Развод. Любовь вдребезги (СИ) - Эдельвейс Анна

Почему мужчины такие толстокожие. Я в его офисе в секунду считала обман и моя тревога сразу вытащила все пушки наизготовку. А этот лощёный, холёный розовощёкий отец семейства скачет козлом из угла в угол с единственной целью скрыть свою ложь? Как можно не почувствовать, что тебя раскусили?

Ушёл на кухню, я пошла за ним. Минутная стрелка торопилась, вот-вот стукнет восемь. Муж таки нашёл телефон, я была рядом. Максим покосился на меня, спросил:

— Тебе что то надо?

Я пожала плечами, промолчала, хотя хотелось крикнуть:” Да, мне надо! Я хочу посмотреть на тебя, как ты в восемь будешь звонить своей ненаглядной, “котик”.

Чувствовалось, что Максиму не терпится остаться одному. Кобелина. Он направился в нашу спальню, я не отставала.

Ковалёв скрылся от меня в туалете. На часах было восемь, я знала, что он там делает. Думал, спрятался? Подошла к двери, приложила ухо. Тишина. Я даже обрадовалась. Всё же тихо, может быть он по делам зашёл в туалет, а вовсе не прячется от меня. Сидит там со снятыми штанами, думает о вечном, а я за дверями караулю, притаившись мышью.

Мышью, которой тошно и страшно одновременно.

Сердце колотилось так отчаянно, что трудно было дышать, шум от пульсирующей крови в висках мешал слушать. Самое мерзкое было осознавать, что этот гад мечется между нами не первый месяц. Тот злополучный чек тому доказательство. Я затаила дыхание и вся превратилась в слух.

И всё же я услышала его “алло”!

Глава 6

И всё же я услышала его “алло”!

Шах и мат. Партию в семейную жизнь я проиграла.

В первую секунду у меня подкосились колени. Значит, всё правда! Ничего мне не показалось, у мужа есть любовница!

Я взвилась пружиной. Терпеть то, что мой собственный муж в квартире, где жена и сын, а он не может сдержаться и трепется по телефону с любовницей — это ни в какие рамки не лезло.

Я со всех сил заколотила кулаками по двери в туалет. Это сюр какой-то, так не должно быть, чтоб жена вытаскивала за шкирку мужа из клозета! Ну у нас же была правильная семья, как же так! Сама умирала от страха, от того, что увижу в его телефоне, когда муж вывалится из туалета. Ох, как меня трясло от предчувствия. Наступила секундная тишина. Надеюсь, мой муж не потерял сознание на унитазе:

— Что случилось?

— Выйди немедленно, Максим!

Решалась судьба моей семьи. Вернее, решение висело на волоске. Мне нужна была последняя точка в этой пьесе.

— Да что случилось, чего тебе неймётся, — он уже открыл дверь. Злой, красный смотрел на меня. Впиваясь глазами мне в лицо, прошипел: — Ну что?! Потерпеть нельзя?

— Нет. Нельзя! — я орала ему в лицо — Жопастые терпеть не умеют!

— Дарья, очнись! Что с тобой сегодня происходит?

— Дай мне свой телефон!

— Что?

— Ты всё слышал. Дай мне свой телефон.

— Зачем, Даша, что происходит? Иди займись ребёнком, Матвей плачет.

— Матвей и твой сын тоже.

Сынок уже прибежал к нам в коридор, схватил меня за ногу. Я подняла его на руки, не собиралась отставать от Максима:

— Покажи, кому ты сейчас звонил.

— Какое тебе дело. Это по работе. О личном пространстве человека ничего не слышала?

— Мне наплевать на это пространство, если оно разорвало клятву верности, которую ты мне давал.

У меня зашкаливало в висках. Перебоями долбило злостью в венах. Максим даже не отрицал, что звонил и я знаю, кому! Если бы он реально звонил по работе, что стоило показать последний набор. А раз не показывает, значит рыло в пуху!

Матвей маленьким сердечком понял, что родители ссорятся. Плакал, крепко сцепив ручонки у меня на шее. Я гладила малыша по спинке, сама не отводила глаз от мужа. Гад, какой же он подлец.

— Иди успокой ребёнка, истеричка. — рявкнул на меня с высоты своего роста. Страшный, злой, муж, пойманный на горячем, плевался слюной: — Сама бешеная и мальчишку воспитываешь как бабу. Чуть что — слёзы.

Я смотрела в наглую рожу мужа и мне хотелось зубами вцепиться ему в горло. Вот же скотина!

