«Реми Мартен» - Светлана Полякова

пыталась посеять в твоей душе, погибли… Писать ты не сможешь по той простой причине, что у тебя нет ни хорошего знания предмета, ни опыта.

— Может, опыта и нет, — согласилась я с очевидным фактом. — Но зато у меня все в порядке с безудержной фантазией.

Правда, дальше этого разговора дело так и не пошло. Подумав немного, я поняла, что и в самом деле не смогу это написать — потому что фантазирую-то я совсем о другом… Куда больше мне нравится создавать мир, далекий от реальности, и бродить там, пытаясь постичь смысл бытия вместе с моими героями… Так мне интереснее. Ведь каждый человек начинает творить только с одной целью — как кладоискатель, он пытается разыскать сокровище, а как же еще можно его найти, если не через слово? Ведь «в начале было Слово, и Слово было Бог»… А значит, я не выдержу долго насилия над собой. Вот и приходится мне стеречь картины художников. Ради небольшого заработка.

— Что ж, — пробормотала я. — Выбирай, дружок. Если ты предпочитаешь оставаться свободной, будь свободной. А если ты решишь стать богатой, стань богатой. Но не плачь об утраченной навеки свободе своей.

Глава вторая

Вообще-то я хроническая неудачница. Некоторые люди созданы специально для кирпича, который только и ждет, когда они пойдут мимо, чтобы свалиться на их бедную головушку.

Я как раз и отношусь к этим несчастным.

Если Бог запланировал парочку неприятностей, то в эпицентре окажусь именно я. Поэтому я стараюсь смотреть на мир с известной долей иронии и всегда нахожусь в полной боевой готовности.

В это утро я проснулась с отчаянием в душе. Идти на работу мне не хотелось. В такое время ужасно тяжело с собой справиться. Вот и началось, подумала я. Время было «детское» — всего-то половина седьмого, а будильник уже надрывался, как растревоженная истеричка, призывая меня стряхнуть остатки сладкого сна и посмотреть в глаза жестокой реальности. От этого настроение безнадежно упало.

«Да, — подумала я, — и почему же я не стала пышногрудой, белокурой красавицей? Почему я родилась рыжей, тощей и совсем не сексапильной девицей? Конечно, какой приличный наркобарон клюнет на такую! Да еще рыжую! Да еще рефлексирующую!»

Но мои «ирония и жалость», обычно выручающие меня, на сей раз не помогали. Настроение было отвратительным. Да и наркобарон показался мне сейчас похожим на того мужика из гаража — такой же хамоватый и нахальный. Мне стало еще хуже. «Да, — подумала я, — я бы и сама не стала связывать свою судьбу с отравителем подростков. И пускай я вынуждена сейчас мчаться на две работы сразу, пускай — зато тут я могу быть спокойна… Я не приложила руку к чужой беде ради своих интересов».

Если бы не выставка, я бы вообще не беспокоилась. Хватило бы мне дня на посещения и визиты…

Я встала и, стараясь не смотреть в зеркало, прошла в ванную. День начинался как обычно. Зубы, физиономия, утренний кофе… Сигарета, от которой я закашлялась — отчего-то она мне показалась невыносимо крепкой. Первое предчувствие неприятностей…

«Ладно, — решила я. — Посижу в Дэновой «Полянке». Ликвидирую утренний стресс с помощью высокого искусства».

До выставочного зала я добралась сравнительно быстро. Уселась на свой рабочий стульчик и приготовилась к работе, достав из сумки книгу.

В конце концов, я хотя бы прочитаю Павича, а то дома находится масса других дел, не то, что здесь.

Так что, когда я подходила к первому дому, на моих губах уже вовсю сияла улыбка.

Ваша Саша пришла, молочка принесла!

Скоро все закончится. И нечего унывать! Другим приходится куда хуже, а они не унывают…

Дэна не было. Вероника тоже еще не появилась. Даже «стожник» Веденеев запаздывал. Все, видимо, спали, слепо доверяя мне свои шедевры.

Кроме меня, в зале находился только охранник — такой «невысоклик», что я с некоторым сомнением отнеслась к его полезности. Вряд ли он сможет оказаться полезным, если придут грабители. Разве что милицию вызовет… Придется мне самой отбиваться в случае чего. Хотя с другой стороны — кому придет в голову воровать стожки? А покушение на «Икара» и вовсе бессмысленно — чтобы его вытащить, придется нанимать целый полк бравых солдат.

В полном молчании прошел час. Воров не было: они проявляли благоразумие. Посетителей тоже не было.

«Невысоклик» скучал. Он даже попытался несколько раз мне улыбнуться, видимо, от скуки и безделья. Но я бросила на него недоуменно-обескураживающий взор и продолжала читать.

Ближе к полудню в наше безмолвное пристанище зашла искусствовед Надя. Осмотрев все внимательно, она поинтересовалась, как дела. Я кивнула и сообщила, что все нормально. Надя была сонной.

— Посетителей… — начала она вопрос.

— Пока не было, — ответила я. — Покупателей тем более…

— Боже, какие все стали жадные, — посетовала она. Искусство нынче не в чести.

Последние слова были сказаны с таким надрывом и горечью, что я невольно подняла глаза от книги, опасаясь увидеть слезы отчаяния на ее глазах.

Но слез не было. Надя оставалась спокойной и смотрела почему-то на меня внимательно.

Я даже заподозрила, что она думает обо мне плохо. Как бы покупатели-то приходили и даже купили таинственно какие-то произведения искусства, но алчная вахтерша захапала все денежки…

— Не в чести, — трагически повторила она.

Я снова ограничилась кивком, продолжая читать. Надя еще немного походила, как сомнамбула, по пустынным залам и ушла.

Мы остались вдвоем. На этот раз я вздохнула с облегчением. «Невысоклик» не требовал от меня внимания. А я к тому времени уже увлеклась книгой и менее всего жаждала общения.

Нет посетителей — и очень даже хорошо.

Первый посетитель появился тогда, когда я дочитывала книжку.

Фактически их было двое. Невысокий молодой парень и его приятель. Приятель, наоборот, был его раза в два выше и шире в плечах. Бросив на них взгляд, я еще подумала, что на месте этого маломерка я бы наверняка не стала дружить с такими высокими красавцами. Но парню явно было наплевать. Он был весьма уверен в себе, и это бросалось в глаза.

Он остановился около моего столика.

— Добрый день, — сказал он.

Я была вынуждена поднять глаза от книжки. Глаза у него были красивые, серо-зеленые, с длинными ресницами. Смотрел, правда, он слишком нахально. Как будто он только и занимается тем, что покоряет женщин, и ему это даже прискучило, но он продолжает это делать чисто по инерции. Привык-c… Впрочем, вздохнула я про себя, может быть, он просто не уверен в себе и целыми днями