Токсичные желания - Надя Брекель

— Эй, ты, должно быть, маленькая кузина, — он притягивает меня в объятия своими толстыми, накаченными руками.

— Ага, это я, — говорю я, пытаясь дышать в его хватке гориллы. Он отпускает меня и оглядывает с ног до головы.

— В жизни ты ниже, чем на твоих фотографиях в Facebook. — Широкая улыбка расплывается по его лицу, обнажая идеально белые зубы на фоне смуглого лица. — Маленькая коротышка. Мне это нравится. В детстве ты была чирлидершей? Потому что у тебя идеальный размер для одной из них.

Отвратительно. Не прошло и минуты, как он уже делает сексуальные намеки, связанные с футболом.

— Нет, оркестр. Если быть точным, скрипка. Быть ботаником было моим хобби.

Он слегка посмеивается:

— Милая, маленькая ботаничка; тихие всегда самые странные, — говорит он, кладя руку мне на плечо.

— Черт возьми, все еще не закончилось? — Двое крупных парней входят, когда я беру одну из бутылок с водой на столе и откручиваю крышку. Я чуть не подавилась, когда делаю глоток. Ты, должно быть, шутишь. Брат Джоша здесь? Джош был слишком занят, трахая эту шикарную блондинку, и влипал в неприятности, поэтому до сих пор он мало рассказывал мне о своем брате, так что я не удивлена, что он не упомянул, что будет на вечеринке по случаю рождения ребенка у моей кузины.

Я пытаюсь убежать до того, как он заметит меня, но когда я ловлю его взгляд, я понимаю, что уже слишком поздно. Он склоняет голову набок, хмурит брови и рассматривает меня.

Да, это я, придурок.

Я не останавливаюсь и не здороваюсь. Я просто продолжаю идти обратно в гостиную. Я сажусь обратно и перевожу дыхание. Я знаю, что у него не будет шанса прийти сюда с кучей пьяных женщин, поскольку моя кузина решила приготовить вино и шампанское для гостей.

— Так, пора фотографироваться, — говорит дама, вскакивая со своего места.

Чтоб меня. Можно мне передохнуть?

— Давайте сфотографируемся перед надписью: «О, малыш», — говорит Наташа. Конечно, она все еще командует людьми. Я удивлена, что она не попросила меня сделать что-нибудь, чего я не хочу, например, поплакать в туалете. Воспоминания о том, как мы играли вместе, захлестывают меня, когда я смотрю, как Наташа ведет шоу.

Как бы мне ни было неприятно это признавать, в Калифорнии было одиноко. В отличие от него, этот штат отлично подходит для того, чтобы оставаться сосредоточенным и занятым. Там все сосредоточены на карьере, поэтому женитьба и рождение детей — это последнее, о чем они думают. Но, если бы не Джош и Мелани, я бы сошла с ума, тем более что переехала туда вскоре после смерти Блейка. Я все еще была в замешательстве, борясь с чувством вины и воспоминаниями о той ночи. Мне снились кошмары, от которых я просыпалась в поту и чувствовала себя настолько выбитой из колеи, что снова начинала морить себя голодом. И когда я почувствовала, что мое тело жаждет определенной пищи, я поддавалась искушению и ела до тех пор, пока у меня не заболевал живот, а потом меня рвало. Это был цикл саморазрушения, и я знала, что больна, но не могла остановиться. Я занималась этим целый год, думая, что никому нет дела до того, что я была одна, пока не нашла Джоша и Мел. Они помогли мне прийти в себя. И вместо того, чтобы использовать смерть Блейка как наказание для себя, я использовала ее как сигнал к пробуждению.

— Эбс, перестань, — я съежилась от этого имени. Прошло много лет с тех пор, как я слышала, чтобы кто-то называл меня так. Мои кузины — единственные, кто знал прозвище Блейка для меня, и оно прижилось, но они также знали, что его смерть тяжело сказалась на мне.

— Извини, Эбигейл, — добавляет Дженна, когда видит выражение моего лица.

С неохотой я встаю и подхожу к группе девушек, чтобы сфотографироваться. Одна фотография, и все, говорю я себе. Одна из девушек подбегает к селфи-палке и выставляет таймер на своем телефоне.

— Ладно, всем улыбнуться, — говорит она, возвращаясь трусцой на свое место. Таймер срабатывает, и камера мигает. Я начинаю уходить, когда та же девушка окликает.

— Ладно, давай сделаем еще один снимок для пущей убедительности, просто на случай, если кто-то не смотрел в камеру. — Я возвращаюсь на свое место, мысленно проклиная себя.

Таймер снова ведет обратный отсчет, камера снова мигает, и сразу после этого девушка снова произносит.

— Так, теперь давайте сфотографируем маму невесты вот здесь, у воздушных шаров — Я воспринимаю это как сигнал уйти и найти что-нибудь утешительное, например, поесть. Я не знаю здесь никого, кроме своей семьи, поэтому проводить время в окружении еды, а не людей, казалось отличным вариантом. Я возвращаюсь на кухню и вижу, что там пусто. Слава Богу. Я подхожу к столу и кладу себе на тарелку немного овощей.

С того дня, как я попала в больницу, у меня появилась дурная привычка. Я не осознавала, что это привычка, до тех пор, пока несколько лет назад, когда у меня была возможность набрать вес после выписки, я покупала тонны жевательной резинки или сосала конфеты, чтобы справиться со своей тягой. Мое тело умирало от голода, и я знала, что как только я начну что-нибудь есть, то быстро почувствую переедание. Вскоре после этого появилось желание выблевать все это, и с тех пор, как я стала экспертом по булимии, я знала, как вызвать рвоту без особых усилий. Поэтому, чтобы помочь себе справиться с искушением, я носила с собой жвачку или конфеты и, как только чувствовала сытость после еды, клала жвачку или конфету в рот, чтобы не переедать. После этого у меня развилась своего рода оральная мания, с которой мой бывший парень справился без проблем. Мне казалось, что у меня всегда должно быть что-то во рту. Я определенно была тем, кого можно назвать любителем перекусить. Сначала я подумала, что прозвище Минни Маус было милым, но после нашей первой серьезной ссоры и того, как он произнес это имя, оно только раздражало меня, заставляя вздрагивать всякий раз, когда я слышала имя Минни Маус.

— Почему ты не фотографируешь? — Спрашивает мужской голос позади меня. Я вздрагиваю, чуть не опрокидывая свою тарелку на пол, и оборачиваюсь, чтобы посмотреть, кто это.

— А, это ты, — бормочу я, возвращая свое внимание к бумажной тарелке с кроличьей едой.

Брат Джоша слегка посмеивается.

— Я так и думал, что ты не будешь рада меня видеть.

— Можешь