Эшли Дьюал - Свободные (СИ)

Врываюсь в просторную, заваленную всяким хламом, комнату и подбегаю к шкафчику.

На моем лице растягивается ядовитая ухмылка, и, распахнув дверцы, я решительно достаю клей. Поливаю «соусом» как можно больше дорогих «ингредиентов», тщательно их перемешиваю, «пробую» на вкус, добавляю еще пару капель – для пущего эффекта – и довожу до готовности. Затем бросаю под кровать пакет с селедкой и неприятно морщусь: фу, какая же мерзость! Ужас. Покачиваясь, поправляю парик, ремень сумки и уверенно спускаюсь вниз.

Мамаша изучает меня, наверно, думает, что я что-то украла.

- Вы мне так помогли! - не своим голосом пропеваю я и подбегаю к ней. Обнимаю изо всех сил, лыблюсь и смачно целую в щеку, - век не забуду!

Она трет лицо: может, боится, что я ее чем-то заразила? Не могу сдержать смех. Выхожу на улицу, несусь к машине и вижу парней. Они стоят около зеленого Ауди, на котором Женю обычно довозят до школы. Теперь на бампере красуется огромная, красная буква Д.

- Почему «Д», Зои? – спрашивает Ярый, когда мы прыгаем в машину и пулей срываемся с места. – Это ты так благотворишь Диму?

- Это я так благотворю свою девственность, которой у меня больше нет.

С этого момента молчим. Едем к пункту номер два.

Леха – или мистер-дрожащие-руки – каждый четверг ездит в клуб на набережной. Там собираются отвязные байкеры и маменькины сынки, способные за одну ночь потратить свыше десяти тысяч. Наша цель – найти парня и обезвредить. Не убить, к сожалению, но осложнить его чертовски привлекательную жизнь.

Я стягиваю парик и чешу волосы.

- Не хочу его носить. Он ужасный.

- Не носи.

- Только тогда ничего не выйдет, - поучает Ярый. – Ты, правда, готова упустить шанс из-за вшей, которых может и не быть?

- Вшей? О, боже, - я морщусь и расстроено поджимаю губы. – Час от часу нелегче!

- Если тебя это успокоит, то Лехе вообще скоро чесать нечего будет.

И меня это успокаивает.

Мы приезжаем в клуб. Я натягиваю парик, черные чулки. Достаю туфли на шпильке и обеспокоенно прикусываю губу:

- Вдруг не выйдет?

- Успокойся, - чересчур громко кричит Саша и облокачивается руками о машину. – У нас все получится. Не дрейфь.

Давно я не видела его таким смелым. Но мне нравятся эти изменения. Нравится, что я не должна его защищать и потому сама могу рассчитывать на поддержку.

Уже через полчаса Леха не в состоянии стоять на ногах. Пока я пыталась флиртовать и накручивала на палец ненастоящие волосы, Саша подмешал в его крепкую выпивку гамма-гидроксибутират, или иными словами сильный депрессант, который при взаимодействии с алкоголем так сносит крышу, что несчастного и апокалипсис не разбудит. Парни с трудом затаскивают Лешу в туалет, бросают на грязный пол и почему-то начинают дико смеяться. Я же решительно вытаскиваю из сумки ножницы, присаживаюсь на колени и свирепо улыбаюсь:

- Прощайте милые кудряшки.

Делаю самую модную прическу. Пытаюсь избавиться от его волос подчистую, чтобы завтра, когда он придет в себя, ему даже самый дорогой специалист не смог помочь. Закончив, разрываю его потную футболку, взбиваю баллончик и рисую красную букву «Д» на мясистом животе. Ох, как же мне хочется разозлиться, но я специально не позволяю гневу взять под контроль мысли. Равнодушно хмыкаю, поднимаюсь и киваю:

- Готово.

Саша обнимает меня за плечи и касается лбом макушки.

- Ты в порядке? – шепчет он, моргая черными от кайфа глазами. – Хочешь домой?

- Нет. – Твердо стискиваю зубы. – Остался последний пункт. Поздно отступать.

- А как же селедка? – вдруг интересуется Ярый. – Кажется, мы забыли ее в машине!

- Успокойся. Ничего страшного.

- Но был же план! Каждому, блин, по селедке!

- Ты злишься потому, что это была твоя идея.

- Да, черт подери, именно поэтому!

- Тогда чего забыл о ней? – Я пожимаю плечами. – Не судьба, Ярый. Разве что мы засунем селедку ему в задницу.

Одновременно кривимся и выбегаем из туалета.

Едем к дому Болконских. Дима живет в огромном, стеклянном особняке с охраной, бешеными псами, камерами и инфракрасной сигнализацией. Я думала, проникнуть к нему в комнату – легче простого. Как же я ошибалась. Впервые вижу, чтобы слухи о параноидальных богачах были правдой. Мы паркуемся чуть ниже по улице, глушим двигатель и ждем. Ярый предлагает сделать еще одну затяжку, но я покачиваю головой.

- Мне нужны мои мозги.

Сидим минут пятнадцать, прежде чем из дома выезжает черный, матовый Ауди. Едем за ним и одновременно паркуемся около кафе «Завтрак», как и условились. Тут одна пустырь. Ни людей, ни машин. Темный переулок, забитый вонючим, грязным мусором и крысами.

- Он не струсил, - выкатываясь из салона, удивляется Ярый. – Вот это да!

К нам навстречу идет молодой, низкий парень. На вид ему лет двадцать. Он нервно кидает ключи Саше и отрезает:

- Как же я счастлив, что уже завтра меня не будет в этом городе.

- Ты делаешь благое дело!

- Я лишь должен был помыть машину, а не сбагрить ее шайке психов.

- Поверь мне, - я кладу руку на плечо незнакомцу и киваю, - Господь на нашей стороне.

Тут же Ярый отстреливает ему пакет кокса и лыбится:

- Или мы на его.

Парень уходит, а я в нетерпении прикусываю губы. Так и представляю себе, как делаю из любимой машины блондина – смятый бейсбольный мяч. Нервно вываливаю из старой сумки цветочные прокладки, прошу парней принести баллончики, две канистры с водой и селедку.

- И увеселительного порошка, - добавляю я, почесывая нос. – Мне крайне необходимо вдохновение.

- Ты читаешь мои мысли, - хихикает Ярослав. Вытаскивает из кармана пакетик, смятую бумажку и отсыпает мне тонкую полоску. – По чуть-чуть. Иначе придется полночи откачивать друг друга.

- Не бойся, - вдыхаю порошок и блаженно закрываю глаза, - я никому не позволю вас обидеть.

Мы распаковываем прокладки и держим их в воде до тех пор, пока они полностью не набухают. Потом заваливаем ими машину: багажник, бардачок, карманы на чехлах, сидушки и коврики. Саша усердно топчет селедку, прячет ее в проеме между сидением и дверцей.

- Что ты делаешь? – недоумевает Ярый. Его волосы похожи на пожар, который вдруг загорелся и не планирует тухнуть. – Совсем нанюхался, да? Как в старые, добрые времена.

- Так быстрее завоняется.

- Что?

- Сам подумай. Я ее кишки наружу выпотрошил. Естественно, вонь будет уже завтра стоять невыносимая.

- Он прав, - рисуя баллончиком огромную букву «Д» на лобовом стекле, тяну я. – Так круче. Протухнет быстрее.

- Идея моя, а выделываетесь вы.

- Никто тебе и не мешает выделываться.