Как во сне - Юлия Резник

кажется, если бы Калоев продержался еще хоть чуть-чуть, я бы и сама кончила – так меня захватил процесс.

– Я знал, – усмехнулся, глядя в потолок. Сбившееся дыхание качало мощную грудную клетку. Я залипла, наблюдая за тем, как она разворачивается и возвращается к обычному состоянию. И еще, и еще, и еще…

– Что знал?

– Что ты будешь в этом хороша тоже…

– В этом? – довольно улыбнулась я. – А в чем еще я хороша?

– Во всем. Ты у меня вообще самая лучшая. Самая чувственная девочка. Мне ужасно с тобой повезло. Ты сделала мне очень хорошо своим жадным ротиком. – Эльбрус затащил меня к себе на колени и поцеловал. Влажно, страстно, обещающе. Я застонала, утыкаясь лбом в его шею. Было интересно, он собой действительно ни капельки не брезгует? Я же только что… его…

– М-м-м…

Брезгливость? О чем я? Это же Эльбрус.

– Погоди. Стой. Мне нельзя…

– Почему?

Наши взгляды встретились.

– У меня завтра прием у врача. Перед которым мне не помешал бы покой.

– У тебя что-то болит?

– Нет. Обычный осмотр, чтобы подобрать оптимальный вариант контрацепции.

Калоев нахмурился. Ну, блин! Так и знала, что тут мы споткнемся.

– Я купил огромную коробку презервативов.

– Еще бы ты ими пользовался… – усмехнулась я. Ничего смешного в этой ситуации, конечно же, не было, но когда бы еще я увидела смущающегося Эльбруса?

– Извини. Я…

– Не привык. Я все понимаю.

В семейной жизни, особенно когда беременность была желанной, такой привычке действительно неоткуда было взяться.

– Не в этом дело, Ульяна.

О-хо-хо. Ульяна? Я сказала что-то не то?

– Прости. Ты злишься?

– На себя. Я должен был контролировать эти вещи, а не подвергать тебя риску, но…

– Но что?

– С тобой я превращаюсь в животное, инстинкты которого требуют во что бы то ни стало пометить свою самку. Серьезно… Я бы руку отдал, чтобы в тебя, как в наш первый раз, – исповедовался Эльбрус, жарко дыша мне в ухо. Я ежилась, я ерзала. Я хотела… Господи боже, я так хотела почувствовать, каково это – быть под завязку заполной им.

Плохие… Плохие желания!

Забывая о том, что хотела, поерзала на его стояке. Эльбрус сцепил зубы.

– Слушай, женщина, давай так… Я тебе обещаю пользоваться резинками, а ты откладываешь визит к врачу.

Мысли растекались. Мне приходилось напрягаться изо всех сил, чтобы поддерживать беседу.

– Почему? Так гораздо надежнее. И тогда ты сможешь… Ну…

Кончать в меня. Почему-то даже после всего, что между нами случилось, мне было сложно произнести это вслух.

– А ты не допускаешь мысли, что мы можем захотеть ребенка?

Он шутит?! Мы скрываем свои отношения! Какие дети?!

Думаю, он уловил, какой ход приняли мои мысли, потому что поспешил объяснить:

– Потихоньку мы начнем выходить из тени. А действие укола так просто не отмотаешь.

– Это очень серьезные обещания.

Я встала с колен Эльбруса и отошла к окну. На удивление в этот раз он не стал меня задерживать.

– Ну а как иначе, Уль?

Он у меня спрашивал?! Мне нечего было ему сказать. Но ввиду трагически оборвавшейся беременности тема продолжения рода стала для меня очень болезненной. И следующую беременность я бы хотела как следует спланировать, чтобы исключить все возможные риски.

– Ты когда-нибудь думал о том, кто у нас мог бы быть? – спросила я неожиданно для себя.

– Почему-то кажется, что девочка. Может, потому что я дочку больше хочу.

– Правда?

Эльбрус пожал широченными плечами. Поправил злосчастный халат и тоже встал.

– Так что ты решила?

– Я не против твоего предложения, – прошептала, рисуя пальцем узор на стекле.

– Вот и славно.

Калоев не без облегчения выдохнул. Подошел ко мне, не скрывая намерений. Теперь, когда мне не нужно было к врачу, не оставалось ни единой причины, почему бы нам не продолжить то, что мы начали. Но когда я потянулась к Эльбрусу, совершенно некстати зазвонил телефон.

– Это мама. Надо ответить.

– Не помешаю?

Отрицательно мотнув головой, я торопливо приняла вызов.

– Привет, мамуль.

– Привет, Уля. Совсем ты нас с отцом забыла.

– Прости. Сама понимаешь – новая работа. Кручусь как белка в колесе.

– Поэтому я и звоню. У тебя какие планы на майские?

Я вскинула брови, беззвучно обращаясь к Эльбрусу, мол, какие у нас планы, ты знаешь? Тот развел руками, давая понять, что над этим он еще не задумывался.

– Я пока ничего не планировала, – промямлила в трубку.

– Тогда обязательно приезжай к нам на окрошку и в баньку. Отец наплел новых веников. Душистые! Отдохнешь, выспишься в тишине.

– Ну, не знаю.

– Пашка обещал быть с Игорем Верещагиным. Помнишь Игоря?

– Это тот, с которым он в универе дружил?

– Да, патлатенький такой. Сейчас его не узнать. Он в Штаты, оказывается, переехал. А я и знать не знала. Возмужал, начал развивать там какой-то бизнес. Что-то связанное с биодобавками. Так вот я тут подумала, Уль, может, ты бы к нему присмотрелась?

Я испуганно хохотнула, краем глаза следя за заметно напрягшимся Калоевым. В голове, конечно, вообще никак не укладывалось, что он может меня ревновать. А он ревновал. О, как он ревновал… Не так давно мы даже имели с ним занимательную беседу по этому поводу, поводом для которой стало то, что я ответила на совершенно невинное сообщение от Кирилла. И казалось мне, что в этом нет преступления. Но после того, как Эльбрус довольно сухо мне объяснил, как это выглядит в его глазах… И вообще о нормах, принятых у его народа, мне пришлось пересмотреть свои взгляды. Вышло на удивление легко. Моя любовь к Калоеву была такой сильной, что мне было гораздо важнее защитить его от негативных эмоций, чем что-то ему доказать. К тому же мне очень льстило то, с каким безумным трепетом он относился к тому, что стал моим первым. Как для него это было важно. Стоило ли пятнать свою чистоту в его глазах идиотским флиртом, суть которого сводилась к банальному желанию подчеркнуть, что ему жуть как повезло, что среди всего разнообразия выбора я выделила его? Однозначно нет. В конце концов, Эльбрус и так это понимал. И преклонялся всячески, на руках буквально меня носил.

– Боюсь, это невозможно.

– Почему нет?

– Потому что я