Измена. Он не твой - Яна Мосар

это будет начало чего-то нового. Чистого.

И пусть он узнает, каково это – снова стать папой.

Входная дверь хлопает – тихо, как будто тоже знает, что сегодня нельзя пугать хрупкое. Я слышу его шаги, те самые, которые узнаю с полуслова. Он входит на кухню с букетом в руках.

Обнимает. И его так много, что я тону и растворяюсь в его объятиях.

– Привет, – целует меня в щеку.

– Проходи, – улыбаюсь в ответ. – Голодный?

– По тебе да.

Скользит губами по шее. Переходит на щеку.

– Подожди, Яр.

Останавливаю его.

– Иди мой руки, сейчас будем ужинать.

– Немного положи.

– Хорошо.

Сначала кормлю его легким ужином. Рыба с овощами. Сюрприз оставляю на потом. Он все не понимает, к чему мой загадочный и чуть странный вид.

Но потом расслабляется и ловит эту волну спокойствия.

– Как мама? Заезжал к ней?

– Да, уже лучше. Я как будто чего-то не понимаю, Даш…

– Кофе будешь или чай? У меня еще тортик.

– Что у нас за повод?

– Просто хочется тебе приятное сделать.

– Хорошо, буду, кофе.

Делаю ему кофе. Сама незаметно ставлю телефон и снимаю этот момент. Ставлю ему кофе и достаю из холодильника небольшой тортик.

– Оу… какой…

Читает про себя надпись и замирает.

А я вижу, как его руки накрывает мелкой дрожью. Он волнуется и переживает.

– Даш? – поворачивает голову ко мне. – Это... правда?

Я киваю.

– Сюрприз, – шепчу.

Широко улыбается и бросается ко мне.

Резко подхватывает меня за талию, закручивает в воздухе. Я смеюсь, пока не перехватывает дыхание.

Прижимает меня к себе и отпускает. Целует в висок, в щеку, в губы – коротко, но будто в этот поцелуй вкладывает все, что было за эти месяцы: боль, прощение, любовь, страх и снова любовь.

– Но как? Когда ты узнала? – шепчет, прижимаясь лбом к моему лбу.

– Недавно. Но не хотела сразу говорить. Надо было... во всем разобраться.

– Я так рад!

Садится на стул и тянет меня к себе на колени. Бережно, по-домашнему.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает, кладя ладонь мне на живот.

– Хорошо.

Яр улыбается довольно.

– Значит, теперь нас будет четверо?

Я киваю, а в уголках глаз – предательская влага. Не от страха, не от боли. А от того, что в эту минуту все правильно. Мы вместе. Мы дома. И впереди – что-то настоящее.

– Кто-нибудь еще знает?

– Только твоя мама.

– Да? Вы теперь подружки?

– Хотелось ее подбодрить.

– Вот чего она уже так рвется домой…

– Ей много надо наверстать.

Эпилог

Спустя почти два года

Во дворе запах дыма от костра, где на шампурах жарятся овощи. Тарелки с салатами на столе, бабушки спорят, кто сколько положил соли, Катя бегает по траве, привязав к запястью голубой шарик.

Он взлетает и дергается, словно тоже хочет поиграть. Вся семья в сборе – родители Ярослава, мои, и он сам, чуть растрепанный, в футболке с конфетами в кармане: "на всякий случай для гостей помладше".

Маленький Андрей на руках у деда. Смеется широко, показывая нам два нижних белоснежных зубика, когда тот поднимает его над головой, как самолет. У Андрюши сегодня первый день рождения.

Пухлые щечки, глаза как у папы и привычка хватать все, что видит и тянуть в рот. Он держит ложку, стучит по коробке от подарка и вовсю радуется жизни, ничего не зная о том, что когда-то этот мир был трещиной для его родителей.

За спиной у нас беременность, роды и первый год жизни нашего сына.

С одной стороны было сложно. С другой – это еще больше всех нас сблизило.

Когда Яр вставал по ночам, давая мне хоть немного поспать дольше, чем сорок минут безотрывно. Когда, возвращаясь с работы, играл с младшим, давая мне время для себя. Когда взял на себя полностью закупку продуктов и Катин детский сад.

У нас как-то само получилось делить обязанности. А иногда не делить, а делать вместе. Иногда меняться, когда это уместно.

Его маму после той операции как переключили. Как будто правда она что-то видела или ей кто-то нашептал, что продолжая жить так как прежде, она попрощается с этим миром.

Мы как-то разговорились с ней. Она снова извинялась, просила прощения.

Нет, она не перестала любить Ярослава. И иногда ее заносит, но слова Ярослава “мам, не начинай…” и она быстро переключается, часть этой любвеобильности перенося на внуков.

Надеюсь, со временем она уже осознает, что ее “мальчик” вырос, но есть двое малышей, которые с удовольствием эту ее заботу и внимание принимают.

Марину я не видела с тех пор. Вроде бы она уехала куда-то. И нашу дружбу, конечно, это бы не вернуло, но она даже не хотела извиниться за то, что сделала тогда.

Да, первое время иногда накатывало, когда видела как он в телефоне зависает или улыбается там чему-то. Но теперь не рубила с плеча. Либо сама подходила, либо спрашивала ненавязчиво, чему улыбается. И он не скрывая всегда разворачивал телефон. Там и правда, то по работе что-то, то ролик какой-то. Со временем это прошло. Доверие вернулось.

Его телефон всегда лежал на видном месте экраном вверх. Я всегда знала пароль, да он и не менял его. Могла спокойно подойти и взять его, если надо было что-то посмотреть.

Из чата того я в итоге вышла. И избавилась от контактов всех посторонних женщин у себя.

Работа моя опять оказалась на паузе из-за декрета. Но я не теряю надежды, что, когда Андрюша подрастет, я все же выйду на работу. Яр предлагает открыть какое-нибудь кафе. Где бы я была руководителем и придумывала какие-то десерты и новые рецептуры, а всю техническую часть делали бы уже другие. Это бы давало разгон для творчества и одновременно я не убивалась бы в одиночку со всем процессом.

Ярослав переворачивает шашлык. Я подхожу к нему и обнимаю за талию.

– Обожаю выходные, когда все разбирают детей и они не висят на нас, – целую его в шею.

– Согласен, – Ярослав наклоняется и целует в ответ в губы.

– Когда будет готово?

– Минут десять, я думаю.

Я просто стою, обнимая его, и ловлю эти моменты нашей близости.

– Мам, – Яр обнимает меня и оборачивается к столу, – а что