Неподходящая - Юлия Резник

– Похоже на то. Вас подвезти? – встряхивается Амина. – Мой водитель где-то неподалеку.

Я качаю головой. На метро будет быстрее. К тому же я определенно не выдержу еще один разговор об Адаме.

– Он спит при свете, – зачем-то говорю я напоследок.

– Ч-что? – непонимающе переспрашивает Амина.

– Когда Адам один, он спит при свете. Обычно это помогает.

В носу начинает предательски колоть. Я не могу злиться. Ни на самого Адама, ни на его мать, которая, понятное дело, хочет для своего сына лучшего… Я даже не могу пожаловаться на несправедливость, как Васька. Потому что каждому по делам его, да. Разве меня не предупреждали, что Никита – ошибка?! Разве я не понимала последствий? Так что все правильно. Я, наверное, заслужила.

– Лейла, подожди! Одну минуту…

– Конечно. Чем я могу помочь?

На мои пылающие щеки что-то капает. Слезы или дождь – так и не разберешь! Картинка перед глазами мутнеет.

– Спасибо тебе. – Звучит это так просто и так неправдоподобно, что невольно задаешься вопросом – не тронулась ли я умом.

– За что?

– За то, что была рядом, когда ему было плохо.

Отвожу взгляд. Я, черт его подери, не железная. Я трещу по швам от надежды, которой противостоят попытки убедить себя, что этот разговор ничего не исправит. Не поможет сберечь. Ни его, ни меня. Ни нас.

Амина вдруг берёт меня за руку. Её ладони тёплые, уверенные. В отличие от моих, ее пальцы совсем не дрожат. И в этом прикосновении столько поддержки, что я едва могу удержать себя от порыва уткнуться в ее пышную грудь и расплакаться.

Нет, я понимаю, что она всегда, что бы там ни случилось, будет в первую очередь на стороне Адама. Но, кажется, я и сама на его стороне, господи. Это ли не любовь? Бескорыстное желание сделать так, как будет для него лучше? Любишь – отпусти. Это ведь про это, правда? Что ж так больно-то?

– Мы пойдем! – шепчу в каком-то отчаянии. Хватаю Ками за ручку и ухожу прочь.

– Это мама Адама! – замечает она.

– Точно…

– Он сегодня придет?

– Нет.

– Почему?

– Потому что он – большой человек. У него много дел и обязанностей. Смотри, кажется, наш поезд.

Вагон полупустой. Я стаскиваю с себя пиджак и накидываю поверх ветровки Камилы, ругая себя за беспечность – она только выздоровела! Зря я вообще согласилась на эту прогулку.

– Но ведь он нас любил? – спрашивает Ками, как только мы устраиваемся на двух смежных местах у окна. Мои пальцы замирают в её волосах. Дыхание сбивается. Становится частым-частым.

– Да, моя хорошая. Конечно, любил.

– И сейчас любит? – настаивает она.

Я молчу. Потому что если скажу «да», она будет ждать. А если скажу «нет» – предам саму себя.

Кому вообще нужна эта свобода? С чего он взял, что так будет лучше?!

Ками своего вопроса не повторяет. Дома просит поиграть на телефоне, и хоть обычно я строго дозирую такого рода вещи, в этот раз позволяю ей все, лишь бы она не грустила. Так что сообщение от Васьки я замечаю лишь вечером. И еще одно, которое каким-то немыслимым образом выше в списке. Да еще и прочитано.

Сглотнув, включаю голосовое, отправленное с моего номера.

«Привет, Адам. Это Ками. Я знаю, что ты очень большой и занятой человек. Что у тебя много важных дел и всяких обязанностей, но если вдруг у тебя появится свободное время, знай, что я жду тебя и скучаю. Ну все… Пока».

«Привет, Ками. Очень рад это слышать. И, кстати, в последнее время я переделал столько дел, что заслужил отпуск. Что скажешь насчет того, чтобы провести его вместе? Как семья?»

«Ты, я и мама?»

«Самый лучший состав».

«Наверное, люди решат, что ты мой папа. Они всегда так думают, когда мы гуляем вместе».

«Правда? Вот это да. И что ты по этому поводу думаешь?»

Ответить Ками не успела. Как и не успела стереть следы преступления, если предположить, что ей хватило бы мозгов это сделать, чтобы сохранить их переписку с Байсаровым втайне от меня.

«Адам, пожалуйста, перестань обещать несбыточное! Она же маленькая… Она верит!» – зло вдавливая пальцы в экран, строчу я.

«В свою очередь обещаю сделать так, чтобы Ками тебя больше не беспокоила», – добавляю в следующем сообщении.

«Лучше открой мне двери. Что у вас с домофоном?»

Глава 24

Адам

Весь день я как заведённый закрываю задачи. Подписываю документы, отправляю инструкции, согласовываю условия запланированной на следующую неделю сделки, отвечаю на сотню писем, будто так можно заглушить шум внутри. Словно движение – это броня от преследующих меня сомнений, страха и боли. Я работаю, не поднимая головы и не давая им подточить мою решимость. Я уже все решил. И просто нет смысла гонять по кругу одни и те же доводы и контраргументы.

К вечеру отправляю последний файл, выключаю ноутбук и выдыхаю. Голова гудит от нелегких решений, которые я на днях принял. Но я и не надеялся, что это будет легко, так что хрен с ним.

Впервые за долгое время я не возвращаюсь в свою квартиру, а сразу же поднимаюсь к родителям. Захожу внутрь сам, без звонка, с уверенностью человека, считающего этот дом своим. И всё равно дрожу. Как будто я снова мальчишка, а не взрослый мужик, собирающийся взять ответственность за свою жизнь исключительно в свои же руки.

Обнимаю маму, колдующую у плиты вместе с Ами. Та, как обычно, больше мешает, чем помогает. Целую в макушку сначала мать, потом сестру, забираю у нее ложку и беспечно снимаю пробу с кипящего на плите блюда. Ами возмущённо пищит. Мама улыбается, но в ее улыбке мне чудится напряжение. Она так тонко чувствует, что мое веселье – не более чем бравада.

– Ты как раз к ужину. Я сегодня несколько задержалась.

– Не пойму, почему ты вообще не поручишь это все домработнице.

– Потому что вы любите именно мою стряпню, а мне нравится вас радовать.

Стандартный ответ. И как мне кажется, очень искренний. Но я все равно переживаю:

– Береги себя, мам. Не перенапрягайся. Это в сто раз важнее.

Сбитая с