Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Она встала ровно в девять. День стоял ясный и ветреный. Посмотрев в окно, она увидела какую-то девушку, поджидавшую автобус, мужчину, придерживавшего рукой шляпу, чтобы ее не сорвал дувший ему навстречу и мешавший идти ветер. Она посочувствовала им обоим, она сейчас жалела всех, кто не испытывал тех чувств, которые переполняли ее в этот момент.

«Ах вы, бедняжки. Вам кажется, что наступил обычный холодный день. Посмотрите на меня, пожалуйста! Мне так хочется крикнуть вам всем, как я счастлива! Весь мир принадлежит мне. В этом здании находится человек, самый лучший человек на свете, и он мой!»

Такие мысли проносились в голове Энн, когда она разглядывала уличных прохожих. Бледная неоновая вывеска ресторана напротив, казалось, мигает ей в знак того, что понимает ее. Энн также в ответ подмигнула ей. Да, день был чудесный! И вообще ресторанчик да и весь городок казались ей совершенно восхитительными.

Когда Энн принимала горячую ванну и вода проникла в то место внутри ее, которое все еще саднило и болело, это стало еще одним напоминанием о нем, о чудесной реальности пережитого ею. Настроение у Энн поднялось еще больше, все в ней как будто пело.

Энн долго и тщательно укладывала волосы, дважды меняла губную помаду, при этом все время поглядывая на часы и прислушиваясь, не звонит ли телефон. В четверть одиннадцатого она начала беспокоиться. Неужели он говорил, что они встретятся прямо в театре? Но она помнит, что он пообещал, что они пойдут туда вместе. А вдруг она ошиблась и он сказал, чтобы она шла одна? Когда телефон наконец зазвонил, она сломя голову бросилась к нему. Но это был не Лайон, звонила Нили. Она сказала c упреком:

– Ты могла бы после спектакля хотя бы подойти ко мне поздороваться. В чем дело?

– Я решила, что ты будешь на приеме.

– Я? Меня же держат за хористку. А сейчас у меня должна быть репетиция. Что за шутки? Назначать репетицию прямо перед дневным спектаклем! Бедняжка Мэл, он до смерти устал.

– А где он сейчас?

– Внизу, в кафе. Мы договорились встретиться там.

– Увидимся на репетиции.

– А тебе зачем приходить? Там будет одно занудство.

– Нили, послушай меня, но не говори ни слова. Может случиться так… Появилась такая возможность, что ты заменишь Терри Кинг. Ты ведь ее роль знаешь?

– Всю, еще бы! – Нили взвизгнула от радости. – Вдоль и поперек! От начала до конца! Я даже все песни Хелен наизусть помню. Ты меня, Энн, случайно не разыгрываешь?

– Нет, появился тут один вариант. Вчера вечером я присутствовала на одном совещании. Но сиди пока тихо, и никому ни слова.

– Ой, здорово! Поверить не могу. Боже мой! Мне не терпится рассказать все Мэлу. Пока! Увидимся в театре.

Было уже без четверти одиннадцать, а Лайон все не звонил. Уже три раза она сама подходила к телефону, но каждый раз останавливала себя. Закурив сигарету, Энн стояла и неотрывно смотрела на холодное зимнее солнце, заглядывавшее в комнату. Медленно текли минуты. Где-то вдалеке мелодично пробил колокол. Что же ей сейчас делать? Так и торчать весь день в своем номере? Может, пойти в театр, никого не дожидаясь? Нет, этого делать не следует. Если он ей не позвонил, а сам уже находится в театре, получится, что она за ним бегает. Нелепость какая-то! Она не в Лоренсвиле, и Лайон не просто знакомый. Для них не может быть никаких дурацких правил и предрассудков. Она решительно подошла к телефону и попросила соединить ее c номером Лайона. Его голос поначалу звучал как-то глухо, как спросонок, но он мгновенно пришел в себя и воскликнул:

– Боже мой, дорогая! Неужели уже без пяти одиннадцать? А мне казалось, что я оставил распоряжение разбудить меня в десять!

– Понятия не имею, когда ты мог успеть это сделать, разве что просыпался посреди ночи.

– Я как раз читаю твою записку, – сконфуженно рассмеялся он. – Ну я и даю! Ланселот из меня еще тот! Давай спускайся сюда. Составишь мне компанию, пока я буду бриться. – Даже в телефон ей было слышно, как он потягивается со сна. – Давай приходи. Я сейчас закажу нам кофе.

Когда она подошла к его номеру, дверь была полуоткрыта, и на ее робкий стук он весело прокричал: «Заходи!» Он стоял в одних трусах в ванной и брился. Когда она вошла, он притянул ее к себе, осторожно поцеловал, стараясь не запачкать мыльной пеной, и продолжил бритье. Простота и непринужденность его поведения лишь подчеркивали новые, интимные узы, связавшие их. Ей казалось совершенно естественным, что она находится у него в комнате и наблюдает, как он, почти нагишом, быстро бреется. Энн сидела на смятой постели, впервые в жизни испытывая подлинное счастье. Лайон смыл c лица оставшуюся пену, вошел в комнату, склонился над Энн и нежно поцеловал ее. Потом начал натягивать на себя рубашку, посвистывая, завязал галстук. От чувства всепоглощающей радости Энн вся даже как-то ослабела. Ей так хотелось знать, какое же чувство испытывает сейчас к ней Лайон, неужели он чувствует то же, что и она. Но навряд ли. Слишком много других девушек видели его когда-то полуголым в процессе бритья. Энн постаралась тут же отогнать от себя эту мысль. Ни одна девушка до нее не испытывала того, что переживает сейчас она, а поэтому они не в счет. Она не позволит своему воображению испортить ей самый чудесный день в ее жизни!

Раздался стук в дверь, и, катя перед собой столик, вошел официант. Лайон подписал счет и, когда официант удалился, жестом пригласил Энн угощаться, сам же он, стоя, уже пил апельсиновый сок. Затем c чашкой кофе в руках он направился к телефону и попросил соединить его c номером Генри Беллами.

Генри, как оказалось, тоже еще не ушел. Лайон, рассмеявшись, бросил:

– Ладно, трусишка. Давай сверим наши часы. На моих одиннадцать тридцать. Давай войдем туда оба ровно через десять минут. – Он повесил трубку и c насмешливой улыбкой повернулся к Энн. – Ну как? Способна лицезреть кровавое побоище? Выдержишь?

– Не пропущу ни за что на свете. А что такое будет?

– Да ничего особенного. Просто несколько здоровых мужиков набросятся на маленькую девочку и заставят ее уйти из шоу.

– Похоже, что вся процедура тебе уже хорошо знакома.

– Ты права. Иногда, правда, не все проходит гладко. Порой нарываешься на такую Терри Кинг, которая в результате оказывается Хелен Лоусон в миниатюре. Ей всаживают в спину нож, но кровь не хлещет.