды я воссоединюсь со своей матерью. Что бы я ей сказала. Разозлилась бы я? Заплакала бы? Думаю, теперь я этого никогда не узнаю.

Мария была права все это время. Она действительно никогда не вернется за мной.

— Какой она была?

— Ты очень на нее похожа.

Что-то расцвело внутри меня. — Правда?

Он кивнул.

— Могу я спросить тебя еще кое о чем?

— Конечно.

Я глубоко вздохнула сквозь слезы. — Когда у меня день рождения?

Мы с Марией давным-давно решили просто отпраздновать мой день рождения в ее день рождения: двадцать восьмое марта. Единственная причина, по которой она знала о своем, заключалась в том, что Роспотребнадзор заполучил некоторые из ее документов. Мои никто так и не нашел.

Он снова грустно улыбнулся. — Четырнадцатое февраля. День Святого Валентина. — Он сжал мои руки. — Я уверен, у тебя есть много других вопросов. Я более чем счастлив ответить на них за обедом.

— Обед?

Все происходило так быстро, что я не могла дышать. Чувствуя, как кровь пульсирует в моих венах и в висках; слыша каждый вдох, поступающий в мою грудь; чувствуя, как горячие слезы текут по моему лицу и шее.

Я не пробыла в комнате дольше пяти минут, и вся моя жизнь переворачивалась с ног на голову.

— Да, милая. Остальные уже ждут.

— Остальные?

— Моя жена Инес и твои братья и сестры. — Он сжал мое плечо. — Твоя семья.

Семья.

Это слово пронзило меня прямо в сердце и пробралось в мою грудь, пустив свои корни в самые глубокие уголки моей души.

Семья.

То, о чем я мечтала, молилась и выпрашивала в детстве каждую ночь, прежде чем лечь спать в одной кровати из сотен в том приюте.

То, чего я жаждала, по чему скучала и чему завидовала, когда подростком путешествовала по миру, когда рядом не было никого, кто мог бы направить или утешить меня.

Семья.

Что — то темное и эгоистичное промелькнуло в моих глазах — что-то очень похожее на жадность, что позволило мне расслабиться впервые в моей жизни.

Сальваторе Моретти — миллиардер, филантроп, представитель высшего общества — был моим отцом.

Я не могу избавиться от ощущения, что только что выиграла в лотерею.

Мои глаза все еще были красными, когда мы с Сальваторе вышли из лифта на нижнем этаже Moretti Enterprises. В конце коридора стоял официант с меню в руках, а за маленьким столиком с планшетом в руках стояла девушка. Они оба улыбнулись, приветствуя нас, хотя и не остановились, и не показали, куда идти.

Завернув за угол, мы вошли в роскошный ресторан, отмеченный тремя звездами Мишлен, также известный как Moretti's. Известен своей аутентичной итальянской кухней, за которую можно умереть, а также трехмесячным листом ожидания.

Я последовала за Сальваторе, когда он направился вверх по причудливой лестнице, ведущей нас в VIP-секцию с большими столами. Мы направились прямо к столику на пятерых, хотя я замедлила шаг, поскольку беспокойство внезапно охватило меня. Что я делаю? Я даже не знаю этих людей...

В тот момент, когда красивая брюнетка заметила нас, она встала. Четверо детей последовали за ней, выстроившись в очередь, когда она улыбнулась, приближаясь к нам.

Полностью игнорируя своего мужа, если не считать легкого прикосновения к руке, Инес потянулась к моим рукам. После долгих лет притворных светских манер я бессознательно подчинилась.

Ее глаза наполнились слезами, когда она увидела мои красные, последствия моего плача все еще были очевидны, когда я почувствовала, как она мягко сжала мои руки. Она раскрыла руки, притягивая меня в объятия и крепко прижимая к себе. Несмотря на ошибочное предположение, что это будет робот, ее прикосновение успокоило меня, согревая мою холодную кожу.

Это были материнские объятия.

То, чего я не испытывала уже очень давно.

Я не знаю, как долго мы так стояли, но когда