Неподходящая - Юлия Резник

– Не может? Или не хочет? – тут же раздается в моей голове.

– Не знаю! Мне похер, ясно?!

– Предельно. Он же не ты.

– А что я?

– Ты смогла пожертвовать семьей ради ваших отношений.

– У него другая ситуация.

– Вот как? И чем она так отличается?!

Адам встряхивает меня. И вдруг в происходящий в моей голове диалог проникают другие звуки.

– … она только оправилась. Ты же в курсе, что у нее был инсульт!

– У кого? – туплю я, откашлявшись.

– У матери. Я не могу подвергнуть ее очередному стрессу. Она и так чуть не погибла, когда меня похитили. Отец этого не переживет. Понимаешь?!

– Конечно.

– Ты для меня не пустое место! Просто… ты же понимаешь…

Всегда сдержанный Адам выходит из себя. Мне невыносимо осознавать, что я стала причиной его душевного неспокойствия. Когда хотела лишь одного – любить. Да и… Ладно, кого я обманываю?! Быть любимой.

– Я понимаю, – шепчу, обхватив его шеки ладонями. – Это… ничего… Все нормально. Правда.

– Если бы мог, я бы…

– Я знаю. Давай больше не будем об этом, а?

– Как?! Если ты только что на моих глазах разорвала отношения с семьей!

– Отец отказался от меня, еще когда я сбежала с Никитой. Так что ничего нового не случилось. Ничего такого, через что бы мне уже не пришлось пройти. Не парься.

Это правда. Но необходимость ее озвучить, чтобы успокоить Адама, вытягивает из меня все силы, а отчаяние в его красивых глазах не будит никаких ответных чувств, кроме апатии. Возможно, завтра станет лучше. Я вновь почувствую твердую землю под ногами, а пока… У меня тупо нет сил продолжать этот бессмысленный разговор.

– Пойду в ванную. Надо намазать фингалы, – перевожу тему на более безопасную. Делаю шаг к выходу из комнаты, как Адам перехватывает меня, сжимает руки на талии, с непонятной мне горячкой утыкаясь в шею.

– Прости меня.

– Прекрати. Все хорошо. Я правда понимаю.

Вопрос в другом. Принимаю ли я эту правду? Готова ли я проглотить тот факт, что в скором времени он, возможно, посватается к какой-нибудь подходящей его положению в обществе девочке, станцевав лезгинку на моем сердце?

– Ты никогда не пожалеешь о том, что выбрала меня. Клянусь. Я слово тебе даю, слышишь?

– Не надо слов. – Я улыбаюсь и накрываю его губы пальцами, не желая, чтобы он давал клятвы, о которых потом пожалеет. – Сегодня их достаточно сказано.

– Лейла…

– Блин, – отстраняюсь и подхожу к зеркалу в повторной попытке перевести разговор на менее серьезные темы: – Когда они пожелтеют? – касаюсь синяков под глазами.

– Откуда мне знать?

– Ты мальчик! Наверняка сто раз дрался.

– Не сказал бы. Я был тошнотворно послушным ребенком.

Именно поэтому наши шансы равны примерно нулю. Но я же сделала выбор. И не собираюсь о нем жалеть, даже если впереди у нас одна эта ночь – и ничего больше.

Глава 20

Адам

Я не питаю иллюзий. После всего случившегося сохранить наши с Лейлой отношения в тайне – задача из разряда фантастики. Плевать, что мы не выкладываем фото в соцсети, не уединяемся за закрытой дверью моего кабинета, и что по факту наши встречи сведены к необходимому минимуму. Бурлящая между нами энергия с головой выдает происходящее. Так что какая разница, кто в итоге поймал нас за руку? Да никакой. Хотя теперь слухи о нас разнесутся быстрее, чем груз по сортировочной ленте. Мать Лейлы обязательно обо всем доложит Хасану, а уж тот, что бы Лейла не думала, ни за что не оставит сложившуюся ситуацию без внимания.

В общем, я даже не удивляюсь, когда через пару дней меня вызывают к отцу прямо посреди важного совещания.

Ловлю своё отражение в зеркале лифта. Из него на меня смотрит взрослый облажавшийся по всем фронтам мужик. Мужик, который не смог защитить свою женщину ни на том гребаном пляже, ни перед ее матерью, ни перед чужой молвой. И пусть я бы многое отдал за возможность выбрать её так же безоглядно, как она выбрала меня, очевидно, что такого шанса мне не представится. Слишком разные у нас отправные точки. Ей уже нечего терять. А мне… Черт. Я ведь не только за себя несу ответственность. За мной стоит целый клан Байсаровых. На мне столько всего завязано… В смысле семьи. Надежд. Да и в бизнесе.

Наверное, это трусость. За которую я себя ненавижу едва ли не больше, чем за то, что, вполне осознавая все риски для репутации Лейлы, я так и не смог от нее отказаться.

Лифт мягко останавливается. Двери разъезжаются. Весь подобравшись, я захожу в роскошную приемную. Отцовская секретарша улыбается, но в глазах у неё – напряжение. Похоже, не я один предчувствует бурю.

Отец ждёт меня в кабинете, сцепив за спиной руки и глядя на открывающийся из окна вид на порт.

– Закрой дверь, – бросает, даже не оборачиваясь. Я исполняю приказ. И застываю у стены, как приговоренный к расстрелу.

– Ничего не хочешь сказать?

– Зависит от того, что ты хочешь услышать.

– Ко мне приходил Хасан. Вот скажи, тебе обязательно нужно было ставить меня в настолько неловкое положение? Я же ни сном ни духом!

Обдумывая ответ, растираю пальцами переносицу. Отец сдерживается, за что я очень и очень ему благодарен. Но очевидно, что рано или поздно его бешеный темперамент возьмет свое, и тогда полетят щепки. Этого нельзя допустить. Ни в коем, мать его, случае.

– Чего он хотел?

– Ясное дело – чтобы ты поступил как мужчина! И если бы не репутация Лейлы, его требования были бы вполне справедливыми.

– Я, в общем-то, не против, – замечаю осторожно, чтобы прощупать почву. Результат не заставляет себя долго ждать:

– Ты совсем спятил?! Что за бред ты несешь?! Это совершенно исключено, Адам!

– Почему? – набычиваюсь как в детстве я.

– Тебе перечислить все причины? – взгляд отца становится колким. Об него запросто можно пораниться. И нет, я знал, как будет. Просто до конца еще на что-то надеялся.