Вариация - Ребекка Яррос

и поцеловала маму в щеку.

— Алли прекрасно выглядит, скажи? Она уже приступила к занятиям и скоро вернется на сцену.

— К осени, — сказала я, выйдя из пятой позиции. — Возможно, Василий добавит в афишу балет, который поставил для меня Айзек Бёрдан.

— Вторая! — рявкнула она.

Серьезно?

Энн бросила на меня умоляющий взгляд, и я поставила ноги во вторую позицию.

— Василий сам выбирает, что по вкусу ему, — сказала мама моей сестре, а затем обернулась на меня и нахмурилась. — Раскоряка.

Черт подери, я все сделала идеально!

— Ему нравится Алли, — осторожно сказала Энн. — И всегда нравилась.

— Ему нравилась Лина, — отрезала мама, сжав кисть. — Алли не прима.

Потрясающе! Да и Лина примой не была, раз он не продлил с ней контракт и ей пришлось приехать к нему в Нью-Йорк, чтобы умолять пересмотреть это решение. Я могла бы поспорить, что мой уровень выше, если бы для мамы это имело хоть какое-то значение. Но теперь я была просто-напросто дочерью, упавшей на глазах у всего Нью-Йорка.

Я вздохнула, и тем самым совершила ошибку.

— Третья! — рявкнула мама.

Стопы расположились под правильным углом, совсем как мои ожидания. Я могла бы стать самой молодой примой в истории труппы, исполнять танцевальные партии, созданные специально для меня, заслужить признание критиков, но пока я не получила этот редкий, экстраординарный титул, для мамы все это не имело никакого значения.

— Линии кривые. Ноги-раскоряки.

Мама сама встала в позицию.

— Третья.

Я изменила позу, хотя она и так была безупречной.

— Третья.

От ее взгляда волосы у меня на затылке встали дыбом. Она вернулась к картине.

— Мама, мы знаем, что у тебя скоро начнется занятие. — Энн достала из сумки фотографию в рамке и показала маме. — Просто мы хотели спросить тебя об этом.

Мама уставилась на снимок:

— Лина…

На ее лице появилась улыбка.

— Ты знала, что она была беременна? — спросила Энн.

Мама замерла. У меня участился пульс. Она моргнула, затем повернулась к картине и отошла в сторону. Было понятно, что она замкнулась и мы ничего от нее больше не добьемся, но Энн попробовала еще раз:

— На этом фото, где вы вдвоем, Лина на седьмом месяце беременности. Ты знала?

— Мама, поговори с нами, — тихо попросила я.

— Четвертая!

Я подчинилась.

Энн глубоко вздохнула:

— У Лины был ребенок?

Мама покачала головой. Кисточка соскользнула, оставив розовые разводы на красном занавесе над сценой.

— Ну вот, все испорчено.

Она бросила кисточку в стакан с водой.

— Уходите. У меня занятие.

Пульс бешено застучал в моих ушах. Черт, она все знала!

— У Лины родилась девочка, — сказала я, отступив в сторону. — Ее зовут Джунипер.

— Не смейте. Больше. Об этом. Спрашивать, — выдавила мама.

— Но как! — воскликнула Энн, подавшись вперед. — Ты помогла ей отдать ребенка? А нам почему не сказала?

— Кто ее отец? — добавила я, но тут же замолчала. Позади нас открылась дверь.

— Вы тут, девочки, — сказала с порога Рейчел. — Софи, Эль Гиббонс надеется, у вас найдется несколько минут, чтобы оценить ее вариацию Авроры перед занятием.

— Нет.

Мама взяла кисть и, обмакнув ее в красную краску, принялась закрашивать розовый промах.

— Пятая.

Я была сокрушена, но встала в указанную позицию. Энн убрала фотографию в сумочку. Мы доверяли Рейчел, но этот секрет касался не только нас.

— Отец Эль — важный спонсор, — напомнила маме Рейчел. — Это займет всего минуту.

— Мы это еще обсудим, — тихо сказала маме Энн.

— Нет, — возразила мама. — Тандю!

Я послушно исполнила движение, хоть и была в обуви.

— Мы должны знать, — прошептала я.

— Релеве! — приказала она, взяла стакан с водой в руку и обмакнула кисточку, чтобы сполоснуть.

— Не могу.

Я покачала головой. Подниматься на цыпочки у меня пока что не выходило.

— Может, оставишь нас на пару секунд? — спросила Энн, проходя к Рейчел мимо меня.

— Тогда все расписание будет нарушено, — извиняющимся тоном ответила Рейчел.

— Релеве!

Мама посмотрела на меня.

— Не могу, мам. Лодыжка еще не зажила.

Не успела я расслабиться, как мама запустила в меня стаканчик с водой и кисточкой. Пластик со стуком ударился о деревянную поверхность в паре метров от меня. Вода забрызгала ноги. Я ждала, что меня охватит стыд и я снова расстроюсь из-за того, что разочаровала маму. Однако ничего не произошло.

Теперь она была водой, а я — решетом. В притупившихся чувствах были свои преимущества.

— Мама! — закричала Энн.

— Ой, Алли…

Рейчел промчалась мимо меня в ванную и вышла оттуда, протягивая пушистое розовое полотенце.

— Спасибо.

Я вытерла ноги, жалея лишь об испорченных розовых кедах, забрызганных краской с водой.

— Мне очень жаль, — сказала Рейчел, оглянувшись через плечо на маму. — Софи, как вы могли?

Я выпрямилась и посмотрела прямо на маму:

— Легко. Хотя обычно не на людях.

Рейчел ахнула, а мама сжала кулаки.

Зря я это сказала.

— Это должна…

Лицо мамы покрылось красными пятнами, ее взгляд упал на фотографию Лины слева от меня, и она закрыла рот.

— Давай договаривай, — сказала я, вздернув подбородок. — Мне не впервой, а тебе, может быть, станет легче.

Ну хоть кому-то из нас.

— Мама… — предостерегла ее Энн.

Но она ткнула в меня пальцем, отчеканивая каждый слог:

— Должна. Была. Быть. Ты.

— Мама! — крикнула Энн. — Возьми свои слова обратно!

— Да…

Я медленно выдохнула. Слова острыми когтями сжали мое сердце. Они врезались туда, где, как я была уверена, раны заросли настолько плотной рубцовой тканью, что я уже ничего не чувствовала. Но даже онемению есть предел, и меня пронзила резкая, тупая, разрушительная боль.

— Я и сама почти каждый день жалею, что это была не я, — честно ответила я.

Меня охватил гнев. Она знала о Джунипер и не сказала нам. Она не хотела нам говорить.

— Алли, нет, — прошептала Энн, дотянувшись до моей руки и крепко ее сжав. — Не надо так.

— И все же мне интересно: как бы ты поступила с Линой, когда и она не вписалась бы в твои нечеловеческие стандарты? Кого бы ты винила тогда?

Одной рукой я вцепилась в полотенце, как в спасательный круг, а другой — в Энн.

— Убирайся сейчас же.

Не сказав больше ни слова, мама указала мне на дверь и вышла из апартаментов. Рейчел поспешила за ней.

— Даже сейчас она защищает Лину, — пробормотала Энн.

На мамину помощь рассчитывать бессмысленно. Придется самим.

Глава четырнадцатая. Хадсон

БалетНавсегда97: Ты прямо произведение искусства. А твое фуэте? Превосходно!

Алли Руссо выглядела невероятно привлекательно, сидя в моем пикапе и глядя в окно с таким видом, словно это уже тысячная