Сильная и независимая - Юлия Резник

у истоков интернет-индустрии в нашей стране. Ему принадлежит… Да что уже только не принадлежит. От одного из самых востребованных в мире браузеров до собственного платежного сервиса и всяких там умных колонок, установленных, считай, в каждом доме.

— Ну, Стася… — шепчу я.

— Я все та же, — робко шепчет девочка. Смотрю на нее — сидит аж серая, слезы выступили на глазах. Наверное, нелегко ей приходится с таким папой. И это многое объясняет на самом деле. И ее некоторую скрытность, и то, что у Стаськи до нас не было подруг, и то, что при этом всем она умудрилась стать самодостаточной, уверенной в себе мамзелью.

Ее вера в себя пошатнулась лишь один раз. Когда Стася влюбилась. Собственно, любовь и привела ее в мой салон. Первыми словами Стаси, когда она села ко мне в кресло, были:

— Мне сказали, что вы лучшая в своем деле.

— Некоторые мои коллеги поспорили бы с этим утверждением, — улыбнулась я. — Но я нескромно считаю, что вам не соврали.

— Тогда скажите, с этим можно что-нибудь сделать? — спросила она, рисуя пальцем круг у лица.

— Несомненно. Но для начала давайте уточним задачу.

— Задача проста — есть мужчина, который считает меня абсолютно непривлекательной…

— Он так и сказал? — ошалела я.

— Нет, — покраснела Стася. — Я подслушала его разговор с другом.

— И вы… хотите…

— Хочу заставить его передумать. Сумеете мне с этим помочь?

— У вас очень красивые черты лица.

— Вадик назвал меня молью, — вздохнула Стася.

— Он неправ, — возразила я, с трудом подбирая слова помягче. — Визажисты обожают такой типаж. Он как чистый лист. Рисуй что хочешь. Вот вы кем хотите отсюда уйти?

— Знойной красоткой? — не слишком уверенно промямлила Стася, настороженно следя за моими действиями — я как раз наносила уход на ее кожу.

— Отлично. Значит, рисуем знойную красотку. Потом обязательно сообщите, какой будет реакция вашего краша.

Потом уже выяснилось, что она была именно такой, какой и хотелось Стасе. Но для меня гораздо важнее было то, что я увидела в ее глазах, когда повернула девочку к зеркалу.

— Я — красавица, — прошептала Стася, завороженно касаясь своей щеки.

— Да. Никогда в этом не сомневайтесь.

Хотелось еще добавить — «и не позволяйте всяким мудакам пошатнуть вашу веру», но это было бы непрофессионально, и я не стала. Весь день потом думала, как Стася, добилась своего или нет? И неизвестно, сколько бы еще терзалась этим вопросом, если бы она не пришла ко мне снова.

— Опять будем делать из вас горячую штучку?

— Нет. — Стася неожиданно нахмурилась. — Я тут подумала… На кой мне мужик, который ведется исключительно на картинку?

Я откашлялась, но это не помешало моей улыбке растянуться во все лицо.

— Почему вы улыбаетесь? — насторожилась Стася.

— Радуюсь. Вы удивительно зрелый человек.

— А-а-а…

— И все-таки. Кого мы хотим увидеть в зеркале?

— Себя.

— Значит, мы просто слегка подчеркнем ваши достоинства, — пожала плечами я, не став доказывать, что собой она останется, как бы я ее не накрасила.

— Да. А еще, если это возможно, я хотела бы взять у вас пару уроков макияжа. Кажется, вы оказываете такую услугу?

Я тогда не знала, чья Стася дочь, поэтому первой моей мыслью было, что эти самые уроки ей не по карману, но что-то не дало мне озвучить прайс. Эта девочка до того мне понравилась, что первый урок я дала ей совершенно бесплатно тут же. Потом мы собрали для нее косметичку, разговорились… Я выяснила, что за двадцать три года жизни Стася ни разу нормально не тусовалась, и загорелась идеей открыть для бедняжки эту сторону жизни — ведь не дело это — ее упускать. Вечерок удался на славу. Да так, что утро началось с сообщения Лерки:

«Девочки, вы не знаете, где я?»

«Нет. Потому что я вообще ничего не помню», — ответила Стася, которую мы, приняв на грудь, зачем-то присоединили к своему чату. Кажется, этому способствовала новость о том, что Стася росла без мамы, и нам просто стало жаль девочку. Но чтобы ей не показать этой самой жалости, мы провели шутливый ритуал посвящения. А после такого было как-то неправильно ее исключать. Так Стаська к нам и прибилась. И если честно, не припоминаю случая, чтобы мы о том пожалели — как-то очень органично эта девочка вписалась в нашу реальность.

— Юль! Ты что, обиделась? Я не хотела вас обманывать, — тараторит Стаська, возвращая меня из мира грез на грешную землю. — Вы просто не понимаете. А я… Я никогда не была уверена, что люди, набивающиеся мне в друзья, не преследуют каких-то своих целей.

— Разве мы набивались?!

— Вы — нет. Ты как скажешь, Ал! Тут скорее наоборот история. Вы такие классные, настоящие, оторванные… Наверное, я просто боялась, что узнав, чья я дочь, ваше отношение ко мне изменится.

— Да прям! — фыркает Аллочка.

— Значит, вы на меня не в обиде? Мир?

— Ну какие обиды, дурочка?

Вытягиваю руку над столом, чтобы скрепить дружеские клятвы пятюней. Но вместо того, чтобы мне ее дать, Алка хватает мою ладонь и, повертев, вскидывает брови:

— Ты почему еще не сняла обручалку?

— А надо?

— Долой напоминание об этом гаде!

Снять кольцо, которое, не снимая, носила пятнадцать лет — задача такая же нелегкая, как и бестолковая. Оно едва ли не намертво вросло в меня за эти годы, и чтобы его содрать, пришлось изрядно помучиться. И все бы ничего, но даже после того, как все получилось, на коже остался характерный след.

— И куда его теперь? — всхлипнув, верчу в пальцах погнутый ободок.

— В окно! — вскочив со стула, Лерка в одно касание распахивает окно, и прежде чем я успеваю ей помешать, вышвыривает в него мою обручалку.

— Радикально, — восхищается Стася, прижимаясь носом к стеклу.

— В таких ситуациях только так и надо. Особенно если вы действительно собираетесь мутить бизнес. Проект, как я понимаю, намечается грандиозный. Вписываться в него, находясь в браке, не стоит. Это я тебе как твой юрист говорю.

— Да какая разница?

— Такая! Хочешь, чтобы твой Эдичка еще и на это претендовал?

— Да ни на что он не претендует, господи!

— Вот и закрепим это в мировом. — Алка потирает ладошки и куда-то уходит под нашими удивленными взглядами. — Я за ноутом. Набросаю рыбу…

Язык чешется ей возразить, но мой порыв пресекает Лерка:

— Да пусть что хочет делает, кому от этого хуже? Сама же говоришь — он на все согласен.

— Заодно и сумму алиментов пропишем.

— Кстати, насчет детей. Что-то их долго нет…

В разговорах с подругами время пролетело быстро. Я