Сильная и независимая - Юлия Резник

не спиться новоявленной брошенке, когда для этого созданы все условия? — грустно иронизирую я.

— Эй, ты чего, Юль? Конечно, сейчас так не кажется, но все будет хорошо. Правда-правда! — Стася порывисто меня обнимает и что есть силы прижимает к груди.

— Обязательно, — шепчу я, растрогавшись. — Проходи давай.

Стаська отстраняется. Вешает куртку в шкаф, наступая на задники, стаскивает короткие уги. И безошибочно находит дорогу на кухню.

— Хорошо тут у тебя, — комментирует, оглядевшись по сторонам. Я равнодушно прослеживаю за ее взглядом и вдруг понимаю, что и впрямь получилось неплохо. По крайней мере, здесь мне нравится гораздо больше, чем в квартире Моисеева, в которой я провела последние пятнадцать лет своей жизни. И цветовые решения — преимущественно бежевый монохром, и яркие акценты в виде большого дивана цвета морской волны да насыщенно-винного — кресла, и сувениры, которые я покупала в путешествиях, а потом им не находила места — очень круто между собой подружились здесь, полностью в моем вкусе. Что довольно неожиданно, учитывая, что я никогда не планировала тут жить, а квартиру готовила к сдаче.

— Кажется, эта недвижимость досталась тебе по наследству?

— По наследству мне перешла бабушкина хрущевка. Но она шла под снос, и вот… — развожу руками.

— Как хорошо, что ты не успела ее сдать, прям как знала! — восторгается Стася.

— Не поверишь — только подумала, что, может, неосознанно чувствовала приближение конца.

— А что, были какие-то предпосылки?

Вопрос, который я себе теперь задаю все время! И ведь я почти уверена, что никаких предпосылок не было. По крайней мере, я не находила пятен от помады на Эдиковых рубашках, а от него самого не несло чужими духами. Впрочем, Эдик сказал, что у них еще ничего не было. И, кажется, именно этот факт не дает мне до конца смириться с происходящим. Очевидно, вытащи я его из-под бабы, обрубить концы мне бы труда не составило. А тут я не могу не думать, что ничего непоправимого не случилось. Что все еще можно отмотать назад… И это так нечеловечески жестоко, что в груди больно.

— Не знаю, — шепчу растерянно.

— Юльчик, ну ты чего? — сникает Стася, не зная, как ко мне подступиться в таком состоянии. Мы с девочками не так давно взяли ее под свое крылышко. И вообще-то подразумевалось, что это мы станем ее поддержкой, а никак не наоборот.

— Кажется, в дверь звонят. Откроешь? Мне что-то совсем херово.

Батарейка окончательно сдохла. Даже начинает казаться, что я зря позвала подруг. Возможно, мне стоило какое-то время побыть наедине с собою. Как следует все обдумать. Оплакать рухнувшие мечты. Но что уж? Судя по голосам, доносящимся из коридора, боевой десант моих девочек прибыл в полном составе, так что поздняк метаться.

— Где наша страдалица? — с порога берет быка за рога Алла. — Та-а-ак. Я не поняла, Моисеева, вы че тут — насухую сидите?

— Сама же говорила — так лучше, — шмыгаю носом, утыкаясь в шею старшей подруги. — Привет, Лер, — здороваюсь с Петровой.

— Юлечка, я твоего Эдика и пьяная в сиську в суде раскатаю, — угрожающе сощуривается Рындина.

— Ну в каком суде? Ты чего? — закатываю глаза.

— В суде общей юрисдикции, конечно же. Активы нужно разделить по уму.

— Да мы уже обо всем вроде бы договорились. Эдик не лезет ко мне, я — к нему.

— Стась, ты не стой. Наливай давай… Лер, где там твои суши? Едут?

— Курьер в пути… — кивает Лерка, отчего массивные серьги в ее ушах издают приятный звенящий звук. Я залипаю на их таинственном мерцании. Кажется, Петрова говорила, что купила их где-то в Непале. Это чистый гипноз, вот правда.

— Хорошо, а то я когда голодная — злая. Так вот, что касается «вроде договорились». Юль! Ты у нас ведь умная баба. Сегодня договорились, завтра он передумал…

— Ал, ну, погоди. Эдик, конечно, поступил как мудак. Тут я не спорю…

— Еще бы.

— Но все же, поверь, за столько лет я успела хорошо его изучить. Не станет он со мной делить чашки с ложками!

— Он, может, и не стал бы. Но его девка… Я таких на своем веку повидала. Они своего не упустят, ты уж поверь моему опыту.

— Хочешь сказать, что у него нет своей головы на плечах?!

— Голова, может, и есть. Но в таких ситуациях обычно побеждает головка, — закатывает глаза Алла. — Ну что, девочки, за нас, красивых? Вздрогнули!

Вкуснейшее вино выпиваю залпом. Градус ударяет в голову. Я весь день в бегах — поесть, и то не успела.

— Хотела бы я на нее посмотреть, — вздыхает Стася.

— На кого? На девку его? — округляю глаза.

— Ага. Ты же у нас красавица. Где он нашел лучше?

Растроганно обнимаю глупышку. Молоденькая она. Наи-и-и-вная…

— Спасибо, Стасенька!

— Не смеши мои подковы — лучше… — гремит Лера. — Если бы они на это ориентировались, измен бы не было. Не удивлюсь, если она страшна как смертный грех.

— Это вряд ли, — смываю горечь во рту очередным глотком игристого. — Лерка, ты чего там не видела? Имей совесть — отложи телефон.

— Она, небось, уже открыла твою натальную карту, — фыркает Алла.

— Некоторые данные гораздо проще получить из других источников, — отмахивается Петрова.

— Из инсты? — вскидываю удивленно брови. — Да нет. Эдик не ведет соцсети.

— Зато его новая баба — наверняка. Сейчас мы тебя, миленькая, вычислим, — кровожадно усмехается Лерка.

— Ну, ничего себе, — хлопает Стаська глазами. — Тебе, Лер, можно открывать детективное агентство. Только я не пойму — зачем.

— Зачем что?

— Ну, найдем мы ее, и…

А ведь и правда. Не пойду же я к ней ругаться! И следить за ними не буду. Во-первых, это низко. А во-вторых, как я смогу двигаться дальше, если буду регулярно оглядываться назад? Развод — значит, развод.

— Он случайно не говорил, как ее зовут?

— Ариша…

— Тогда вот она, миленькая… Сто процентов.

Я с такой скоростью захлопываю глаза ладошками, что становится даже больно.

— Нет! Ничего не хочу знать, — как ребенок трясу головой.

— Ладно. Тогда дай сюда телефон. Хочу кое в чем убедиться.

Если Лерка загорается какой-то идеей, то в плане настойчивости может составить конкуренцию даже Алле. Спорить с ней в такие моменты абсолютно бесполезно. Поэтому я безропотно протягиваю ей свой новенький айфон.

— Представляешь, эта дрянь на тебя подписана.

— Да-а-а?

— Ну, а чему ты удивляешься? — философски попыхивает сигареткой Алла.

Наверное, нечему, да. Ну, подписана и подписана, у меня подписчиков — миллион. Но какого-то черта я до этого особенно не задумывалась о том, что они видят. А тут стала судорожно припоминать, что за контент мы публиковали.