— Заткнись, Максим, вот сейчас заткнись или откуси себе язык. Матвей растёт смелым мальчиком. Любой расплачется, когда его отец орёт на мать.

— Я не ору, — огрызнулся отец года, потрепал Матвея по плечику: — Перестань скулить, мужик ты или кто.

Муженёк решил, что избежал продолжения скандала, направился в спальню. Напрасно! Не в этот раз.

Я свирепела с каждой минутой всё больше. Догнала его:

— Посмотри мне в глаза и скажи, кому ты сейчас звонил. Имя!

Он обошёл вокруг меня:

— Отстань!

— Ты даже в глаза мне посмотреть не можешь. Стыдно? Обманутой жене смотреть в глаза стыдно? Хочешь, я назову её имя.

— Лучше угомонись.

— А то что?

Матвейка взял в ладошки моё лицо, заглянул мне в глаза. Я очнулась, перехватила его ручку, прижала пальчики к губам. Что же я делаю. Разве так можно пугать ором своего ребёнка. Чтоб успокоить сына, сказала:

— Матвейка, помаши папе, идём купаться и спать, да?

Искупала сыны, напоила кефиром, отнесла в его комнату. Мы читали сказку, я нежно гладила золотистые вихры сына, смотрела в родное личико. Весь в меня. Глаза, брови, волосики. А характер папин: сдержанный, молчаливый (как мне думалось раньше). Только, оказывается, я о его папе не всё знала. И если этот папа надеялся, что разговор окончен, то зря. Он только начинался.

Сидела у кроватки Матвея, баюкала его, у самой сердце замирало. Такая тоска, такая безысходность скрутила душу, я беззвучно глотала слёзы, ругая себя и заставляя успокоиться. У меня под сердцем бьётся новая жизнь и разве маленький человечек, которого я жду с такой радостью должен плакать вместе со мной.

Надо же, предчувствие не обмануло меня. В голове кружили мысли, надо было сосредоточиться и готовить пути отступления, а внутри было пусто, как будто из меня вынули скелет и я вся сплошной чёрный кисель.

Набрала сообщение Наташке. Моя закадычная подруга всегда для меня была палочка-выручалочка. Написала:

“Наташа, я ухожу от мужа. Можно будет с Матвеем приехать к тебе на первое время?”

Ответ мгновенно:

“Не вопрос. Где ты. Я приеду за тобой немедленно”.

Я написала:

“У меня всё нормально. Завтра приеду. Позвоню, когда буду выезжать”.

Ответ от Наташки:

“ Можешь позвонить, хочу слышать твой голос. С тобой правда всё нормально?”

Хотела отписаться, потом позвонила. Наташа тут же встревоженно затараторила:

— Дашенька, что случилось. Хочешь, сама сейчас приеду, хочешь, ребят прихвачу. Только скажи, что надо сделать.

— Наташа, — я шептала, прикрывая трубку рукой, — Матвейка спит, я шепчу, чтоб его не разбудить. Не хочу по телефону. Просто приеду завтра, ладно?

— Даш, я весь вечер не звонила, думала ты напишешь, даже подумала, что у вас с Максом романтический праздник. Ты была сегодня в консультации?

— Была. Я беременна.

— Козлина твой Макс. Не знаю, чем он тебя обидел, но то, что козлина, это точно. Давай завтра всё же приеду. Вещи помогу забрать. Матвейку на ручки возьму.

— Хорошо, утром созвонимся.

— Ну ладно. Если что, помни. Мы тут всей бандой поднимемся, если надо будет.

Я отключилась, горько улыбнулась. Да, хорошо таких подруг иметь. Наташка намекала на свою женскую сборную по гребле.

Я отложила телефон, не смогла справиться с эмоциями. Сегодня всё должно было быть по другому. Утро было таким многообещающим в предвкушении визита к мужу. Я такая счастливая вышла в полдень из женской консультации, с таким счастьем летела к мужу сообщить о будущем пополнении в семье и надо же было не вовремя ворваться в кабинет предателя.

Червяк сомнений давно превратился в монстра в моей груди, выгрызал мне душу. И хотя я точно знала, что права, мой муж изменник, разум требовал продолжить разборки.

Матвей уснул, укрыла его лёгким пледом, климат контроль поддерживал температуру в комнате 23°, обычно сынок спал спокойно, не раскрывался. Но я, как любая мама, была чокнутая, по десять раз на ночь заглядывала, укрывала, целовала лоб, не горячий ли. Ой, да мало ли на чём заморачивается молодая мать, спятившая от счастья.