Развод. Она не твоя - Маргарита Дюжева

Например, однажды в их простенькой квартире могло замкнуть проводку и случиться пожар…

Или отказали бы тормоза на машине…

Или кирпич на голову…

А что поделать, в жизни всякое бывает. Никто от всего не застрахован.

Но пока она вот так рыдала в трубку и умоляла помочь — все было хорошо

— Я постараюсь в следующий раз уговорить врача, позволить зайти вам хоть на минутку.

— Когда будет этот следующий раз?

— Сказали, что могу прийти через две недели.

Как раз после того, как съездит на заслуженный отдых вместе с Анной.

— Попроси, пожалуйста, Семен. Пожалуйста.

Как песнь для его ушей. Подумать только, когда-то он сопливым студентиком пришел в их дом, а теперь полностью распоряжался их жизнями.

— Не переживайте Елена Викторовна. Все сделаю.

Он очень надеялся, что к тому времени его люди все-таки найдут Марию и отправят ее обратно в палату. Ну или найдут то, что осталось от Марии и отправят на кладбище.

Оба варианта его устраивали.

При любом исходе он уже не сомневался, что выйдет сухим из воды.

— Все, Елена Викторовна, не плачьте. Мы должны быть сильными…ради Машеньки и Аринки…

— Да-да, ты прав Семен, — она торопливо шмыгнула носом, взяла себя в руки и спросила, — как дела у Арины? Я соскучилась. В последнее время мы так редко ее видим.

— Не переживайте. Все в порядке. У нее новая няня… очень хорошая.

И новая мама…гораздо лучше прежней.

— Да-да, спасибо за то. что присылаешь фотографии и видео.

— Не за что.

Семен бы с радостью полностью отстранил родителей жены от участия в жизни внучки, но это выглядело бы как минимум странно, а как максимум — могло натолкнуть их на ненужные мысли.

Поэтому он старался мягко ограничить это общение.

К счастью, последние две недели, тесть болел то гриппом, то ОРВи, то еще не пойми чем, и теща сама лишний раз не лезла к ребенку, опасаясь принести заразу.

Оно и правильно. Жизнь продолжается, и всякие чахоточные должны оставаться позади.

Отдых удался на славу.

Десять дней на белом песке, под шест прибоя, потягивая кокосовый сок через трубочку, возвращаясь в роскошный номер, наслаждаясь шикарным сервисом.

Семен чувствовал себя на вершине мира. Кайфовал от каждой секунды проведенный на море, но больше всего кайфовал от самого себя.

Проигрывал в памяти, как ловко он всех уделал, как смел их сомнения и проложил себе путь к контракту века.

От воспоминаний — мурашки по коже. Это даже круче чем оргазм.

В разы круче!

Хотя с оргазмами тоже все было в полном порядке. Его распирало от гордости, когда Анна выходила на пляж в белоснежном купальнике, подчеркивающем идеальную, загорелую кожу.

Богиня. Роскошная, дорогая, идеальная.

При ее появлении у всех мужиков в радиусе километра наблюдался перманентный стояк, отчего Абрамов вообще приходил в восторг и не упускал момента по-хозяйски опустить руку на крутое бедро или подтянутую ягодицу.

Немного портила настроение вечная суета вокруг Аринки.

Анна сказала, что никуда не поедет, если он не возьмет малышку с собой. Что они теперь семья и должны проводить время. Похвально, какая еще красотка будет так трястись над чужим ребенком? Но как-то подзадолбало.

К счастью, в отеле была прекрасная детская комната, куда можно было сдать дочь и спокойно провести время вдвоем. Да и услуги няни никто не отменял.

А когда Анна сама погружалась в ребенка и лепила с ней куличики, сидя на теплом прибрежном песке, он предавался томительно приятным размышлениям о предстоящих делах и свершениях.

Открыл новый счет, на который в скором времени должна была капнуть неимоверная сумма, звонил своей помощнице, чтобы не расслаблялась в его отсутствие, придумывал задания подчиненным.

В общем, отпуск ему понравился. Домой он вернулся довольный, загорелый, отдохнувший и готовый свернуть горы на своем пути.

И на работу шел, свысока глядя на остальных — никчемных и копошащихся.

В его кабинете было все по-прежнему. Но это пока.

Совсем скоро он переберется в роскошные апартаменты с панорамными окнами, на том же этаже, где все директора, генеральные и не очень. Заимеет роскошный стол из красного дерева, за которым будут краснеть подчиненные, когда он будет устраивать им разгон полетов…

— Семен Андреевич, — от мыслей оторвал неприятный голос помощницы.

Ее он сменит в первую очередь, на что-нибудь длинноногое, грудастое с томным взором и готовностью к «переработкам»

— Что?

— Вас требует к себе Петр Васильевич. Немедленно.

Слово «требует» неприятно царапнуло, но Абрамов был уверен, что это клуша-помощница неправильно выразилась, и в самом благостном настроении отправился в кабинет к будущему тестю.

Может, еще какой подарочек приготовил? Было бы неплохо.

А потом…

Потом случилось странное.

Стоило ему только переступить порог кабинета, как нарвался на стальное:

— Вот он. Явился.

Обнаружилось, что кроме Спиридонова в кабинете были еще люди. И не просто люди, а безопасники. И пожаловали они по его душу.

Дальше начался какой бред.

Какие-то странные слова про хищения в особо крупных размерах, отмывание денег, спонсирование незаконной деятельности.

Ошалев от происходящего, он пытался невнятно оправдаться, но его никто не слушал. Тогда Абрамов, пребывая в полнейшем смятении воскликнул:

— Петр Васильевич! Ну вы то все знаете. Скажите им…

А будущий тесть посмотрел на него холодно и с откровенной брезгливостью выплюнул:

— Обокрасть меня вздумал, щенок?

Абрамов дернулся, словно получил удар под дых.

Щенком его никто и никогда не называл.

— Да вы же сами…

— Забирайте этого мерзавца! Я его с низов вытащил, пригрел, а он мне вот что решил устроить!

— Да я никогда…

— Уведите его.

Семен еще что-то пытался сказать, кричал про недоразумение, но его никто не слушал. А когда попытался вырваться, и вовсе заломили руки за спину так, что невозможно было пошевелиться, не скорчившись от боли, и потащили прочь.

Из кабинетов выглядывали люди и, с любопытством наблюдая за его позором, охали, как конченные идиоты. Абрамову хотелось провалиться от стыда и одновременно втащить каждому из них, за то, что смели высовываться. Это было омерзительно и гадко.

И он еще не догадывался, что это было только начало.

Что спустя всего пару часов нелепые обвинения разрастутся, как снежный ком. Что та сделка, от которой он летал в эйфории последние две недели окажется приговором, а люди…нет не люди, а мрази, которые улыбались ему в глаза, поздравляли с победой и одобрительно хлопали по