Сарина Боуэн - Он

— У них ноль толерантности к алкоголю и скоростной метаболизм. Мы сами такими были, забыл?

Джейми хмыкает, его дыхание щекочет мне ухо.

— Значит, больница отпадает.

— Отпадает, — соглашаюсь я быстро. — От двух с половиной бутылок пива люди не умирают. Давай проветрим их, пусть протрезвеют, а потом уложим их спать.

— Похоже на план. — Джейми заходит обратно за угол. — Так, дамы. Встаем. Предлагаем вам сделку. Вы прогуляетесь с нами немного, а мы отведем вас домой и не станем сообщать, кому надо.

— В смысле, полиции? — мямлит Шэнь.

— Не, он о Пате, — поясняю я.

Шэнь с трудом поднимается на ноги.

— Хорошо. Идемте. — Дэвис тоже встает.

На земле остается один Килфитер.

Джейми наклоняется, протягивает ему руку.

— Идем. Завтра утром у тебя тренировка.

— Буду играть фигово, — бормочет Килфитер.

— Да. У тебя будет небольшое похмелье, — соглашается Джейми. — Но от этого еще никто не умирал.

Клифитер упрямо мотает головой.

— Я всегда играю фигово. Для своего отца. Что бы ни делал.

Ах. На эту тему я могу произнести речь и сам.

— Парень. Не играй в хоккей ради отца. Играй ради себя. — Я тоже протягиваю ему ладонь. И на этот раз он принимает помощь. Когда я поднимаю его на ноги, он на секунду приваливается к стене, но потом у него получается удержаться в вертикальном положении без поддержки. — Серьезно. Пошли они все к чертям. Это твоя жизнь.

Килфитер пошатывается в классической пьяной позе.

— Пусть он успокоится и не лезет.

— Но некоторые не успокаиваются никогда, — говорю ему я. Правда ранит, но чем раньше он ее примет, тем лучше. — Ты должен жить своей жизнью. Иначе он победит. Что будет обидно, верно?

Юный вратарь кивает всем телом — как лошадь. Однако меня он слушает.

— Ладно, тогда идем.

— Куда вы нас поведете? — спрашивает Дэвис.

— На мини-урок истории, — отвечает Джейми. — Так вышло, что вы упились в пятидесяти ярдах от одного легендарного места. — Он переводит детей через Cummings Road, и мне удается удержаться от шутки. Они плетутся за ним, пока мы не оказываемся около пыльной парковки на задворках Олимпийского стадиона. — Итак. Что знаменитого в этом месте?

— Ну… — начинает Шэнь. — Вон та арена. Где в 1980-м сборная США победила Россию. И выиграла золото.

— О. — Джейми поднимает вверх указательный палец. — Сборная США, составленная из двадцати студентов, победила впечатляющую команду России со счетом 4:3, а золото они завоевали через два дня, в игре против Швеции. Но мы здесь не поэтому.

— Нет?

Джейми качает головой.

— Видите вон тот холм? — Он показывает себе за плечо, и мы все задираем головы.

— Я вижу просто парковку, — бубнит Килфитер.

Джейми небольно щелкает его по лбу.

— Это не просто парковка и не просто какой-то холм. Тренером той сборной США был Херб Брукс. Именно потому арена и носит сейчас его имя. Он выводил своих ребят в полной снаряге и гонял их вверх-вниз по тому холму.

— Вот весело-то, наверное, было, — вздыхает Дэвис.

— Это мы сейчас и узнаем. — Джейми потирает руки. — На счет три бежим вверх. Все вместе. Ты тоже, Весли.

— Я не могу, — жалобно стонет Шэнь. — Слишком пьяный.

— Не-а. — Я сжимаю его плечо. — Раньше надо было думать. Поехали. — Я хлопаю в ладоши.

— Один, два, три! — Джейми срывается с места и по гравийной дорожке быстро добегает до травы у подножья холма.

Я держусь позади, слежу за тем, чтобы парни не отставали. И они бегут. Вяло, но это и хорошо, потому что травмы нам не нужны. Сегодня, правда, светит луна. Плюс на вершине холма установлены фонари.

В считанные минуты у нас сбивается дыхание. Подъем на этот сучий холм не из легких, и можно только радоваться, что на нас нет снаряги. Всю дорогу парни ворчат, но в конце концов мы оказываемся наверху, на парковке, и, задыхаясь, мечтая о глотке воды, упираемся руками в колени.

— Мне что-то нехорошо, — мямлит Шэнь.

— Если тошнит, то давай в кусты, — говорю я быстро. Парковка принадлежит гольф-клубу. Нам и так нельзя было заходить сюда.

Он срывается с места и едва успевает добежать до кустов самшита, прежде чем его выворачивает наизнанку.

— Вниз поведем их медленно, — потирая подбородок, говорит Джейми. — И по пути купим воды.

