Луис Реннисон - Выйти замуж за викинга, или под венец в меховых шортах (ЛП)

Через десять минут

— Значит, ты сказала, — чавкает Джес. — Либо ты у него единственная девушка или же ариведерчи, Масимо?

— Практически да...

— Клянусь растянутой пижамой нашей директрисы, о чём ты думала? Ты придурошная?

— Я не придурошная, Джас. Так случилось, что у меня есть подруга, которая очень похожа на тебя, посоветовавшая оставаться самой собой.

— Что?!

— Ты же мне тоже советовала быть естественной. Пусть у меня большущий нос, но нет резона притворяться, что он маленький. Или если быть совсем точной, то слова были: «Уж если ты родилась с таким гигантским носом, то какой смысл прятать его в футляр? Пусть твой нос пасётся словно дикое животное».

— Какая же дура тебе это сказала?

— Ты, моя Джаска.

— Я? Ну да, но я же не это имела в виду, правда? Это же очевидно. Где ты видела футляры для носа или чтобы носы паслись как жвачные? И всё же я не могла такого посоветовать, оставаться самой собой, это глупость несусветная.

Прямо сейчас у меня возникло желание убить её. Вырвать её идиотскую чёлку, и чтобы она подавилась остатками своего шоколадного батончика, и всё стало бы хорошо.

Грустно, но Джас заинтересовалась.

— Значит, ты поставила Масимо ультиматум или ты, или Макрель Линдси? Чёрт, а она знает?! Когда узнает, ты труп.

Вот счастье-то свалилось.

Внизу позвонили в дверь, и уже через минуту в комнату ввалился Том. Увидев меня, он воскликнул:

— Привет, Джорджия, гиддей, как говорят новозеландцы. Рад тебя видеть.

И он по-братски обнял меня, что было очень приятно, особенно с учётом моей ситуации. Когда ещё я смогу прильнуть к крепкой мужской груди? Том присел к нам на кровать и посмотрел на нас.

— Итак, девочки, о чём болтаете? О помаде?

Мы обиженно насупились.

— О мире во всём мире? О «Манчестер Юнайтед»? Или о поцелуях?

— Знаешь, что, — с независимым видом парирую я. — Тема парней не самая главная. Есть темы и по интереснее.

— Значит с итальянским мачо всё кончено?

— Да нет... А, может, и да... Пока неясно.

И я ему всё выложила. Как же приятно поделиться парню, а не девчонке. Том внимательно меня выслушал.

Откинувшись на странную совиную семью Джас, он произнёс:

— Вау.

Я взглянула на него.

Он посмотрел на меня.

— Вау и Вау, и Вау.

— Знаю, именно об этом я и подумала, — говорит Джас.

Меня уже начинают бесить эти слабоумные близнецы-телепаты.

— И что ты думаешь, Том?

— Понимаешь, Джорджия, Масимо ещё не оправился от предыдущих отношений. Конечно, он красавец, не правда ли? Я не по этой части или типа того. Но это правда. Он может получить без проблем любую цыпочку, которую захочет.

Джас кивает, как Том, как будто её парень, знаменитый звездный сексолог-психиатр, работающий в Голливуде, не меньше. И она придвинулась очень близко к нему. Выглядит нелепо.

Том продолжил:

— Джорджия, ты ведь понимаешь, что Масимо, может побаиваться тебя, ты ведь с прибабахом.

— С прибабахом? В смысле?

— Помнишь, как ты повела себя, когда Масимо предложил тебе коктейль? Ты же стала отплясывать под Ральфа Харриса.

О боже-боже-боже, я никогда не освобожусь от своего «чепухомасшествия».

— Что ещё человеку делать, если у него склеились накладные ресницы?

Джас, как полная дурочка продолжала кивать.

— Да, да. Я понимаю, что ты имеешь ввиду. Возможно, он боится выходить куда-либо с ней, и действительно, кто его станет винить?

Я уже хотела вцепиться в глотку Джас, но тут в комнату постучала её мама.

— Джас я войду на минуточку? Мы с отцом съездим в загородный дом, а на обратном пути поиграем в карты. Еда на кухне. Вы ведь молодежь всегда голодная. Ну, пока.

Её мутти и вати нормальные люди, собрались в загородный дом. Её мама одета как обыкновенная мама: свободные брюки, кардиган и резиновые сапоги. И я уверена, что её муж даже не знает, что существуют кожаные штаны. Зато мой вати нарезает на клоунской машине, а мама вчера вернулась домой в вывернутой наизнанку футболке. И как я должна догадываться, как себя вести? Зачем любому Богу Любфффи хотеть что-нибудь со мной сделать?

Ох, нет. Так, главное – не разреветься.

Том посмотрел на меня и обнял.

— Послушай, Джорджия, ему же хуже, если он тебя не выберет. Ты классная, и все об этом знают.

— Да, ты классная, ты такая, ты же знаешь себя, — поддакивает Джас. — Ты была бы не ты, если б ты была не ты.

Что она там бормочет?

Том роется в своём рюкзаке и говорит:

— Сейчас я тебе кое-что покажу, Джи.

Чтоб мне провалиться! Сейчас он собирается достать своих тритонов или что-то типа того, и это в такое время...

Но Том достает стопку фоток. О боже, они о его поездке в  Новую Зеландию. Как интересно. Неа.

Перебираю фотки. На них – овцы, овцы, деревья, деревья, какие-то смешные бородатые дядьки в шортах и высоких грубых ботинках. И затем мужчины, также плохо! Ха0ха-ха. Молчи, мозг, молчи... Опять овцы, пейзаж с помётом вомбата, бурильные скважины, опять бороды, овцы и деревья, овцы... А, потом вдруг – лицо парня, чьё имя кануло в лету. Мой самый первый Бог Любви. Голубоглазый, загорелый, в шортах. Стоит по колено в речной воде и радостно смеётся. Слава богу, что я вырвала его из своего сердца. И оно у меня даже не ёкнуло.

Минутой спустя

Он классный... классный...

Возвращение в мою комнату боли

19.00

Я чувствовала себя третьей лишней, находясь у Джаски. Все эти вздохи, держание за руки... Это грустно. Я была словно жена Человека-Невидимки. Миссис Человек-Невидимка. Сплошные поцелуи и  «Оооооох, Том, тебе нравятся мои туфли?», «Ооооох, Том, посмотри на мою новую сову». Грустно. Я бы никогда не стала так перед кем-то выделываться. Мне даже не стоит волноваться, ведь если Масимо выберет Макрель Линдси, я просто уйду в лесбийский монастырь на всю оставшуюся жизнь.

Через пять минут

Жизнь полнейшее дерьмо, когда я даже не могу поговорить с моей лучшей подругой, потому что она так занята своим бой-френдом.

Если она ставит Тома превыше меня. Это её выбор.

Я вырву её из сердца.

Твёрдо решила.

Очень.

Как я избегала Робби.

Я забыла его напрочь. Ни для кого нет комнаты в кондитерской агонии, там и так всё забито под завязку.

Масимо – мой единственный.

Я так думаю.

Десять минут спустя

Я ненавижу Джас.

Моя «так называемая» подруженька. Но я говорю тебе это для того, чтобы мне стало легче, ведь она никогда не узнает о той боли, которую мне причинила. Я может быть и больна, но у меня, по крайней мере, есть чувство собственного достоинства.