Довод для измены - Ария Тес

за что?...За что ты со мной случился, Влад?

Он проводит по щеке нежно. Наверно, он не понимает, что со мной творится. Я хочу верить, что не понимает, потому что другой вариант хуже: ему просто плевать. Ведомый своим эгоизмом, он и дальше будет рвать мне душу, потому что этого хочет. Пока. А потом? Что будет со мной, если это кончится?…

Благо, и момент рушится, и поцелуй, который запечатает мне рот еще на пару сотен замков — его телефон звонит.

— Черт, это отец. Надо ответить.

Влад своего отца боготворит. Это прекрасное, понятное мне чувство — я своего тоже очень люблю, и немного с завистью смотрю, как он снимает трубку.

Потому что со своим я больше не общаюсь.

Ну как? Почти...

«Тот» самый, черный день — расставание

Я заваливаюсь в квартиру вся в слезах. Не хочу туда идти, долго гуляла в парке с глупой надеждой, что Влад мне позвонит. Не позвонил — и это больно. Мне бы выплакаться наедине, но ключи от Никиной квартиры с собой не ношу, поэтому другого выхода у меня нет. Только дом.

Полный дом, кстати. К сожалению.

Все вернулись, как нельзя «вовремя», и теперь я слышу оживленный разговор на кухне. Твою мать! Быстренько проскальзываю в ванну, где умываюсь, чтобы не было вопросов, на которые я не хочу отвечать. Потом иду к «семье», где от семьи у меня только папа.

— Явилась! — шипит мачеха с порога, и это, скажу я вам, неожиданно даже для нее.

Обычно она ждет момента, чтобы до меня докопаться, а не вот так. Ага. Очень интересно. Что на этот раз?

Поднимаю брови.

— Прости?

Она щурится. Нехорошо так щурится. Очень многообещающе. Тогда я пытаюсь найти подсказку в лицах здесь сидящих, и, конечно же, нахожу. Мила ухмыляется, довольная собой, как курица, которая снесла своему хозяину золотое яичко и поднялась в курином топе на высшую ступень.

Понятно. Рассказала. Только о чем? Как я выгнала ее с лестницы? Или…

— Откуда у тебя такой дорогой телефон?!

Понятно в квадрате. О своих косяках мы не говорим априори, зато мои подмечаем и возносим в ранг «самых отвратительных поступков». Я тут же щетинюсь.

— Доложить забыла!

— Ты как со мной разговариваешь?!

— А ты как со мной?!

Сегодня я даже не пытаюсь быть вежливой. Даже на мгновение. Нет у меня на это сил! Я так злюсь! Мне больно, черт возьми, еще и она со своими претензиями! Пошла ты на хер!

Инна вбивает толстые лапки в не менее рыхлые бока, отгибает по-привычному верхнюю губу в оскале и шипит, как змея, которую в простонародье именуют подколодной.

— Что?! Богатея себе захапала, да?!

— Тебе какое вообще дело, собственно?! Или завидно?! Что на твою дочь только чмошник покусился?!

— Что ты сказала?! — визжит Мила, на которую, если честно, я не обращаю никакого внимания, а только нос выше задираю.

— Я работаю.

— Кем ты можешь работать?!

— Кем ты явно нет!

Градус растет по секундам и, кажется, если сейчас разбить яйцо, то можно приготовить омлет, не включая плиту!

Я тяжело дышу, меня аж дергает от злости — мачеху тем более. Она пошла красными пятнами, и это, скажу я вам, недобрый знак.

— Женя… — тихо вмешивается папа, на которого я резко перевожу взгляд и сразу ершусь на его, который мне не нравится!

Потому что он ей верит! Снова!

— И ты в этот бред веришь?! Да?!

— Да такие деньги заработать можно только если задницей своей! — выплевывает Инна, — Что?! Научилась ноги раздвигать, сучка?!

Меня снова дергает от ярости, как от пощечины. Папа мямлит…

— Инна, ну зачем ты так…

— А как еще?! Она мне в подоле притащит! Спиногрыза!

— Мне мозгов хватит аборт сделать! — взрываюсь и делаю на нее шаг, — Уяснила?!

— Да ну? — усмехается в ответ, — Думаешь, это так просто, да? Или что?! Рассчитываешь, что он на тебе женится?! Да кому ты нужна, сопля помойная!

Шлёп!

Я этого момента сама не помню, если честно. И то, как руку подняла, и то, как ей треснула по ненавистной морде. Помню только, как она смотрела на меня с неверием и широко распахнутыми глазами. И помню, как сбегала из дома потом, как ехала на маршрутке и рыдала в три ручья…

Сейчас

Так я сожгла мосты, и с тех пор с ними больше не живу. Приезжаю к папе изредка, на него я тоже злюсь. За то, что поверил. Пусть это отчасти и правда, но он меня не защитил, и это здорово подкосило наши отношения.

Влада с его отцом ничего не может подкосить. Я смотрю, как он слегка улыбается, когда немного отходит в сторону ближе к панорамному окну, за которым все так бело-бело. И пушисто. Мягко. Потом тянет за ползунок. И голос его ласковый…нет, он очень любит своего отца.

Я своего тоже. И я скучаю, поэтому отворачиваюсь, чтобы снова не начало в носу колоть. Их разговоры слушать мне сложно, по правде говоря, но сегодня, кажется, все — исключение.

— Чего?!

Влад повышает голос, и я резко поворачиваюсь обратно. Бегло смотрит на меня. Взгляд — полный мрак. Черт! Что-то случилось…

— Да подожди ты, не тараторь! Еще раз!

Пауза.

— Уверен?

Слышу, как в динамиках повышается градус, и вижу, как Влад превращается в стену. Все уходит — только Довод остается.

— Я тебя понял, спасибо.

Отбивает звонок, хмурится, глядя в окно, а я решаюсь тихо спросить:

— Влад? Что-то случилось?

— Ева едет сюда. Будет минут через десять, максимум пятнадцать.

ЧТО?! Я расширяю глаза и испуганно хватаюсь за свои плечи, и тогда он одаривает меня тем взглядом, который я ненавижу — холодным, отрешенным и полным отсутствующих эмоций.

— Сиди здесь. Я разберусь.

***

Если вы не знали, что такое «кошмар наяву», то я вам сейчас объясню. Он начинается с шуршания шин, продолжается хлопнувшей дверью машины, набирают обороты со стуком каблучков по каменной дорожке. А потом разом взрывается, когда во входную дверь начинают барабанить.

Я — ни жива, ни мертва. Трусливая идиотка, которая снова поражается, как можно было не думать о таком развитии событий?! Оно ведь вполне закономерно, да? Когда ты вступаешь в отношения с женатым мужчиной по доброй воли.

Идиотка.

Которая сейчас всем телом обратилась в слух.

Влад