Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes

так. Мы более-менее узнали друг друга, когда Лус была в роли Вики, наш словесный спарринг был уколом удовольствия. Азарт брал, как хотелось её прижучить. А потом уже допер, что сотрудничать правильнее. Даже после всех выкинутых фокусов. Дружба нам обоим была выгодна. Но теперь… увы.

Ясно, почему дед Сурен не собирался выпускать внучку из-под своего крыла. Боялся за неё основательно. Настолько, что дошло до абсурда. Хотел выдать замуж и продолжать два года держать при себе, пока я якобы не вернусь в город. Это было его условием, странным, но исполнимым. Мой дедушка дал ему гарантию, не подозревая, что никто возвращаться не собирается.

У нас вышло почти индийское кино.

Барсег-старший тронулся на желании скорее меня окольцевать. Считает это панацеей. Искренне считает. Нашел девушку из хорошей семьи и максимально непохожую на мою мать. Страх повторения сценария. Я понимаю. Вот правда. Столько дерьма пережить с собственным сыном, потом остаться с внуком на руках и с каждым годом бояться, что тот вырастет таким же, как его отец, бездарно закончивший жизнь в аварии вхлам пьяным. В двадцать пять.

Наши семьи имели свои мотивы, которые удачно наслоились в ходе переговоров. Я согласился на этот шаг, чтобы выиграть время. Лус — и вовсе не имела выбора. Завертелось месиво, взаимное стремление кинуть вторую сторону. И всё закончилось тем, что взаимодействовать выгоднее. Но не выгорело.

Старики преследовали благие цели, мы — просто преследовали личные цели, исходя из своих амбиций.

И вот… гонка за целями накрылась, игроков спихнули с дистанции ебаные непреодолимые обстоятельства.

Напоследок невесомо целую бывшую невесту в лоб, разрывая наш снулый зрительный контакт:

— Ты справишься, чекануш.

И сматываюсь собирать манатки.

После того… как сообщу деду, что не оправдал его ожиданий…

27. Барс

Два с половиной месяца спустя…

Мадлером[1] толку′ дольки цитрусовых вместе с мятой. К полученной кашице добавляю жидкие ингредиенты, отчасти пользуясь джиггером[2]. Активно трясу шейкер, ловко подбрасывая и демонстрируя парочку маневров, за которыми наблюдают посетители у барной стойки. За полтора месяца работы научился мелким трюкам, развлекаю народ умениями, пока коктейль внутри цилиндра доходит до нужной кондиции. После чего быстро разливаю по харрикейн-бокалам со льдом, и завершающий штрих — украшение веселыми трубочками.

Подталкиваю выпивку улыбающимся девушкам, механически лыбясь в ответ. Привычно поддерживаю ненавязчивое дамское внимание.

И тут же забываю о подружках, завлекающе посасывающих свои напитки. Вечер пятницы всегда напряженный, ни минутки на отдых. Я именно этого и хотел, когда устраивался сюда. Движения в руках, четкости в мыслях, сосредоточенности в действиях.

Заказов много, голову почти не поднимаю, все лица сливаются. Музыка гремит, танцпол динамично штырит, слух ловит только названия из меню, что бросают клиенты, пытаясь перекричать песни.

— Опа! Тавердиев… Тадиревдиев… Тари…

— Таривердиев! — наконец-то помогают чуваку произнести правильный вариант.

Стреляю глазами в подошедшую компашку. Не самая приятная биомасса, учились на пару курсов ниже меня. Золотые детки, кучкуются по интересам, выглядят дорого, ведут себя дешево. Всё как обычно.

— Народ столько месяцев мусолил, как ты оформил профессора в нокаут, — глумится первый, у которого язык заплетается. Они явно уже подшофе, но этот самый поддатый.

— Больше не обсуждают? — бросаю равнодушно, когда на секунду в зале становится тише между сменой композиций.

Продолжаю разливать алкоголь в порядке очереди.

— Не-а, событие выжило свой срок годности, — ржут над понятной только им шуткой. — Жаль, что тебя выперли…

— Звезда потока теперь сияет ночью!

И снова идиотский пьяный смех.

Принимаю их заказ. Парни еще пару-тройку раз пытаются вызвать меня на диалог, но я игнорирую. Внешне исполняю полное спокойствие, а внутри давлю разворачивающийся тайфун. Кружит смесь зависти, отвращения и дикой апатии.

Смотрю на этих куражистых мудаков: по килограмму золота на шее и запястье, тачки из салонов, карточки наверняка с невъебенным лимитом. И, блядь, не понимаю, почему? Почему эти отбросы на вершине жизни с рождения? Что со мной не так? Что у меня за карма такая — расплачиваться за грехи родителей? Дед ведь всегда располагал достаточными финансами, но выдавал их с унизительным подозрением. Был бы скрягой — базару ноль, но эта фича действовала только в отношении меня. Чтоб не повторял судьбу его избалованного отпрыска.

А теперь и вовсе я сам по себе. Больше никаких лавэ.

Третий месяц, как не общаюсь с дедушкой.

Вот как в конце сентября заявился утром домой после поездки с Лус, сказав, что ничего не получится исправить, и я уезжаю, так и не разговариваем.

Напоследок Барсег-старший окатил меня разочарованным взглядом и выдал:

— Ты хуже, чем я думал.

— Даже хуже, чем он? — не остался в долгу, понимающе хмыкая.

Бабушку жалко было. Плакала и плакала, бедная.

— Я буду тебе звонить. Каждый день. Обещаю.

Обнял ее крепко и свалил в закат. Слово держу, звонки регулярные.

Бывает. Разногласия поколений. Моя гордость и амбиции, дедовское упрямство и уверенность в собственной правоте. Я устал, пиздец как устал. Всё свое существование отрабатывать чужие косяки.

Наверное, к лучшему случившееся. И что от сиськи кормовой отвязался.

Зато вариант один — надеяться на свои силы. Это в какой-то степени облегчает муть в голове. Раньше брал деньги и бесился, что меня контролируют, всё под копейку, словно в банке. Дальше деньги — только под моим контролем. Но их нужно зарабатывать.

Иди туда, где страшно.

Иду. Припеваючи, сука, иду.

Страшно было, что лишусь финансовой поддержки, и из-за того, что придется батрачить, не смогу уделять должное внимание учебе.

Страшно было, что однажды поведение деда доконает, и я уйду с концами.

Страшно было, что рядом никого из близких не будет.

Ну и? Живу же, не сдох.

Сначала надо было решить с квартирой. Попроще и подешевле найти. Съехал в другой район, действительно попроще. Кое-какие сбережения и вложения имелись, можно было протянуть при экономии. Я так и собирался делать, бросая упор на повторение, пусть и самостоятельное — страх брал, что растеряю знания и навыки, если пущу на самотёк. С третьего курса ведь на базе родной кафедры вел активную практику, пальцы привыкли быть в деле, мозг — в холодном расчете. Жил этим. Любил.

Весь октябрь провалялся дома, листая справочники, просматривая обучающие материалы, изучая техники. Вроде всё по фэншую. Правильно расставил приоритеты. Ан нет, мать твою. Тонул в злости при этом. Потому что зуд в пальцах убивал — так хотелось быть на месте врачей на видео. Вернуться в привычную среду. К запахам химозным, к стерильности, к алгоритму движений.

На стену лез от