Уроки вежливости для косолапых - Виктория Победа

усиливает напор, сильнее прижимает меня к постели, дразнит то останавливаясь, то возобновляя движения.

— Буров, я… я тебя…

— Чтобы я больше не слышал о принятых за меня решениях, это понятно, Марина Евгеньевна? — он снова останавливается, издеваясь.

— Ты… ты просто…

— Хочешь, чтобы я продолжил?

Я чисто из вредности стискиваю зубы и молчу, потому что понимаю, чего этот гад бесстыжий добивается.

— Так мне продолжать? — ухмыляется, едва двигая подушечками пальцев.

— Да ты…

— Продолжать?

— Да! — я не выдерживаю, дергаясь в попытке хоть немного усмирить разгоревшееся между ног пламя.

— Тогда повторяй: обещаю, я больше никогда не буду решать за тебя.

— Миша…

— Повторяй, или я сейчас остановлюсь.

— Я больше никогда не буду принимать решения за тебя.

— Я не буду пытаться скрыть наши отношения.

— Не буду, да я… да уже и так все знают, Миш, ну хватит, я все поняла, — хнычу, готовая умолять его продолжить.

В какой момент я успела превратиться в помешанную на сексе нимфомантку?

— Пожалуйста…

— Ладно, сойдет, — усмехается гад и убирает руку.

Я уже собираюсь возмутиться и высказать ему все, что думаю о его варварских методах, когда он отталкивается от матраца, слезает с кровати и, схватив меня за лодыжки, резко притягивает к краю.

— Нет, Миш, не надо… — теряюсь, резко догадавшись, что он собирается делать.

Снова!

— Тихо.

Я сдаюсь, просто прячу лицо в ладонях и со стоном выгибаюсь в пояснице в ответ на прострелившее тело удовольствие.

— Миша…

Окончательно потеряв всякий контроль над собственным телом, я лишь сжимаю в ладонях гладкое покрывало и извиваюсь, бесстыдно постанывая и задыхаясь. В последний момент успеваю стиснуть зубы и прижать ладонь к губам прежде, чем мир разлетается на тысячи осколков. В ушах звенит приглушенный стон, откуда-то издалека доносится довольный голос Бурова. Еще одно движение языка обрушивается на меня оглушительной волной наслаждения.

Меня все еще серьезно потряхивает от пережитого секундой ранее оргазма, тяжелые веки не желают размыкаться, но я чувствую, как рядом, поскрипывая, прогибается матрац.

Горячее дыхание опаляет кожу рядом с ухом.

— Это демо-версия, Мариш, ночью будет полная.

— Ты просто ужасен, — смеюсь, пряча смущение в ладонях.

— Я надеюсь, Марина Евгеньевна, вы усвоили урок?

С трудом заставляю себя отнять от лица руки и открыть глаза.

Поворачиваю голову, смотрю на Бурова, теряюсь на мгновение под давлением его внимательного и, несмотря на улыбку, слишком серьезного взгляда.

— Миш…

— Я тридцать шесть лет, Миша, а тараканов из твоей головки пора вытрахивать.

— Ты хотел сказать вытряхивать?

— Нет, Мариша, я хотел сказать то, что сказал, именно вытрахивать.

— Тебе бы тоже не помешали уроки этикета и вежливости, ты знаешь?

— Так с тобой я вежлив, а вот с твоими тараканами…

Он не договаривает, посмеиваясь тянет меня на себя и я, не успев опомниться, оказываюсь намертво прижатой к широкой медвежьей груди.

— Так почему ты вернулся? — я не знаю, зачем снова завожу этот разговор, но вопрос сам срывается с языка.

— Я и не планировал не возвращаться, — он пожимает плечами и проводит ладонью по моим волосам, — просто дал тебе несколько часов на то, чтобы ты обдумала свои слова и поняла, насколько они абсурдны.

— Боюсь, твой план бы с треском провалился, — усмехаюсь, — если бы не Тонька… до меня долго доходит, — кладу голову ему на грудь и так спокойно становится.

— А Тонька у нас?

— А Тонька у нас подруга, и по совместительству Антонина Сергеевна, математичка… Одна из.

— Антонина, значит, надо бы этой Антонине премию выписать.

Глава 45. Вопросы

— Марина Евгеньевна, а вы теперь к нам переедете? — как-то слишком внезапно прилетает вопрос со стороны Саши.

Я от неожиданности давлюсь куском курицы и хватаюсь за стакан с водой. С трудом откашлявшись, делаю несколько спасительных глотков и стираю выступившие из уголков глаз слезы.

Поворачиваюсь к Саше, он бросает на меня виноватый взгляд.

— С чего ты это взял? — все еще покашливая, сжимаю ладонь на горле.

— Ну вы же типа вместе, — он пожимает плечами, стреляя глазами то в меня, то в дядьку.

Не зная, что ответить на такую абсолютно детскую непосредственность, я, конечно, несколько теряюсь. Как-то не готова я оказалась к такого рода вопросам, да еще со стороны своего же ученика.

— И у нас места больше, а у вас квартира маленькая, — продолжает непринужденно рассуждать Саша.

А вот за квартиру обидно, конечно. Она может и маленькая, зато своя, честно заработанная. Ну как своя, мне еще ипотеку выплачивать и выплачивать, но все же.

Перевожу взгляд на Бурова, наверное, сейчас в моих глазах отчетливо читается мольба и надежда на то, что мне все же удастся переложить ответственность и уйти от этого неловкого вопроса. Однако, стоит мне наткнуться на довольное лицо Миши, я тут же осознаю, что помощи не будет.

Его, судя по всему, ситуация забавляет.

Значит вот как?

Вздыхаю, делаю еще несколько глотков воды и, улыбнувшись Саше, отвечаю:

— Это не мне решать, Саш, не я здесь хозяйка.

Банальная попытка перевести стрелки мне кажется отличной идеей, правда, недолго.

Сашка переключает внимание на дядю, а тот, ухмыльнувшись и стрельнув в меня взглядом, отвечает так, будто все уже решено:

— Будет, только переедет она к нам чуть позже, вещи надо собрать, да, Мариш?

Я, к огромному сожалению, успеваю поднести к губам стакан и даже сделать глоток, как до меня доходит смысл сказанных им слов.

Давлюсь от неожиданности, вода идет носом, из глаз брызжут слезы.

Зажимаю ладонью нижнюю половину лица, стараясь не дышать, откашливаюсь.

Вовсе не этого ответа я ожидала, решив переложить ответственность на Мишу.

Впрочем, кого я пыталась переиграть? Бурова?

Бросаю на него осуждающий взгляд. Что он, собственно, такое несет? Какое переезд, какие вещи?

Я не собираюсь никуда переезжать! Не собираюсь же?

Последнее я не озвучиваю, помня о присутствии Саши.

Откашлявшись, ловлю устремленные на меня взгляда: довольный — Миши, и выжидающий — Сани.

Я тебе это припомню, Буров, даже не сомневайся.

— Там очень много вещей, не будем пока сильно торопиться.

— Не так уж и много, — явно получая удовольствие от этого нелепого разговора, Миша продолжает.

И улыбается гад, безошибочно считывая растерянность на моем лице.

— У меня там кровать удобная и матрац ортопедический, просто так ее не разберешь, — я ведь серьезно продолжаю этот идиотский диалог.

Какая кровать, какой матрац? Впрочем, он действительно удобный, ортопедический, и денег стоил уйму.

И о чем я думаю?

— Здесь тоже нормальная кровать и нормальный матрац, но если тебе очень нужна именно твоя, то перевезем.

В какой-то момент Буров прекращает ухмыляться