Людмила Белякова - Свадьба – навсегда! (сборник)

– Мама, мы почти каждый день видимся здесь, на кафедре, – досадливо возражал Дима. – Ты в курсе всех моих новостей.

– Ах, да это же совсем не то! Ты не делишься со мной своими бедами, нуждами, тревогами…

– Мама, – тихо, чтобы не привлекать внимания сновавших вокруг студентов, сказал Дима, – у меня нет нужд и тревог. У нас с Маришей все очень хорошо… У нас столько общего!

Мама закатила бы истерику со слезами, прямо тут же, если б не звонок на вторую пару. Она ушла на лекцию, причитая себе под нос: «Ну что, ну что у нас может быть общего с этими людьми!»

А вот ноябрь оказался вовсе непродуктивным месяцем…

И вообще что это за типично русский феномен – НОЯБРЬ?! Если верить ученым-фенологам, в России шесть времен года. Вдобавок к четырем, общечеловеческим, есть еще два ежегодных смутных времени: предвесенье и предзимье.

Мартовское предвесенье с его авитаминозом, обострением суставных и психических заболеваний еще как-то, с таблетками, можно выдержать – все-таки прибавляется, как всквашенный свежими дрожжами, световой день; коты, встав друг перед другом тупым углом, истово тянут весеннюю песнь… Даже снегопад вызывает не раздражение, но злорадство – все равно стает к полудню. Но ноябрь как конкретное выражение предзимья! Почему апрель или июнь получается в России далеко не каждый год, а вот ноябрей в году иной раз насчитывается штуки три-четыре? Сыро, холодно и темно – голая земля не отражает света небес, напротив, впитывает его, не в силах уже впитывать влагу.

– Ой, ну как не проснусь – на дворе ноябрь! – дребезжала Маринка, выбираясь из-под одеяла и трусцой перебегая через гостиную в кухню – включить отопление погромче и поставить чайник. – Темень жуткая – как у негра в заднице…

– Ничего, дорогая, – утешил ее Дима, появляясь в кухне. – Скоро снежок выпадет, посветлеет.

В душе он догадывался, что неприязнь к ноябрю с его скользятиной у Маринки из ее боевого, байкерского прошлого – окончание сезона! – но молчал. В самом деле, ничего хорошего в этом времени нет… Год скукожился, как недоеденная и забытая в хлебнице краюшка, и легче раскрошить ее птицам, нежели оживлять на паровой бане. Все ждали первого снега и открытия елочных базаров. А также…

– Платье новое купить надо, – вдруг сказала Маринка, грея руки о кружку с кофе.

– Какое платье? – удивился Дима, видевший жену только в джинсах разной степени потертости.

– На выезд по лавкам – какое! – буркнула так еще и не проснувшаяся Маринка. – Надоело это в машину запихивать. Да и холодное оно, жесткое, царапается и сиськи мерзнут. Надо что-то поскромнее, закрытое.

– Как скажешь, дорогая, – заметил Дима. – Ты будешь бесподобна в любом.

– Заодно меня и не узнают – ну, там, где мы уже чесали.

Платье они действительно купили – секонд-хендовое, но приличное, из плотного кремового гипюра, под горло и с длинными рукавами. Продавщица попробовала заикнуться, что оно для невесты постарше, но Маринка только зыркнула на нее глазами, велела завернуть покупку и вытащила Димку из магазина. Дома Маринка, потихоньку чертыхаясь, кое-как укоротила платье на ладонь, чтобы не мешало жать на педали в машине.

Знали бы они, чем обернется им эта покупка на виду у всего их маленького города, были бы, ей-богу, осторожнее…

Декабрь принес в природу некое пусть моральное, но облегчение – световой день, сократившись до минимума, будто крученая пружина, готовился распрямиться, ударить по календарю и двинуть его в сторону новых, благих времен.

По магазинам, как легкое в горшке, понапучились елочные базары. С одной стороны, это было хорошо для Маринкино-Диминого бизнеса, с другой – не очень. В целом народ дарил щедро – сказывались покупательский раж и вековая непривычка россиян копить и экономить. Но дарили-то больше колючие веночки с колокольчиками и шампанское. Хорошего, пригодного для питания, сбыта и быта товара было не так много, как хотелось.

– Ну что ж, – вздохнул Дима, определяя в уголок за диваном еще пару бутылок игристого, – тетя Даша возьмет с удовольствием.

Там, гусиной длинношеей стайкой, уже толпилась изрядная коллекция бутылок. Вид у них был взволнованно-ожидательный – как перед вылетом стаи в теплые страны.

– Да я ей не отдам! – вдруг зло буркнула Маринка, недовольная результатом их очередной поездки. – По крайней мере пока.

– А как же? – удивился Дима. – Кушать же надо?

– Я к Новому году подгадаю. Шампусики тогда втрое дорожают, – так же сумрачно пробурчала Маринка. – Я их теть Даше по номиналу сдам. Она еще наварит… На Новый год даже здешние синяки шампанское пьют.

Дима промолчал, соображая, что же ему дадут на завтрак в ближайшие дни. Но решение финансовой проблемы пришло как бы даже само.

– Маришик, – радостно сообщил Дима, когда Маринка уже к вечеру забирала его от главного корпуса института. – Я подработку нашел!

– Ну да? – недоверчиво спросила Маринка, вообще не слишком жаловавшая слово «работа» и все от него производные.

– Ага!.. Пару курсовых для «коммерсантов» сделать! По пятнадцать тысяч за каждую! Во!

«Коммерсантами» у них назывались состоятельные лоботрясы с платного, коммерческого отделения.

– Ага, – сказала Маринка, выруливая с кампуса. – А мне чего ж не сделал?

– А ты не просила, – расслабленно улыбнулся Дима. – Да ты же у меня сама умная.

– А если б попросила – сделал бы?

– Ну-у, – протянул загадочно Дима, чуть прикусив губу. – Мэйби, мэйби…

– А со скидкой?

– Не-а, – скрутил самодовольную мину Дима. – Никаких скидок. С чего бы это?

– А натурой? – продолжала допытываться Маринка, разохотясь.

– Нужна ты мне! – вдруг почти взвизгнул Дима. – У меня жена красавица! И вообще…

– Оп!.. – Маринка резко затормозила, и Дима разом заглотил то, что хотел сказать.

– Ты что, Мариш? Напугала…

– Да вот эта тачка, по-моему, за мной ездит всю неделю. Или у меня глюки с устатку?

Мимо них противоестественно медленно проехала невыразительного цвета машина, вроде пожилая иномарка. Кто сидел за рулем, в быстро густевших декабрьских сумерках было не разглядеть.

– Теперь, может, отвяжутся… Раз засекли их, – пробормотала Маринка, нажала на педаль, и они выехали с институтской территории.

– Кто-то из твоих прежних поклонников? – предположил Дима, скорей чтобы не молчать.

– Нет, вряд ли. Тем я всем строго наказала… Да и не ездят они на таких трупиках отстойных. Ладно, посмотрим. В крайнем случае папке нажалуюсь. Пусть номер по базе пробьют и все такое.

Но папке жаловаться не пришлось.

– Нет, но ведь надо такое удумать! – взрыкивала Маринка, мечась небольшой, но очень злой пантерой по гостиной коттеджа. – А еще интеллигентка!