— И адвил. Хотя у меня есть в нашей комнате.

— Кто бы сомневался.

Я прячу улыбку. Еще одна дурацкая, нелепая ночь в Лейк-Плэсиде вместе с Джейми. Надеюсь, следующие четыре недели будут течь медленнее.

На обратном пути я немного перетираю с Дэвисом.

— Так… Ну и зачем вы решили напиться? Вас же могли выгнать из лагеря.

Он вздергивает подбородок.

— Вы сами мне так сказали.

— Что я тебе сказал?

— Общаться с ними не только на тренировках. Я так и сделал.

Мне приходится ненадолго задуматься.

— Так. Как твой тренер я обязан попросить тебя перестать нарушать правила. Однако зачем ты это сделал, я понимаю. И мне нравится то, что вы позвонили тренеру Каннингу, когда Килфитер не захотел уходить домой.

— Не мог же я его просто там бросить.

За это он удостаивается дружеского шлепка по спине.

— Ты молодчина. Не ввязывайся в неприятности, и тогда ваши выходки останутся между нами, ладно?

— Ладно.

Сквозь летнюю свежесть ночи мы идем в общежитие, пока высоко в небо над озером выплывает луна. Мне не терпится поскорей вернуться домой.

Глава 23

Вес

Сорок минут спустя я держу член Джейми во рту и ласкаю его простату, как чемпион, а он, извиваясь, умоляет меня:

— Дай мне больше. Дай мне его. Ты же тоже этого хочешь.

С влажным чпоком я отпускаю его и практически проглатываю язык. То, как небрежно он попросил меня отыметь его, сносит мне башню.

— Не знаю… — заикаюсь я.

Он приоткрывает один затуманенный страстью глаз.

— Господи, иногда у меня такое ощущение, будто ты засовываешь туда целую руку. Неужели с членом сильно иначе?

Представь себе, да.

Не поймите меня неправильно — я хочу очутиться внутри его крепкой задницы больше, чем сделать следующий вдох. Но еще я испытываю непривычное для себя ощущение — страх. Я не привык задумываться о последствиях своих действий. И если я все же решусь взять его по-настоящему, то для меня это будет не просто секс, а нечто действительно значимое. Что до Джейми… Для него это вполне может оказаться еще одним мини-экспериментом, который он заберет с собой, чтобы угомониться с какой-нибудь девушкой.

Он наблюдает за мной, ждет моего решения. И пока ждет, медленно поглаживает себя, неотрывно глядя в мои глаза.

О, черт. Я все-таки сделаю этот шаг.

Я возьму единственного мужчину, которого я любил.

Нашаривая смазку, я почти не дышу. Потом, поняв, что еще нам нужна защита, скатываюсь с кровати и оглядываюсь в поисках сумки, где у меня припрятана целая коробка презервативов — сам не знаю, зачем я ее привез. Я устроился на работу в лагерь с одной-единственной целью — провести время с Джейми, а не ради каких-то там эротических приключений с местными геями.

Я и не предполагал, что мне доведется ее открыть. Да еще с Джейми… для Джейми.

— Ты точно уверен? — спрашиваю я сипло.

Он кивает. Карие глаза горят голодным огнем. Сияют доверием. Я запоминаю их выражение, запоминаю то, как он лежит передо мной, целиком в моей власти, такой большой, сильный, излучающий мужскую мощь.

Я не спешу, подготавливая его, не жалею смазки. Блядь, я не хочу, чтоб ему было больно, и совершенно точно не хочу напрочь отбить у него интерес. Невольно вспоминаю свой первый раз и то, кем ощутил себя после — дешевкой, использованной парнем, которому было насрать, получил я удовольствие или нет.

Я хочу, чтобы Джейми в первый раз было только приятно.

— Одного пальца на этот раз будет мало. — Мой голос настолько хриплый, что царапает горло. — Тебе надо привыкнуть к большему, перед тем… как я…

— Ты ведь остановишься, если мне не понравится? — шепчет он таким же осипшим голосом.

У меня сжимается сердце.

— Конечно. — Склонившись над ним, я подкрепляю свое обещание поцелуем, а после подмигиваю ему. — Просто скажи «мошонка» — и я сразу остановлюсь.

Сквозь него проносится судорожная волна смеха.

— О черт. Я и забыл об этом.

Я тоже смеюсь, вспоминая то нелепое кодовое слово, которое мы придумали в четырнадцать лет. Уж не помню, кто его предложил… хотя, кого я обманываю? Конечно же я. В общем, у нас была бойцовская фаза. Решив, что ММА — это крутейшая тема, мы постоянно зависали в спортзале и отрабатывали свои так называемые «приемы». Вот только в половине случаев мы не замечали сигналов друг друга остановиться — и потому в итоге взяли себе стоп-слово.