Преданная. Невеста (СИ) - Мария Анатольевна Акулова

в душ иду, — уточняю, но после «ага» он не поддает мне ускорения в нужном направлении, а уверено подводит к кровати.

Я падаю. Помогает перевернуться и снимает юбку. Белье — нет.

— Слав, ты не ответил…

Слежу, как упирает сначала правую ногу себе в грудь и расстегивает босоножек. Потом левую.

Оба с глухим ударом летят на пол.

А он сжимает щиколотку пальцами. Тянет выше. Целует в косточку. Крадется прикосновением губ вверх до коленки. Гладит ее и отпускает.

— Ты пьяная, Юль. Спать давай.

Дую губы. Соплю. Хочу не спать, а ответа. Хотя и спать я тоже хочу.

Тарнавский сам отбрасывает заправленное под матрас ватное одеяло с моей части кровати, я забираюсь под него. Клацает на кондиционере, понижая температуру. Укрывает меня. Мой заботливый папочка.

Закрываю глаза и тихо стону.

Слышу, что хмыкает. Оглянувшись, укоризненно вздыхаю:

— Значит, не так уже и любишь… — Делаю очень пафосный и, как кажется, абсолютно закономерный вывод. В своей голове обижаюсь далеко не безосновательно. Это звоночек, господин Тарнавский. Мне есть, о чем подумать.

Отворачиваюсь, сжимаю одеяло в кулаках и жмурюсь. Слыша шорох одежды сзади — дрожу.

Если честно, хочу, чтобы поубеждал в своих чувствах. Как — вдвоем знаем. Мечтаю, чтобы лег сзади. Я буду против, конечно, но на самом деле за.

Только он не ложится. Склонившись, целует меня в висок. Я хочу снова повернуться и продолжить диалог. Даже успеваю открыть рот, но мой пыл сбивает безапелляционное:

— Глаза закрыла.

На грубую команду я реагирую идеальным подчинением. Закрыла. Сладко выдохнула. Расслабилась.

— Вот и умница.

Он снова целует в висок, щелкая выключателем света.

Я ныряю в сон, как правда по команде, но напоследок мочку щекочет касание губ:

— Не волнуйся, солнце. Я нашел бы способ тебя выебать.

Глава 30

Юля

Меня будит ужасная жажда. По ощущениям кажется, что я проспала до самого утра глубоким сном, но когда открываю глаза — вижу вокруг темноту. Подушка Славы пуста.

Я тянусь за телефоном и проверяю время. Даже полуночи нет. Вот это да.

Виски немного ноют. Тело ломит. В спальне приятно прохладно. Пить хочется сильно-сильно, но прежде, чем встать, я проезжаюсь постепенно обретающим фокус взглядом по комнате.

Дверь на балкон открыта, морской ветер то и дело задувает в спальню тончайшую занавеску. Немного двигаюсь на кровати беззвучно и присматриваюсь.

Слава там. Сидит в кресле и курит.

Я улавливаю в воздухе нотки табачного дыма и кофе. Чашка стоит рядом с ним на столике.

Он сам — расслабленно устроился на кресле, забросив ногу на ногу.

И я бы подумала, что мой мужчина просто хорошо проводит время наедине с собой и с видом на море, которое вместе с волнами должно прибивать к берегу успокоение, но чувствую другое.

От идеи выйти к нему пока что отказываюсь. Присматриваюсь. Прислушиваюсь.

Ощущаю себя абсолютно трезвой. На месте легкости — нарастающий звон тревоги. Опять.

Его телефон тоже звонит. Я сглатываю.

Тарнавский почти минуту смотрит на экран, решая, брать ли. Сигарета тлеет.

Мое сердце ускоряется.

Я хотела бы, чтобы не брал.

Лучше ко мне, Слав. Иди ко мне. Давай еще на время сделаем вид, что вокруг нас бескрайнее море, а не куча проблем.

Но мои мысли Тарнавский не читает. Да и они его ни к чему не обязывают.

Хмыкнув, поднимает трубку и включает на громкую связь. Откладывает мобильный на столик рядом с чашкой, спускается на кресле еще ниже.

— Доброй ночи, Айдар.

Я сжимаю ткань пододеяльника. Мой протокол безопасности предполагает запрет прислушиваться к таким разговорам. Но…

В желудке неприятно ворочается из-за нервов. Я не могу спокойно относиться к людям из той комнаты. И пусть Айдар Салманов не обливал меня дерьмом, я все равно его опасаюсь.

— Море шумит, слышу… — Его голос звучит спокойно, но по коже все равно мурашки. Я не хочу туда. Я не хочу к ним.

Думаю: может в ванную сбежать?

И не сбегаю.

Внимательно слежу за Славой. Он усмехается в ответ на неприкрытую иронию.

Затягивается и выпускает дым в воздух. Тянется за чашкой кофе.

— Нервы успокаиваю, Айдар Муратович. — За образцовой вежливостью скрывается такая же ирония в ответ. Я чувствую ее. Уверена, Салманов тоже.

— То, что нервы у тебя не к черту, — это факт, — только не подхватывает за Тарнавским напускной игривый тон беседы, а абсолютно серьезным голосом отвечает то, что скорее всего правда думает.

Слава в свою очередь не пытается ни защищаться, ни оправдываться. Курит. Смотрит на море. После паузы коротко и глуховато отвечает:

— Работа нервная.

Видимо, это совсем не то, что хотел бы услышать Салманов. В трубке слышна отборная ругань, но слов я не разбираю. Язык не знаком.

Мой Слава в ответ смеется.

— Я не татарин, Дар. В душе не ебу, ты меня нахуй сейчас послал или замуж позвал. — Мне кажется, перегибает. У меня перед глазами уже мигают красные флажки. Но у него другие допустимые нормы риска, азарта, другие задачи и другие способы их достижения.

— Нахуй послал. Не сомневайся.

Слова ужасны, но даже для меня не звучат обидно. Слава тоже хмыкает. Молчат.

— Давай серьезно, Слав. — Возобновляет дискуссию Салманов.

И Слава идет ему навстречу примирительным:

— Давай серьезно.

После всплеска оба мужчины меняют тон. Слава и визуально меняется — действительно становится куда более серьезным. Докуривает и тушит сигарету о пепельницу. Я вдруг осознаю, что он мог вот так сидеть чуть ли не каждую ночь. Это у меня здесь лучший в мире отпуск. А он… Латает дыры в личном, позволяя разрастаться куда более опасным проблемам в других сферах.

— Ты когда домой?

Мы домой через три дня.

Но Слава не спешит "радовать". Молчит и продолжает давить окурок в пепельницу. Потом прокашливается. Оживает.

— Я думаю может нахуй это домой? Остаться? Хорошо тут, Дар. Всё, что нужно, есть.

В ответ — тишина. Но мне кажется мысленно она заполнена таким же неведомым мне матом.

— Ты неправ, Слав. Всё, что ты делаешь, это глупости.

Тарнавский хмыкает. Меня кроет обидой за него.

— Спасибо, Айдар. Спасибо. Всегда знал, что ты обо мне высокого мнения.

— Я по поступкам, Слав. Ты знаешь.

Слава молчит. Я внутри проговариваю кучу ненужных слов.

Новая пауза увенчивается тяжелым вздохом. Слава прокашливается. Садится ровнее. Берет мобильный в руки.

Я боюсь, что отключит громкую связь. Он оглядывается. Успеваю сомкнуть веки.

Думай, что сплю, Слав. Говори. Я уже не смогу в полном неведенье. Меня хватило на десять дней.

Приподнимаю веки и