Барбара Делински - Созданные для любви

Похоже, он не собирался плавать в бассейне. Низкий глубокий голос выдавал с трудом сдерживаемые чувства.

—Я решил испытать себя, нарочно не пошел купаться, чтобы доказать самому себе, что мне все равно, увижу я тебя или нет. Но мне не все равно.

В Лиа заговорил скептик:

— Я живу в Вашингтоне, я городская женщина.

— Но не сейчас, пока ты здесь.

— Здесь я какая-то другая.

— И какая же из двух ты настоящая?

Она и сама этого не знала. В Вашингтоне ждала выбранная ею жизнь, но то ли это, чего она действительно хотела, или просто наиболее удобный способ существования — еще вопрос. Ей очень понравилось ходить в джинсах, с распущенными волосами, на свежем океанском воздухе ее кожа приобрела румянец, которого невозможно достичь с помощью даже самого искусного макияжа. Но хочет ли она жить так триста шестьдесят пять дней в году?

Джесс привлек ее к себе. Они долго стояли неподвижно, просто обнимая друг друга.

—Хочешь капуччино? — спросил Джесс после долгого молчания.

Лиа кивнула.

Джесс привел ее в коттедж и угостил кофе. Кофеварку он купил не в местном магазине, а на Гарвардской площади несколько лет назад; похоже, Кембридж[4] был самым безопасным местом в его зимних путешествиях. Пока готовился кофе, Джесс показал Лиа развешанные по стенам фотографии и начал рассказывать о краях, где они были сняты. Он побывал в таких местах, о которых Лиа и думать не осмеливалась, и она ему очень завидовала.

Взяв чашки с кофе, они прошли в теплицу. Воздух был насыщен запахами плодородной земли и свежей зелени. Лиа бессчетное количество раз пила кофе в самых разных кафе, но ни в одном из них не было столь романтической атмосферы, как в теплице, особенно когда Джесс принес из дома свечу и зажег ее. Он достал откуда-то скамью, и они оседлали ее с двух сторон лицом друг к другу, поставив перед собой чашки с дымящимся кофе. Лиа вздохнула:

— Здесь удивительно романтично.

— Кому-то может показаться, что здесь сыро и неудобно.

— Только не мне и только не здесь. Старз-Энд вообще очень романтичное место. В нем есть некое особое очарование, отчего люди и вещи становятся другими. Взять хотя бы моих сестер и меня. Всю нашу взрослую жизнь мы были друг другу поперек горла, но здесь мы удивительным образом поладили между собой. Они очень милы: Кэролайн не смотрит на всех свысока, как обычно, а Анетт не ведет себя как мамаша.

— А ты?

— Я не веду себя как фифа.

— Как фифа? — Джесс усмехнулся. — Это как?

— Ну, обычно я даю сестрам понять, что каждый вечер хожу на вечеринки, каждый день сплю до полудня, а потом только тем и занимаюсь, что хожу по магазинам, к парикмахеру или к маникюрше.

— Зачем ты создаешь о себе такое представление?

— Потому что таким образом я показываю, что не похожа на них, и предупреждаю, чтобы они не вздумали сравнивать себя со мной. Когда меня сравнивают с сестрами, сравнение всегда не в мою пользу.

— Но меня ни одна из них не привлекает.

Лиа не знала, смеяться или плакать, потому что если бы Джесса заинтересовала одна из ее сестер, у нее возникли бы совсем другие проблемы.

—Да, они тебя не привлекают, но каждая из них добилась в жизни куда большего, чем я. Кэролайн — компаньон в солидной юридической фирме. У Анетт пятеро детей. Не один, не два — пятеро, и хотя я иногда смеюсь, что она ведет себя как супермамочка, на самом деле она очень хорошая мать.

— А ты хотела бы иметь детей?

— Конечно! Но из меня, наверное, получилась бы ужасная мать.

Джесс медленно покачал головой и убежденно сказал:

—Нет, это не так.

—Ты пристрастен.

Джесс кивнул.

Он ее любит. Лиа чувствовала это по теплоте, исходящей от него, по его глазам, по нежности рук. Она слышала признание в любви в резких звуках, которые вырвались у него, когда он был в ней, — эти звуки выдали, что он хотел быть к ней еще ближе. Джесс настойчиво повторял, что они созданы друг для друга, и в глубине души Лиа в это верила. Но все же задавалась вопросом: может, все дело в очаровании места, Старз-Энд?

— Кэролайн сегодня услышала в Даунли легенду о несчастных влюбленных из Старз-Энд, — сказала Лиа. — Ты ее знаешь?

— Смотря какую легенду ты имеешь в виду.

— О замужней женщине и садовнике.

— Я ее знаю.

—Это было на самом деле? Джесс кивнул.

— И они действительно после того лета больше не виделись?

— Нет.

— И даже не переписывались, не разговаривали по телефону?

— Нет.

— Но говорят, что они любили друг друга.

— Да, очень.

— Тогда почему она уехала? Только потому, что так велел муж?

— Он ей не приказывал, она сама все решила.

— Она любила мужа?

— Этого я не знаю.

— Но садовника она любила? И он ее. Как это грустно. Ты его знал?

— В городе его все знали.

— Он до сих пор здесь живет?

— Нет, он умер довольно давно.

— От чего он умер?

— Его сердце просто перестало биться.

— Наверное, оно было разбито. — Лиа казалось, что ответ напрашивается сам собой, но она тут же спохватилась: — Не обращай внимания, я сказала глупость. Это не научное понятие.

Его сердце действительно было разбито. Та женщина забрала с собой кусочек его сердца, и рана так и не затянулась. Он пытался жить без этого кусочка, но не смог.

— Нам остается об этом только догадываться. Вероятно, у него была депрессия.

— Называй это как хочешь, но он никогда не оправился от раны.

— Но почему он за ней не поехал?

— Из гордости. А еще потому, что он ее любил. Она приняла решение, и он его уважал, Он боялся, что если вдруг объявится у нее на пороге, то только осложнит ей жизнь. Кроме того, он ничего не мог ей предложить, она была богата, а у него ничего не было.

Лиа отвела взгляд от его глаз и уставилась в чашку.

— А как бы ты поступил на его месте?

— Так же.

— И ты бы не попытался за нее бороться?

—При таких обстоятельствах — нет. Лиа снова посмотрела ему в глаза:

— Даже если бы ты был уверен, что встретил единственную женщину, предназначенную тебе судьбой?

— Даже если бы был уверен, — тихо сказал Джесс с той же серьезностью, которая поразила ее с самого начала. — Любовь — это одно, а жизнь — совсем другое, иногда они вступают в противоречие. — Глаза Джесса удерживали ее взгляд. — Но я не на его месте. Я получил образование, у меня есть кое-какие сбережения, я могу жить в любом месте, где захочу. Только я хочу жить здесь.

Лиа всегда это чувствовала и за это любила Джесса еще больше. Но это ничего не меняло. Проглотив ком в горле, она встала со скамейки, взяла чашку и, пройдя через пристройку, отнесла чашку на кухню. Когда она споласкивала чашку под краном, Джесс подошел к ней сзади и положил руки на кухонную стойку по обе стороны от нее.